Первый бронзовый век длился две тысячи лет и закончился около трёх тысячелетий назад. Второй начнётся — и закончится — за гораздо более короткий срок.
Последует ли за этим глобальное возрождение цивилизации?
Если вы надеялись, что технологический прогресс может идти только вперёд и вверх, в конечном итоге ведя нас к звёздам и за их пределы, то мне придётся вас разочаровать. Взглянув на наши материальные, энергетические и биофизические реалии, вместо вечного прогресса мы сталкиваемся с массовым и постоянным сокращением. Истощение лёгкодоступной нефти (и постоянно растущие затраты энергии на производство дизельного топлива как следствие) в конечном итоге положит конец всем добывающим и производственным видам деятельности, что приведёт к многодесятилетнему каскадному краху. Однако, если позволят экологические факторы, существует шанс (хотя и очень небольшой) на возрождение человеческой цивилизации.
Грядущее крушение индустриальной цивилизации не будет похожим на крах прошлого. Независимо от того, будет ли это медленный катаболический распад или быстрый каскадный коллапс, он оставит после себя сильно деградировавший ландшафт по сравнению с исчезновением предыдущих цивилизаций. Общества, которые процветали и исчезали до промышленной революции, полагались исключительно на возобновляемые источники энергии. И хотя большинство людей ассоциируют возобновляемые источники с солнцем и ветром, подавляющее большинство энергии, питавшей древние цивилизации, получалось в виде углеводов. Люди, выращивающие зерновые культуры и пасущие свой скот, использовали растения для преобразования солнечного света, воды, CO2 и питательных веществ почвы в калорийную пищу для себя и своих животных. И хотя чрезмерный выпас, деградация почвы, истощение питательных веществ, засоление из-за орошения и т. д. всегда были проблемой, крах аграрных цивилизаций оставлял по крайней мере шанс на частичное восстановление земель. Таким образом, после тёмного века, длившегося несколько столетий, новая цивилизация начинала всё сначала. Конечно, кумулятивный эффект этих многократных циклов сельского хозяйства в конечном итоге уничтожил плодородные земли, заставляя последующие цивилизации расширять свои территории и создавать империи для компенсации потерь. Однако открытие ископаемых углеводородов не только ускорило этот процесс деградации, но и заменило как человеческую, так и природную производительность одноразовым ресурсом — ископаемым топливом.
Вы видите, что каждая цивилизация нежизнеспособна, но некоторые из них ещё менее жизнеспособны, чем другие.
Использование дизельных машин для вспашки земли, вырубки лесов, взрыва и перемещения целых горных массивов было «отличным» способом добычи всей еды, древесины, полезных ископаемых, а также угля, нефти и газа, которые нам были нужны. Однако, когда мы исчерпаем запасы топлива, мы не только сожжём доступную часть одноразового энергетического ресурса, но и уничтожим, размоем и загрязним большую часть земель. (По этой причине не имеет значения, будет ли энергетический переход или нет — это наши цивилизационные практики разрушают планету, а не ископаемое топливо само по себе.) Наши повседневные действия активно снижают способность земли выращивать растения и пищу для людей и животных. Это не только сокращает биоразнообразие и грузоподъёмность земель, но и уменьшает количество возобновляемой энергии, которую можно было бы собрать в виде древесины и сельскохозяйственных культур. И если наше топливное изобилие закончится раньше и быстрее, чем население сможет естественным образом приспособиться к этому, то голодные люди опустошат ландшафт в поисках пищи, а также топлива для приготовления пищи и обогрева — оставив ещё меньше природы для будущих поколений. Будущее, лишённое ископаемых видов топлива и с недостаточной биологической продуктивностью, будет энергетически бедным.
Только осознав наше текущее экологическое положение, мы сможем понять дилемму наших потомков 22-го века. Год — 2124 нашей эры, через одно столетие. Земли в ранее густонаселённых районах теперь в значительной степени лишены деревьев, почва размыта или лишена питательных веществ и жизни. Радиоактивные осадки от горящих топливных прудов, вместе с утечками из нефтяных и газовых скважин, сделали большие территории совершенно непригодными для жизни. Климат стал гораздо жарче, а уровень моря значительно выше, что сделало многие прибрежные и низменные сельскохозяйственные земли непригодными для использования. Животные, крупнее кролика, теперь также в основном вымерли: их съели люди, или они погибли из-за нехватки пищи, тепловых волн и появления новых вредителей и болезней.
Жизнь в антропоцене, отмеченная началом изменения климата и массовым вымиранием видов, крайне трудна. Хотя значительная часть земли была уничтожена в результате того, что мы могли бы назвать классическим примером экологического перенапряжения и краха, небольшие группы людей продолжают бороться за выживание. Они живут в узкой обитаемой полосе между Северным полюсом и расширяющимися пустынями на юге, а также на южной оконечности Южной Америки и в Тасмании. Выжившие члены Homo sapiens теперь живут в небольших деревнях. Они осели на некоторых ещё пригодных для сельского хозяйства землях и — если колебания климата и местной погоды позволяют — выращивают немного еды, бродят по земле в поисках съедобных растений и хвороста для костров, или проверяют свои ловушки в надежде поймать случайного зайца. Оставшиеся в живых представители человеческого рода буквально цепляются за жизнь из последних сил.
На этом этапе нельзя исключать полного экологического краха, который может уничтожить последнего человека. Многое зависит от того, насколько быстро рухнет эта цивилизация, сколько природы удастся сохранить в этом процессе и насколько серьёзными окажутся последствия изменения климата. Живой мир обладает удивительной способностью к восстановлению. В течение веков леса начнут снова расти, травы покроют землю, и биологическая продуктивность вернётся. Не на доисторический уровень — для этого потребуются миллионы лет, — но на уровень, достаточный для того, чтобы уцелевшие представители человеческого рода (если таковые останутся) смогли снова начать строить города… (Это неустойчивая практика, я знаю, но именно таковы мы, неустойчивая разновидность.) Пока климат Земли позволит, мы будем продолжать заниматься сельским хозяйством, поскольку охота и собирательство не станут жизнеспособным вариантом для выживания большого числа людей. Много «если», но при условии, что есть шанс на возрождение цивилизации, возникает вопрос: как это будет выглядеть? Какие технологии будут использоваться? Из каких материалов будут изготавливать инструменты? Смогут ли они использовать огромное количество железа, запертого в мостах, железных дорогах и зданиях? Или, возможно, они вернутся к ещё более древней технологии, такой как изготовление бронзы?
Красновато-жёлтый металл, в честь которого был назван целый исторический период, длившийся с 3300 по 1200 год до нашей эры, стал первым широко использовавшимся металлическим сплавом в истории. Изготовленная из меди и олова, бронза была достаточно твёрдой, чтобы резать дерево, плоть и кости, и при этом требовала лишь относительно простой печи для плавки и обработки. И хотя железо было уже известно в древности, оно не давало особых преимуществ по сравнению с бронзой: оно было либо слишком мягким, либо слишком хрупким (в зависимости от содержания углерода) и очень быстро ржавело.
Однако самое важное — его добыча требовала гораздо больше энергии, чем производство медного сплава, широко использовавшегося в то время. Причина проста: бронза имеет гораздо более низкую температуру плавления (чуть ниже 1000°C или 1900°F) по сравнению с железом (1538°C или 2800°F). На практике это означало, что для плавки железа требовалось в два раза больше древесного угля по сравнению с медью... А теперь вспомните, что мы говорим об аграрных обществах, где всё, кроме ветряных или водяных мельниц, работало на мускульной тяге. Теперь представьте себе человеческий труд (и, в конечном итоге, энергию), необходимый для того, чтобы срубить в два раза больше древесины, что требовало в два раза больше труда и в два раза больше калорий из пищи — не говоря уже о том, что такая практика вырубала бы леса в два раза быстрее. (Когда-нибудь задумывались, почему в средневековой Европе начали сжигать уголь в больших количествах накануне индустриальной эпохи...?)
Энергия была экономикой, даже до того, как мы узнали, что это такое.
Работа с бронзой также требовала гораздо меньше человеческого труда, так как такие инструменты можно было отливать в их окончательной форме, а затем холодно ковать для достижения оптимальной прочности. Сравните это с работой с железными слитками, которые нужно было горячо ковать, что снова требовало огромного количества древесного угля и тяжёлого физического труда (и снова те самые калории и древесина, которые нужно было добывать)... А что касается конечного результата: просто посмотрите это видео, демонстрирующее, насколько прочными могут быть бронзовые инструменты, или это исследование, доказывающее, что бронзовые мечи действительно активно использовались в сражениях.
Вопреки распространённому мнению, бронза была удивительно полезным материалом. Даже если её приходилось точить немного чаще, такие инструменты с точки зрения энергетической экономики были гораздо более выгодным предложением, чем железо. Пока оловянные и медные шахты могли производить достаточное количество руды для удовлетворения спроса, железо не могло конкурировать. (Фактически, одной из многих причин поли-кризиса, который поразил цивилизации Средиземного моря около 1200 года до н.э., была нехватка олова, которое было трудно найти и добывалось всего на одной шахте на территории современного Афганистана.)
Несмотря на то, что миф о прогрессе предполагает, что железо было "выбрано" вместо бронзы, на самом деле это был возврат к нему, когда истощились месторождения олова.
Теперь давайте перенесёмся в будущее, в 22-й век. Все легко добываемые запасы угля высокого (металлургического) сорта давно закончились. Леса начали восстанавливаться, но из-за лесных пожаров, стремительно меняющегося климата, эрозии почв и общего краха многих экосистем, обширные, ранее лесистые территории всё ещё покрыты только травой и некоторыми выносливыми кустарниками. Иными словами, энергия, получаемая из древесины, остаётся дефицитной, даже несмотря на то, что производство ископаемого топлива свелось к нулю.
С другой стороны, металлы, оставленные индустриальной цивилизацией, повсюду. Хотя мосты и здания индустриальной эпохи обрушились, а железнодорожные пути в основном превратились в ржавчину, не нужно далеко ходить, чтобы добыть качественные металлоломы. Например, медь, которая образует зелёный слой патины, защищающий её от дальнейшей коррозии, всё ещё может быть найдена на заброшенных электростанциях и свалках в виде обмоток, найденных в электрических двигателях и больших трансформаторах. И хотя олово снова стало очень дефицитным, алюминия всё ещё много. (Как и медь, он также образует на своей поверхности защитный оксидный слой и также широко доступен.) Учитывая тот факт, что олово легко можно заменить алюминием при производстве бронзы, зачем тогда собирать ржавые рельсы и вырубать целые леса для производства древесного угля, если можно сделать алюминиевую бронзу при гораздо меньших затратах энергии...?
Предполагая, что хотя бы базовые металлургические навыки сохранятся в предстоящем тёмном веке, нас ждёт второй бронзовый век.
Однако переработка прошлого может продолжаться лишь до определённого предела. Проблема в том, что каждый процесс переработки, каким бы тщательным он ни был, до некоторой степени расточителен: 5-10% материала всегда теряется при каждом цикле. Однако с исчезновением добычи не будет возможности компенсировать эти потери. Когда все бывшие города и промышленные центры будут лишены своих ценных ресурсов, а всё, что останется, превратится в пыль, у людей через пару столетий больше не останется ничего для переработки... кроме своих собственных инструментов.
Индустриальная эпоха ознаменовалась тем, что планета была полностью истощена в поисках ресурсов, не оставив ничего для будущих поколений.
Как мы видели на примере первого бронзового века, человечество всегда стремилось к ресурсам с наименьшей стоимостью, требующим наименьших затрат энергии и труда для добычи. Руды высокого качества, содержащие ценные металлы в двузначных пропорциях (с соотношением породы к металлу, достигающим иногда 20%), уже были добыты в древние времена. Вскоре содержание металлов в рудах упало ниже уровня, при котором труд и энергия, затраченные на добычу, не оправдывались скудным выходом этих шахт. Таким образом, до индустриальной революции единственным способом обойти эту проблему было завоевание других народов, у которых ещё оставались пригодные ресурсы. Лишь в индустриальную эпоху, благодаря невероятно плотному и обильному источнику энергии — нефти, люди смогли добывать ресурсы, которые раньше считались экономически невыгодными (руды низкого качества с содержанием металлов 1–2%).
В отсутствие ископаемых видов топлива, особенно нефти, у наших потомков уже не будет такой роскоши. Они унаследуют мир, где все руды высокого качества (пригодные для добычи и плавки с использованием ремесленных технологий) будут давно исчерпаны, и работа с оставшимися рудами низкого качества потребует колоссальных трудовых и энергетических затрат на дерево и зерновые культуры. Для интереса взгляните на этого человека, который пытается работать с рудой олова, содержащей всего 1% металла, при этом используя множество современных инструментов и электричество. Шутки в сторону, послушайте старого шахтёра в прикреплённом видео, объясняющего процесс истощения и как древние добытчики руды разрабатывали тонкие жилы, но бросали всю работу, как только это становилось слишком трудоёмким (или, скорее, энергозатратным) для продолжения.
Когда материалы для переработки и руды для добычи закончатся, второй бронзовый век также подойдёт к концу. Люди снова будут вынуждены использовать болотное железо и железные пески из болот и рек — два единственных источника металлов, которые можно хоть как-то восстановить. Как мы видели выше, работа с железом всё равно будет требовать большое количество энергии (много древесины для получения древесного угля). Таким образом, металлические объекты снова будут производиться в очень малых масштабах. Жизнь в Эдо, Японии, является хорошим примером: поскольку на островах не было полезных ископаемых, металлургия сводилась к изготовлению нескольких высококачественных и дорогих инструментов и мечей. Деревянные здания скреплялись с помощью умных соединений и деревянных болтов — без использования железных гвоздей. Подобная система в сочетании с регенеративным сельским хозяйством может существовать ещё несколько тысячелетий — в отличие от индустриального общества, основанного на ископаемом топливе и полезных ископаемых. Поскольку цивилизация, сельское хозяйство и добыча ресурсов по определению неустойчивы в долгосрочной перспективе, особенно в эпоху после стабильного Голоцена, даже самые мягкие общества начнут исчезать. Таким образом, по мере того как продолжаются накапливаться последствия эрозии, истощения питательных веществ, изменения климата и шестого массового вымирания, крупнейшие оставшиеся млекопитающие на планете и последние представители рода Гоминид в конечном итоге присоединятся к гигантским ленивцам, саблезубым тиграм и шерстистым мамонтам.
