Наступила зима. Полицаи два раза прошлись по домам, отбирая у людей тёплые вещи. По приказу коменданта, на ферме собрали весь скот, который был у селян. Только Архиповне оставили две дойные коровы, любили немцы молоко. В один из дней возле фермы был забой. Народ там собрался с раннего утра, потроха разбирали в минуту. Коровьи ноги, желудки, кишки и прочее люди добывали с боем. Оскорбляя друг друга, дрались, припоминая старые обиды. Страшно было на это смотреть, а ведь голода в селе не было!
Я топил печку раз в два дня, заканчивался запас дров. Нет пара изо рта, значит – тепло. Укутавшись в три одеяла, засыпАл тревожным сном. В одну из ночей в окно постучали. Я подумал, что мне показалось, но стук повторился. Сдвинув в сторону занавеску, я увидел Семёна Терёхина. Он работал в мастерских вместе с моим отцом.
- Один? - спросил он, я кивнул и указал на дверь.
Отряхнув с себя снег, Семён сел за стол, я поджёг лучину.
- Про моего отца что знаешь? – это было первое, что я спросил.
- Живой. Привет тебе передаёт. Что в селе твориться?
- Тебе зачем? Выйди утром и посмотри!
- Не груби старшим. Кто в полицаях из местных?
- Выйди утром и посмотри! – повторил я.
Мы молчали больше минуты.
- Не свои вопросы я тебе задаю, твой отец спрашивает.
- Пусть сам придёт, ему и отвечу.
- Ладно.
Отец пришёл через два дня. Бесшумно сняв ножом крючок с двери, он вошёл в дом.
- Папа! – закричал я
- Тише, сынок, тише! Свет не зажигай. Поговорить надо.
- Свет только в комендатуре и в доме Еремея, там полицаи живут.
- Как ты? – спросив, отец меня крепко обнял.
- А что мне будет? – я изобразил браваду, - Мама с сестрёнками ушла.
- Знаю.
- Забери меня с собой! – взмолился я.
- Нет. Ты здесь нужен.
- Кому?
- Мне.
Я кивнул. Если я нужен здесь отцу, согласен остаться.
- Еда есть? – спросил отец.
- Есть. Я по чуть-чуть ем.
- Терёхина хорошо отшил! Он когда рассказал, я долго смеялся.
- А чего он с такими вопросами? Может на полицаев…
- Нет. У нас он.
- У кого «у нас»?
- Потом расскажу. Он к тебе приходить будет.
- Зачем?
- Слушай, что нужно делать.
Разговор с отцом затянулся до утра.
- Совсем плохо будет, иди на лосиное лежбище. Там тебя встретят, - сказал отец перед уходом.
Это было моим первым боевым заданием. Я прошёлся по улице возле комендатуры, бывшего сельсовета, потом пошёл в сторону Еремея. Против него я ничего не имел, отец называл его слизняком, но точного определения этому слову я не знал. Напротив дома, где обосновались полицаи, жила моя одноклассница Тамара, я решил зайти к ней в гости. Мне нужен был бы предлог, чтобы объяснить, что я здесь делаю.
Тамара сидела за вышивкой, это было её любимое занятие. До войны по селу ходили слухи, что её рукоделия покупали местные, но мать Тамары и она сама это отрицали. Могли быть последствия.
- Привет, - поздоровался я, - родители где?
- Родительница! Мама в столовой для немцев.
- Отец не появился?
- А твой?
- Нет.
Тамара отложила свою работу.
- Чего пришёл? Мы и в школе-то не дружили.
- Дело к тебе есть. Скажу немного. Согласишься – хорошо, нет - дело твоё.
- Говори, а то у меня уже кошка от нашего скучного разговора зевает!
- Смотри за полицаями, а я заходить буду.
Взгляд Тамары чуть не сбил меня с табурета.
- Зачем тебе это?! – спросила девочка.
- На-д-до, - у меня началась икота.
- На улицу выходить не буду. Они, - Тамара кивнула в сторону дома полицаев, - вчера вечером дочек Волюка привели. Комендант там был. Я слышала, как девочки всю ночь кричали.
- Не выходи. В окно смотри, - согласился я.
У Волюка было три дочери, старшей шестнадцать, остальные младше. Мне было страшно представить, что творилось в доме Еремея.
Через два дня, ночью, ко мне пришёл Кирилл. В школе он учился на класс младше.
- Чего тебе? – спросил я через стекло окна.
- Пусти, - попросил он.
Впустив знакомого, я приготовился его слушать.
- Я у Тамары был. Она про твою просьбу рассказала. Может и я чем полезен буду?
«Вот как доверять женщинам?!» - подумал я, но промолчал.
- Чем? – спросил я, не выдавая своего интереса.
- Послушаю, о чём люди в селе говорят, ведь кому-то это интересно.
- Кому? – я потянулся, сделав вид, что хочу спать.
- А тем, кто сено сжёг! Тем, кто полицаев с этой земли убрал! Не доверяешь мне?! – вскричал Кирилл.
- Иди к полицаям. Мне тебе сказать нечего. С Тамарой что случится - спрос с тебя будет!
Терёхин приходил, но рассказать мне ему было нечего. Со слов Тамары полицаи пили каждый день, патрулируя улицы села, придирались по любому поводу к каждому встречному. Это я всё видел и сам, мне хотелось сделать что-то по-настоящему серьёзное. В голове возник план, но одному его было не осуществить. Зашёл в гости к Кириллу.
Паренёк смотрел на меня глазами полными огня.
- Хочу выкрасть нашего коменданта, - посветил я его в свои планы.
- Эко жахнул! У него охрана. Часовые возле сельсовета стоят! – огонь в глазах Кирилла потух.
- Слышал я, он ночами по памятнику Ленину пострелять любитель. Посмотри во сколько. Ты же рядом живёшь!
- Мать после шести не выпускает из дому. Комендантский час.
- А ты о своей полезности говорил! Шелуха твои слова!
- А ты, - вспылил Кирилл, - сколько немцев убил?!
- Ни одного. Думаю начать с этого. Про дочек Волюка слышал?
- Слышал. Жалко их.
- Жалко у…
- Всё!!! Посмотрю за ним. Борька Родовский в наш отряд просится. Ты как?
- Какой отряд?! Какой Борька?! Он сын кулака! – я чуть не закричал во весь голос.
- И что, он теперь не человек? Не Советский? – возразил Кирилл.
Я не знал, что ответить. Назначил встречу Кириллу и Борису на старой мельнице за фермой в полночь, заодно можно было проверить их. Не побояться ли выйти из дома.
Встретились. Кирилл рвался в бой, Борис молчал.
- Отсидеться хочешь? – спросил я у Бориса напрямую.
- Немец для меня враг, но…
- А когда война кончится, спросят у тебя, что ты сделал? Какой твой ответ будет? – на моей нижней губе повисла слюна, всё тело била дрожь.
- То и скажу! Отца и мать сослали. Сиротой остался.
- Так семьями ссылают! Кораблёвых, вон, с малыми детьми, хорошо хоть корову с собой взять разрешили. А ты остался!
- Человек приехал. Просил отца меня здесь оставить, - оправдывался Борис.
- А к нам, зачем подался? Сидел бы дома, ел пирожки.
- Пирожков уже два года не видел. У бабушки НКВДшники всё вынесли, на репе только и держимся.
- У вас поле картофельное большое было, все сельские завидовали! Что урожай не удался? Да и не похудел ты!
- За ним ухаживать надо. А кому?
- Ясно. Батраки нужны?
Борис не смотрел мне в глаза, а это первый признак того, что человек врёт. Так говорил мой отец. И в селе Борьку не просто так оставили. Селяне шептались, что он доносит на всех. А если сейчас полицаям служит?! Выдаст, как пить дать! Кирилла, сославшись на долгий разговор с Борисом, я отпустил раньше. Дождавшись, когда тот скроется из вида, я достал нож, сделанный из полотна косы.
- Не выйдет у нас с тобой, Боря, дело.
Короткий замах, тело мальчика упало в сточную яму.
Утром событие! Двое полицаев насильно вытащили меня из-под одеял.
- Видеть тебя хотят, а как по мне, так ты бы по полу кусками лежал, - ударив меня в пах, сказал один из них.
Доставили куда надо. Перед тем как завести в дом Еремея, мне навесили ещё пару тумаков.
- Сиротствуешь? – спросил старший полицай, почти улёгшись в плетёном кресле.
- А что делать? Родители бросили, идти некуда.
- Ешь что?
- Что дадут.
- Такое пробовал? – полицай протянул мне плитку немецкого шоколада.
Отломив кусочек, я положил его в рот.
- Горький, но вкусно.
- Дам ещё, если толк от тебя будет! Вижу на Тамарку смотришь. Ходишь к ней чуть ли не каждый день. Понимаю, дело молодое. В качестве благодарности мы её трогать не будем, большего не проси.
- А что от меня надо?
- Совсем ничего. Ходи по селу, слушай, что люди говорят. Если кто за Красную армию чего хорошее скажет, так ты мне их фамилии. Если против немецких войск - тоже. После комендантского часа можешь ходить. Кто спросит, скажешь - я разрешил. Согласен?
Задание главного полицая один в один соответствовало просьбе моего отца, только с точностью до наоборот. Как не согласиться!
Не откладывая на потом, я зашёл к Тамаре. То, что осталось во рту от шоколада, выплюнул в дворовое ведро.
- Борьку ты? – спросила Тамара, едва я только вошёл в дом.
- Я.
- И Кирилла убьёшь?
Девушка ушла на левую половину дома.
- Есть хочешь? – спросила мама Тамары, поставив на стол противень с чем-то непонятным.
- Нет. Есть не хочу. С Тамарой бы поговорить.
- Завтра зайди. Сегодня ничего не получится. Зла она на тебя.
Через неделю пришёл Кирилл. Помог мне расколоть большую чурку, собрать щепки.
- Смотрел я за ним, - начал он разговор, - как напьётся, так в памятник стреляет. Из автомата стреляет! А если в нас?!
- Струсил?
- Нет, но страшно.
Я растопил печь, пошевелив сырые дрова, сел за стол.
- Охраны возле комендатуры сколько? – спросил я.
- Двое полицаев и немец. Меняются каждые три часа, я на ходики смотрел. Комендант их прогоняет, когда выпьет, будто мешают они ему.
- Зайдём со стороны туалета, так же и уйдём. Там кустов много, никто не увидит.
- А тащить его как? Это не куль с картохой!
- Я санки отремонтировал, их ещё мой дед делал.
- По следам найдут! Забыл? Зима!
- По дороге пойдём.
- У всех на виду?!
- У всех на виду! Встречаемся завтра вечером возле дуба.
Ни завтра, ни послезавтра комендант из сельской управы не выходил. Промёрзнув до костей, мы с Кириллом расходились по домам. Повезло на третью ночь. Комендант что-то кричал, выпустил две очереди из автомата в небо. Потом подошёл к памятнику.
- Пора! – скомандовал я.
Топорище опустилось на голову коменданта, добротная заячья шапка смягчила удар, но ему хватило. Потерял сознание.
- Санки! – шепнул я Кириллу.
С трудом разместив на них тело коменданта, мы потащили его в сторону дороги, которая была за огородом соседнего дома. Возле узкого прохода между заборами, нам навстречу вышел человек.
- Что творите?! – спросил он, я узнал голос Терёхина, - бросайте его здесь!
Утром по селу только и было разговоров, про то, что немецкий комендант по пьяни замёрз. Так как оружие не пропало, и ран на теле не было, немцы шумиху поднимать не стали.
Продолжение следует. 2/3
