Фото: Артем Дергунов / Коммерсантъ
Перед российскими компаниями нефтегазовой отрасли стоит множество вызовов, в том числе и в области организации инфраструктуры бизнеса. Их можно поделить на три группы: участие зарубежных компаний в цепочках поставок, вопросы движения денег и постоянно меняющееся международное законодательство. Насколько российским компаниям удалось адаптироваться к этим реалиям, рассуждает партнер группы компаний «Б1» Марина Белякова.
Вызовы в области организации инфраструктуры бизнеса не столь глубоки, как фундаментальные ценовые или логистические, но весьма значимы для нормального функционирования компании. Итак, что здесь важно? Ни для кого не секрет, что наша газовая отрасль экспортоориентированная, поэтому основные ее игроки в своих структурах всегда имели большое количество зарубежных компаний. Это были компании вспомогательные, но значимые, их можно назвать торговыми компаниями. И это не «оболочки», а реальные организации, где люди занимались делом: маркетингом, аналитикой, определенными финансовыми операциями. Поэтому выбор локаций для таких компаний был довольно ограниченным: не везде их можно было «правильно» организовать. Как правило, основные российские газовые (и не только) группы останавливались на Швейцарии. И вот так получилось, что деятельность таких компаний по понятным причинам оказалась заблокированной. Как минимум год или два все наши газовые группы занимались реорганизацией таких структур, обычно их переводили либо в арабские страны, либо в РФ.
Точкой серьезного притяжения оказались ОАЭ, в том числе благодаря интересному режиму налогообложения. Сейчас, правда, это становится не так выгодно: Эмираты поднимают налоги, и вместо 0% имеем уже 9%, ужесточаются требования к отчетности. В качестве альтернативы ОАЭ сейчас рассматриваются Оман, Бахрейн, иногда Маврикий и Китай. Поднебесная — далеко не низконалоговый регион, но там тоже есть свободные экономические зоны. Всё это несколько новый вид задач, потому что вышеперечисленные страны, будем честны, до 2021 года не были фаворитами для наших газовых игроков, которым пришлось полностью перестроиться в части организационной инфраструктуры.
Вопрос организации расчетов еще более значим. Это не только про экспортную выручку и ее возврат, это еще и про закупки: мало найти то, что нужно купить, например технологическое оборудование, надо еще и суметь за него расплатиться. Этот вызов появился не сегодня и даже не вчера. В последнее время проблема стала гораздо более серьезной, потому что этим летом практически остановились расчеты с Китаем. И тут, исходя из нашего опыта, есть несколько вариантов решений. Первое — это создание неких параллельных структур, в том числе трейдинговых, открытие счетов в банках уровня «далеко не супертоп». В Омане, Бахрейне, китайском приграничье есть банки, через которые такие расчеты проводятся, по крайней мере пока. Эти банки широко известны в узких кругах, они не очень крупные, обороты через них идут не фантастические, но эти каналы есть. Второй вариант — неттинг (взаимная компенсация обязательств и активов. — Прим. «НП»), довольно экзотичный для газового рынка. По этому пути игроки тоже идут: находятся импортеры, экспортеры, они вступают в коалиции и закрывают свои потребности. Третий вариант — уход в криптовалютные расчеты, в эту игру тоже играют некоторые компании. Вариант, конечно, спорный, подходит не всем, да и к тому же и для нашей страны это пока не конца урегулированный инструмент. Обобщая, можно сказать, что системного решения нет: каждая российская компания решает свои инфраструктурные и платежные вопросы в режиме ad-hoc, но пока этого достаточно.
Есть и хорошая новость: российские газовые группы сумели за последнее время изменить и адаптировать к ситуации свои структуры и при этом не стать полностью российскими. Для того чтобы все-таки работать на международном рынке, нужна международная же инфраструктура, и нашему бизнесу удалось ее построить, перестроить с использованием новых дружественных юрисдикций.
При этом за прошедшие два с лишним года мы видим и динамику: сначала были ОАЭ, потом бизнес пошел в Оман и Бахрейн…. Что будет дальше, где всё остановится, непонятно. А учитывая, что мы работаем в контексте международной торговли, международных расчетов, стоит помнить, что мир движется в сторону глобальной прозрачности, в том числе и налоговой. Поэтому мы должны решать еще и задачи раскрытия наших данных в тех странах, где мы присутствуем, и получения эффективных налоговых ставок. То есть, если где-то в инфраструктуре группы есть что-то в ОАЭ, нужно тщательно всё проанализировать, посчитать и понять эффективную налоговую ставку, может, где-то доплатить, чтобы, не дай Бог, не вышло, что группа недоплачивает налогов. Плюс участие России в очень многих международных налоговых соглашениях приостановлено — понятно, не по российской инициативе. Но фактом является то, что из-за этого многие международные платежи стали дороже не в плане транзакционных издержек, а в плане налогов. И все эти изменения, безусловно, необходимо закладывать в новую экономику цепочек — и операционных, и финансовых.
Мнение высказано в рамках Петербургского международного газового форума ПМГФ-2024
