Из лекций С.В.Стахорского
Бодегон — форма позднеренессансной и барочной живописи, картины на житейские фабулы, героями которых выступают бытовые и мифологические персонажи. Термин происходит от испанского слова bodegа, имеющего несколько значений: таверна, торговая лавка, кухня, кладовая, винный погреб. По ним можно понять, чем персонажи заняты и где обычно находятся.
Термин «бодегон» первым использовал художник Франсиско Пачеко в книге «Искусство живописи» («Arte de la pintura», 1649 год), говоря о ранних полотнах своего ученика и зятя Диего Веласкеса. Впоследствии термин стали применять к произведениям, созданным задолго до Веласкеса.
Бодегон — не жанр, а жанровая смесь, составленная из натюрморта и портрета (чаще всего группового). Такую смесь демонстрируют полотна Винченцо Кампи, итальянского живописца второй половины ХVI века.
Молочные поросята, каплуны, окорока, рыбины с серебристой чешуей, огромные кочаны капусты, гроздья винограда и прочие яства — всё это занимает три четверти холста, названного «Христос в доме Марфы и Марии». В центре композиции — Марфа, полководица натюрморта, занятая сортировкой съестных трофеев. Что же касается Христа и Марии, то они едва видны через маленькое оконце на заднем плане.
Последователь Кампи — Франс Снейдерс, живописец фламандского барокко. Он изображает заурядные объекты — продуктовые лавки с мясными тушами, развалами овощей и фруктов, но написаны его картины столь красочно и аппетитно, в них столько радостной энергии, что ими украшали парадные залы королевских дворцов.
Другое направление бодегона исходит от Караваджо. Герои его картин расположены на переднем плане, их фигуры и лица ярко освещены, а фон затемнен. В руках персонажа или у него под рукой — небольшой натюрморт: корзина с фруктами, ваза с цветами, музыкальные инструменты (скрипка, флейта), тетрадь с нотами. Натюрморты Караваджо красочны и эффектны, но в них нет избыточности полотен Кампи и Снейдерса. Кроме того, Караваджо привносит некоторую иронию: у него в самом деле nature morte — фрукты чуть подгнившие, а цветы привядшие.
Традицию Караваджо продолжает Диего Веласкес. Он тоже ставит фигуры и вещи на передний план и ярко их высвечивает, тоже применяет затемненный фон. Натюрморт у Веласкеса предельно прост и лаконичен. Это посуда, утварь, какая-то снедь.
Большинство бодегонов Веласкеса относится к раннему периоду творчества. Его герои — из простонародья. Нищий водонос в рваном плаще протягивает мальчику стеклянный стакан, на прозрачных стенках которого играет свет. Старуха, жарящая яйца, строго смотрит на паренька, который в чем-то провинился, может быть, стащил дыню, которую прижимает к груди. Пожилой мужчина делит с двумя юношами скромный завтрак: на столе тарелка с рыбой, хлеб и два граната (вариант из Эрмитажа), мандарин и лимон (вариант из будапештского музея). Парень, сидящий в центре, поднимает графинчик с вином (Эрмитаж), наливает вино из кувшина в бокал (Будапешт). Хлеб, сыр и вино — весь обед троих музыкантов; четвертый участник трапезы — обезьянка: ей досталась груша.
Веласкес — мастер живописных иллюзий: его натюрморты столь фактурны, что кажется, будто их можно взять в руки.
В некоторых бодегонах задействованы персонажи античной мифологии и библейского предания. Аполлон приходит в кузницу Вулкана, где застает бога огня в окружении типичных испанских ремесленников. Вакх пьянствует с крестьянами, их загорелые физиономии светятся от счастья; одному пьянчуге Вакх надевает на голову корону из виноградных листьев. Натюрморт первой картины — орудия ковки и выкованные доспехи; второй — стаканы, чаши и опорожненный кувшин, лежащий на земле.
Один из бодегонов посвящен описанной в Евангелии от Луки встрече воскресшего Христа с апостолами в деревеньке Эммаус. К этой теме Веласкес обращается вслед за Караваджо, две картины которого появились с интервалом в пять лет. У Караваджо (полотно 1601 года) апостолы, узнавшие в сотрапезнике Христа по тому, как он преломляет хлеб, потрясены и напуганы (один в изумлении раскинул руки); в картине 1606 года — реакция более сдержанная. У Веласкеса апостолы уже узнали Христа и обсуждают свершившееся чудо, глядя друг на друга. Караваджо в первой своей картине изображает обильный ужин: жаренная курица, хлебы, фрукты, вино; во второй картине на столе — только вино и хлеб. Натюрморт Веласкеса еще скромнее: хлеб в руках Христа и какой-то фрукт, похожий на лимон.
В картине «Христос в доме Марфы и Марии» на переднем плане изображены две женщины. Старуха (та самая, что жарила яйца) обращается к девушке, которая перетирает что-то в медной ступке; у девушки сердитое выражение лица и кажется, что она вот-вот заплачет.
На столе рассыпаны головки чеснока и стручок красного перца, в облупленной тарелке лежат рыбины и яйца.
Жестом правой руки старуха указывает на висящую позади кухонного стола картину, которая воспроизводит рассказ евангелиста Луки о том, как Христос посетил в Вифании дом сестер Марфы и Марии. На картине Мария сидит у ног Христа, а Марфа стоит рядом и что-то говорит: по рассказу евангелиста, Марфа пожаловалась на сестру, которая не помогает готовить ужин, и Христос сказал ей, что Мария выбрала главное, а она, Марфа, заботится о суетном (10: 40–42). Изображенная картина проясняет содержание разговора: старуха корит девушку за нерадение в вере.
Один из самых загадочных бодегонов Веласкеса — «Пряхи» («Las hilanderas»). Картина имеет два уровня, резко отделенные друг от друга порталом в стене. На переднем плане пять женщин заняты прядением; на заднем плане пришедшие в мастерскую нарядные дамы осматривают гобелен, на котором выткана картина Тициана «Похищение Европы», одно из семи полотен, выполненных по заказу испанского короля Филиппа II. Известно, что эти произведения оказали сильное влияние на молодого Веласкеса.
Мифологическая подоплека «Прях» осталась бы неизвестной (тут нет прямых указаний, подобных нимбу Аполлона или венку Вакха), если бы не документ — опись 1664 года, в которой картина фигурирует под названием «La fabula de Aracne» («История Арахны»). Отсюда следует, что в картине происходит состязание в ткачестве Афины и Арахны, принявших облик простых мадридских прядильщиц (обе бедно одеты и сидят босыми).
Бодегон ХVI–ХVII веков не получил развития в дальнейшей истории живописи. Даже Сезанн, мечтавший, по его словам, завоевать Париж при помощи моркови и яблок, написавший огромное количество портретов и натюрмортов, соединить их не отважился. Единичные опыты контаминации портрета и натюрморта встречаются в картинах «Девочка с персиками» Валентина Серова, «Красная комната» Андри Матисса, «Волшебник» Рене Магритта.
© Стахорский С.В.
