В большинстве картин на мифологическую тему, написанных Питером Паулем Рубенсом в Антверпене между 1611 и 1618 годами, художник визуализирует свои теоретические взгляды на искусство. Эти картины были созданы не по желанию конкретного заказчика, а хранились в доме Рубенса, «на пробу», в надежде привлечь внимание образованной и эрудированной публики не только из Южных, но и из Северных Нидерландов (учитывая период Двенадцатилетнего перемирия с 1609 по 1621 годы)
В отличие от алтарных образов и других религиозных картин с четкой литургической функцией, которые должны были соответствовать строгим каноническим инструкциям, мифологический сюжет имел своего рода «поэтическую лицензию». Художник мог выбирать из множества литературных источников, включая греческие и латинские эпосы, поэзию и драму, экфрасисы известных, но утраченных произведений античного искусства. При изображении мифологической истории художник делал собственный акцент, выбирая определенный аспект мифа.
Как демонстрация особых идей Рубенса в искусстве были написаны «Похищение дочерей Левкиппа» (Старая пинакотека, Мюнхен), «Прометей прикованный» (Художественный музей Филадельфии), «Юнона и Аргус» (Музей Вальрафа-Рихарца, Кёльн) «Иксион, обманутый Юноной» (Лувр, Париж), «Открытие ребёнка Эрихтония» (Коллекция Лихтенштейнов), «Персей и Андромеда» (Эрмитаж, Санкт-Петербург), «Битва амазонок» (Старая пинакотека, Мюнхен), «Медуза» (Музей истории искусств, Вена).
«Открытие ребёнка Эрихтония» – картина, написанная около 1616 года по мотивам «Метаморфоз» Овидия и одно из наиболее сложных изобретений Рубенса. К этой теме он возвращался примерно в 1632-1633 годах в «Обнаружение младенца Эрихтония» (в Мемориальном художественном музее Аллена в городе Оберлин, штат Огайо), «Дочери Кекропа, обнаруживающие Эрихтония» (в Национальном музее Швеции в Стокгольме). В галерея Курто в Лондоне сохраняется предварительный рисунок. Оригинальная композиция была написана в нескольких копиях, поскольку художники 17 века обучались, копируя работы древних или современных мастеров.
Эту тему любила аристократия того времени, поскольку она имела несколько скабрезный подтекст. Посейдон, страшно обиженный на Афину за то, что она выиграла спор и отняла у него гегемонию в Аттике, убедил уродливого Гефеста, что он желанен богине, и она не откажет ему в ухаживаниях, когда придёт к нему под предлогом заказать новые доспехи. Когда Афина явилась к Богу-кузнецу за оружием, наивный Гефест попался в ловушку. Охваченный желанием он стал преследовать её и пытался обладать ею, но потерпел неудачу. Афина оказала сильное сопротивление ему, и совокупление не увенчалось успехом. Она оттолкнула его, но нетерпеливый Гефест изверг семя на бедро богини. С отвращением Афина вытерла его шерстяным лоскутом, который выбросила на землю, и поспешила омыться.
Семя Гефеста поглотила земля, оплодотворив Гею, – богиню Земли. От этой беременности родился Эрихтоний. Младенец унаследовал уродливую внешность своего отца – он родился со змеевидными ножками. Гея категорически отказалась от ребёнка, как и Гефест, но Афина, чувствуя и свою причастность, сжалилась над Эрихтонием и согласилась позаботиться о нём.
Она положила его в корзину, принесла в своё святилище в Акрополе, где наказала жрицам, трём дочерям аттического царя Кекропа, Герсе, Аглавре и Пандросе, не открывать корзину ни под каким предлогом. Аглавра и Герса, терзаемые любопытством, ослушались. Ворон, наблюдавший за ними, поспешил сообщить обо всем Афине. Богиня была так разъярена, что не только наказала девушек безумием (они бросились с Акрополя), под раздачу попал и доносчик. Место ворона, спутника Афины, заняла сова. За то, что он принёс ей дурные вести, все вороны были изгнаны из Афин и им запрещено садиться на храмы, посвященные богине.
Послушная Пандроса избежала несчастной судьбы своих сестер. Хотя существует несколько версий мифа о дочерях Кекропа и они не согласны друг с другом в вопросе о том, какая из сестер несет вину за открытие корзины (в одной из них все трое одинаково виноваты и Пандроса поддаётся искушению заглянуть в корзину).
Эрихтоний был воспитан богиней и стал одним из первых царей Афин. Он изобрёл квадригу, чтобы скрыть свои змееподобные ноги.
Овидий пересказывает историю дважды, первый раз в её трагической развязке (Метаморфозы 2:531–65) – ворон сообщает о непослушании Аглавры Минерве, которая наказывает ее, сводя с ума. Затем (Метаморфозы 2:708–832) рассказывается о том, что Гермес (Меркурий) влюбился в Герсу, но Аглавра, ревнуя к сестре, отказалась пускать его через порог, и бог превратил её в камень.
Рубенс изображает момент, когда жрица Аглавра, ослушавшись, открывает корзину и обнаруживает Эрихтония. Сцена происходит в красивом фламандском саду, наполненном антикварными предметами, самый заметный из которых – статуя-фонтан из мшистого камня Дианы (Артемиды) Эфесской.
Мать-природа здесь изображена как скульптурное тело и как извергающаяся из него порождающая жидкость. Многогрудая богиня – символ плодородия природы. На эмблемах 16 века она обозначалась как Natura, что распространялось и на Гею. Так мать Эрихтония присутствует в сцене в скульптурной форме. Скульптура выглядит почти такой же живой, как и «живые» фигуры, только серый цвет придаёт ей символизм. Змеиные ноги Эрихтония также серого цвета, что подтверждает причудливое родство с окаменевшим женским телом. Сцена включает в композицию пожилую женщину, которая нигде не упоминается в мифе. Но Рубенс любил изображать пожилых женщин ради визуального фона для сияющих, крепких молодых женщин, которых он часто моделировал по образу своей жены.
Грот с фонтаном инкрустирован раковинами и веткой красного коралла, в саду появляются другие декоративные предметы, в том числе герма Диониса (Пана) и ваза, украшенная головой Медузы. В этом саду природа представлена либо своими образцами, либо в различных символических формах. Она – natura naturata («природа произведённая»). Однако одно исключение заслуживает внимания.
Вода струится из грудей Дианы и из открытых ртов скульптур дельфинов по бокам. Этот скульптурный фрагмент можно идентифицировать как материнский источник всего сущего, и он визуализирует идеи, найденные в De imitatione statuarum («О подражании скульптуре»). В этом трактате Рубенс призывает художников изучать и копировать античные статуи, запечатлевшие человеческое тело в совершенной форме.
По мнению Рубенса, чтобы «вырвать» живые фигуры из твердого материала, в котором они застыли, художники должны «впитывать» древние статуи. Некоторые художники подражают античным статуям, но делают фигуры «грубыми, линейными, жесткими и с грубой анатомией». Тогда они «пахнут камнем», не дышат. Вместо того чтобы копировать разные очертания, резкие изломы и блеск камня, художники должны подражать мягкой природе плоти и эластичности кожи, наблюдая за нюансами света, отражающегося от камня и тела. Рубенс продуманно подходил к тому, чтобы делать людей похожими на статуи, а статуи – на людей.
В «Открытии Эрихтония» Гея, олицетворенная в камне, оживает благодаря воде, которая вновь приводит в движение ее генеративные процессы. Вода, вытекающая из статуи, истолковывает живопись как прикосновение к жизненному источнику, а художника – как того, кто взаимодействует со скрытой творческой энергией природы.
Столетием ранее Лоренцо Лотто изобразил торговца древностями Андреа Одони, держащего статуэтку Дианы Эфесской, символ тайн природы и древности. Рубенс объединил два понятия – наполненная водой скульптура становится живым источником. Мох на бассейне и лианы, ползущие по раковинам, подтверждают жизненную силу, скрытую в древних произведениях из камня.
Павлин у подножия гермы отсылает к мифу о Миневре и вороне (павлин – священное животное Юноны/Геры).
У Овидия:
… И Сатурния быстро в ясное небо свое на расписанных взмыла павлинах,
Тех павлинах, чей хвост расписан зеницами Арга.
То же случилось с тобой, ворон речивый, недавно
Бывший белым, – твои вдруг черными сделались крылья,
Ибо когда-то был серебряной, снега белее,
Птицей, сравниться бы мог с голубями, что вовсе без пятен,
Не уступал ты гусям, что некогда голосом бодрым
Нам Капитолий спасли, ни лебедю, другу потоков.
Сгублен он был языком. Язык — причина, что белым
Раньше был цвет, а теперь обратным белому стал он.
Герма также может указывать на связь Гермеса (Меркурия) с Герсой.
Питер Пауль Рубенс провёл восемь лет (1600-1608) в Италии, где копировал в рисунках все, что мог увидеть в античном и ренессансном искусстве. Многие художники до него делали копии, чтобы зафиксировать чужие изобретения и впитать их стиль, но никогда в такой степени, как Рубенс. До своего пребывания в Италии Рубенс добросовестно копировал (пером и тушью) гравюры Гольбейна, Гольциуса.
В Италии у Рубенса появилась навязчивая идея собрать «бумажный» музей – антологию классического искусства от древних времен до современности. До конца жизни он использовал рисунки в качестве вдохновения для собственного творчества, или, как выразился французский живописец, гравёр и теоретик искусства 17 века Роже де Пиль, «чтобы будоражить его кровь и согревать его гений». Его коллекция определяла творчество художника. Он хранил рисунки дома и мастерской, где ученики могли учиться на них.
Вероятно, в конце 1620-х годов Виллем Паннеелс и другие ученики скопировали более 500 рисунков, коллекция которых сейчас хранится в Государственном музее искусств в Копенгагене. В Антверпене, когда он вернулся из Италии, Рубенс переделал свой дом в виллу в итальянском стиле. В саду находился большой портик, общий дизайн которого с тремя воротами и парой высоких статуй Меркурия (символизирующего живопись) и Минервы (мудрость) испытывал влияние римской триумфальной арки.
