Туринский автопортрет: Леонардо да Винчи или призрак с селфи-палкой?
Если бы старинные портреты умели говорить, Туринский автопортрет наверняка бы пробормотал что-то вроде: «Ну что, опять гадаете, я или не я?» Этот седовласый старец, нарисованный сангиной, словно кровью дракона из средневековых легенд, уже пять веков держит искусствоведов в напряжении, как детективный сериал с открытым финалом. Леонардо да Винчи — мастер не только анатомии и полётов, но и изощрённых розыгрышей. Даже его автопортрет, хранящийся в туринской библиотеке, словно сошёл со страниц «Кода да Винчи», только без Тома Хэнкса и ангельских хоров.
Сангина, бумага и железная логика
Рисунок выполнен так виртуозно, что кажется: Леонардо водил сангиной не по бумаге, а по нервам будущих реставраторов. Штриховка слева направо — фирменный почерк мастера, будто он и здесь изобрёл зеркальное письмо, но передумал в последний момент. Бумага же, пропитанная солями железа, приобрела благородный оттенок сепии. Не иначе, Леонардо предвосхитил фильтры Instagram, выбрав «ретро-коричневый» за пять веков до эры сторис. «Это не дефект, это атмосфера!» — наверняка парировал бы он, глядя на современных критиков.
Кто ты, мистер Три Четверти?
Споры о том, кто изображён на портрете, напоминают дискуссии в комментариях под мемами: каждый видит своё. Сам Леонардо? Его ученик, которому не заплатили за позирование? Или, быть может, это Платон, затесавшийся на фреску Рафаэля под видом гения Ренессанса? Искусствовед Франк Цёльнер и вовсе предположил, что портрет — подделка XVIII века, спрятавшаяся под рентгеном, как кот под диваном. А что, если это просто автопортрет уставшего преподавателя академии, который мечтал о пенсии? Шутки шутками, но даже рентгеновские лучи не смогли пролить свет на тайну — только добавили слоёв, как хороший тирамису.
Финансовый кризис и фриланс по-ренессансному
Леонардо в 60 лет, как и любой современный фрилансер, искал подработку. Может, портрет — это его попытка написать «резюме» для нового покровителя? «Посмотрите, меценаты, я ещё в строю! Летающие машины проектирую, автопортреты рисую, анатомию преподаю. Оплата — по договорённости». Увы, даже гении сталкивались с вечными вопросами: «Где взять денег?» и «Кто съел мою леонардову пиццу?».
Искусство или детектив?
Туринский автопортрет — это не картина, а квест. Каждый штрих — подсказка, каждый намёк — красная нить. Даже если это копия, как утверждают скептики, то копия настолько талантливая, что сам Леонардо, вероятно, похлопал бы автора по плечу: «Неплохо, дружище, почти как я!» А может, это он сам и есть, замаскировавшийся под старика, чтобы посмеяться над потомками? Ведь его дневники полны записей вроде: «Сделать так, чтобы через 500 лет все чесали затылки».
Заключение: тайна как комплимент
Что бы ни скрывалось за этим портретом — сам Леонардо, его двойник или гениальная мистификация — он делает нас соучастниками великой игры. Искусство живёт не ответами, а вопросами. И если Туринский старец заставляет нас спорить, искать, сомневаться и восхищаться, значит, он выполнил свою миссию. В конце концов, как говаривал сам мастер: «Искусство никогда не завершается, его только бросают на полпути». Возможно, эту фразу он написал как раз перед тем, как отложить сангину и улыбнуться в седые усы.