Данная публикация продолжает серию исторических реконструкций, выполненных в необычном – чтобы сбить накал конкуренции – ключе. Обычно, альтернативная история пытается представить пути и следствия победы стран Оси. В данном же случае, рассматриваются «пессимистические» для фашисткой Германии варианты развития событий. Две предыдущих статьи касались развития событий в 1939 (Гитлер едва ли мог накосячить сильнее, чем в реальности) и в 1940 (шансы на то что план «блицкрига» против Франции сработает, вообще, были невелики) годах. И вот 1941 год.
Альтернативный же 1941 год, таким образом, существует в двух вариантах. В первом из них события 1940 года развиваются именно так, как это виделось германскому Генеральному штабу, – хитрый план обхода французских укреплений через Бельгию, уже не сработавший однажды, предсказуемо проваливается и второй раз. Преимущество на стороне Германии, но реализовать его невозможно. Фронт слишком короток. Плотность войск – везде – слишком велика. Дорожная сеть по обе стороны позволяет быстро перебрасывать дивизии на угрожаемый участок. Так что, война становится позиционной. В начале 1941 года немцы сидят в окопах во Франции, – и кампании против СССР, соответственно, не планируют.
В принципе, если не рассматривать дополнительные факторы, и при таком раскладе Германия капитулирует в 1945, – ввиду истощения сил. Но не раньше, а может быть и позже. Потому что, у союзников те же затруднения. Немцы в окопах сидят с плотностью почти по миллиону на 100 километров, и сдвинуть их невозможно. Плюс, истощение наступает не так быстро, поскольку Германия продолжает торговать с СССР.
Или не продолжает? У союзников же была мысль нанести удар по Бакинским нефтепромыслам… Но это была глупая мысль даже в 1940, а затем она становится ещё глупее. Тогда, англичане рассчитывали на быстрый эффект, полагая, что раз уж немцы не ударили по Франции в 1939 году, когда последняя возможностями для обороны не располагала, то и дальше ничего решительного не предпримут. Нарушение поставок нефти, казалось, могло склонить Гитлера к переговорам. Если же война затягивается, проблема поставок из СССР решается сама собой… Внезапно, немцам просто нечем эти поставки оплачивать. По этой, кстати, причине, хотя война между странами не велась, а торговля не прекращалась, японцы почти не закупались в СССР (кроме случая сахалинской нефти). Всё что можно было продать, нужнее оказывалось им самим… Какие-либо вылазки против Советов в такой ситуации, скорее, могут иметь обратный эффект, – вдруг Сталин мстительно откроет Гитлеру кредитную линию? Хотя, и это – вряд ли.
Если же дополнительные способные повлиять на развитие ситуации факторы рассмотреть, то их оказывается два: сам Гитлер и Сталин. Например, с Гитлером запросто может приключиться что-нибудь дурное. Причём, и уже в 1941 году. Военный переворот уже планировался немецкими генералами, – с целью предотвращения, гиблого, как им казалось, наступления во Франции. Тогда заговорщики не успели, – да ещё и оказались неправы в своих прогнозах. После стремительной капитуляции Парижа престиж Фюрера взлетел до небес, немцы стали видеть в вожде фигуру буквально мистическую, – чудотворца… Но если бы наступление в Арденнах провалилось (как должно было провалиться по логике), престиж Гитлера упал бы. Одержанные в 1941 году победы на других фронтах, – на Балканах и в Африке, – могли продлить агонию режима. Однако могли и не продлить. Опыт «сидения» на западном фронте у немцев был, так что никаких иллюзий по поводу перспектив оного они бы не имели.
Чрезвычайно, таким образом, велика вероятность, что в 1941-42 году Гитлера свергли бы, и новое правительство начало бы, – пока силы Германии ещё велики, и противники к диалогу склонны, – переговоры о мире в довоенных границах.
Второй фактор, – Сталин. А он бы что делал, в случае если бы Гитлер во Франции увяз?
Последнее легко предсказать. Очевидно, Сталин последовал бы плану, который пытался воплотить ещё в 1938 году, и воплотил в конечном итоге. То есть, используя противоречия империалистических держав, СССР попытался бы укрепить свои позиции в Восточной Европе. Учитывая же, что сделать это можно было только за счёт Германии (прочие державы после разгрома Польши никаких активов вблизи границ СССР не имели), он бы предложил помощь союзникам, – в момент, когда они не могли бы от данного предложения отказаться. Однако если в реальности спешить казалось не за чем, – Англия и Германия через пролив могли колошматить друг-друга долго, – в случае, если б Франция осталась на ногах, тянуть стало бы нельзя… Ибо, вдруг, как отмечалось выше, Гитлера свергнут?
Скорее всего, получив от Лондона признание приобретений в Польше, СССР вступил бы в войну на стороне Союзников со всей возможной поспешностью… И разгром, разумеется, был бы страшен, – оставив и в альтернативном 1941 году от РККА одно лишь воспоминание (стоит ли говорить, что удар был бы немцами ожидаем), Вермахт, вероятно, продвинулся бы на советскую территорию. Но на глубину куда меньшую, чем в реальной истории, так как сидящие в окопах французы и англичане оттягивали бы на себя не менее половины сил… Оказавшись втянутым в войну на два фронта без надежды на победу ни на одном из них, Гитлер имел бы мало надежд дожить даже до 1942 года.
Несравненно меньшими оказались бы, соответственно, потери СССР. Но и приобретения тоже. Русскому солдату не пришлось бы брать не только Берлин, но и Кёнингсберг, который был бы занят по условиями мирного соглашения. Социалистические же режимы установить в странах Восточной Европы, скорее всего, не удалось бы.
...Вторая линия событий, – немцы в 1940 году громят Францию и начинают планировать войну против СССР, – не имеет какой-либо разумной альтернативы. Потому что, всё не разумное, алогичное, в реальности совершил Гитлер… Начинать войну против Советов, не закончив с Англией было настолько странно, что Сталин такого даже от Бесноватого не ожидал. Вариант же предлагаемый Резуном не только антиисторичен («автострадные танки» – единственный случай, когда Резун не соврал, а честно ошибся по неграмотности). В 1941 году СССР не готовился не только нападать, но и обороняться, по вполне очевидной причине: торопить события, без того развивающиеся благоприятно, не имелось ни малейшего смысла.