От такого неожиданного вопроса, от горького отчаяния в дочкином голосе Валерий Павлович свёл брови. Осторожно и бережно приподнял Анюткино лицо, дождался, когда их с дочкой глаза встретятся.
-Анютонька!.. Дочушка! Что происходит?
- Ты скажи, пап... Так бывает?
-Бывает, Анюта. В жизни всякое случается.
Анюткины плечики горестно поникли.
- А если ты... узнаешь, что у тебя...
-Не узнаю, Анюта. У нас с твоей мамой один-единственный ребёнок – наша дочушка Анютонька.
От своей смелости... а, скорее, от бесстыдства, у Анютки темнело в глазах. Но надо было узнать... Надо было узнать у отца – про Вику и её мать.
Вика Агеева – сестра?..
Дело вовсе не в том, что это Анютке не нравится. Наверное, наоборот: она была бы рада, если бы у неё появилась сестра... Только Викины слова об отце непомерно тяжёлым камнем легли на сердце. Аня знает, что отец не поступил бы так, как утверждает Вика.
Но Вика говорит... и верит в свои слова:
-А это ещё подлее, Иванцова. Не любить, а... без любви. И потом бросить её, беременную.
И совсем жалко... безысходно-растерянно надеется:
- Может, он полюбил бы её... и меня.
Вот и надо узнать...
И Анютка спросила:
- А... не с моей мамой? Так же... бывает?
Ничего себе...
Откуда взялась эта тревога в Анютином сердечке?
Что ж, Валерий Павлович...
Проходка шахтных стволов – далеко не самое тяжёлое в жизни дело.
И надо найти слова, чтоб ответить на непонятную Анюткину тревогу...
-Бывает и так, Анюта. Но, если ты у нас уже такая взрослая... и задаёшь такие взрослые вопросы, я тебе, дочушка, по-взрослому и отвечу: бывает всё... Только то... от чего рождаются вот такие любимые доченьки, как ты, – у меня с Иришкой... с твоей мамой, было впервые. И у неё тоже. Было впервые, и такие отношения, Анюта, ни для меня, ни для мамы невозможны больше ни с кем. И нашей дочушке, нашей Анютоньке – шестнадцать лет.
На секунду Анютке показалось, что вдруг не хватило воздуха...
Вика в июле родилась...
А она, Анютка, – в сентябре.
Как хорошо, что она не поверила Вике.
А папа...
Он так серьёзно – и правда, по-взрослому... – и в то же время по-мальчишески застенчиво рассказал Анютке о самом сокровенном...
Аня метнулась к столу – за солью:
- Ой, пап! Не помню, – солила я перец... или нет.
Отец взял у неё банку с солью. Улыбнулся:
- Солила.
С Викой всё понятно: что-то Викуля напутала...
А отец сказал:
- Такие отношения, Анюта, ни для меня, ни для мамы невозможны больше ни с кем.
А... инженер Колесников?..
И то, что он встречает маму у школы?
Ладно бы, – один раз.
Можно было бы подумать, что случайно...
-Так что там у нас, Анюта, с Ириной Михайловной?
Немыслимо – рассказать отцу про Колесникова...
И Анютка безотрадно призналась:
- Я не знаю, пап...
-Непонимание тоже случается. Всё будет хорошо, Анюта. Ты ж знаешь: мама у нас строгая. И ты на неё не обижайся. Ей нелегко сейчас: завуч – дело серьёзное.
... Инженер Колесников курил у окна. Лариса, жена, аккуратно складывала вещи в дорожную сумку. Объяснила:
-Сейчас я возьму только необходимое. Потом отец с Виталиком приедут, заберут всё остальное. Да, – ключи оставь Марии Григорьевне.
Всё остальное... это – всё остальное, кроме Ларискиных платьев-юбок-блузок. Всё, что есть в квартире. Всё, что так придирчиво выбирала и покупала Лариса:
-А ты как думал, Колесников?.. Что я буду довольствоваться тем, что попроще и подешевле? А у меня муж – главный инженер. И деньги нужны для того, чтоб их тратить. И – вообще: моему вкусу можешь доверять.
Колесникову всё нравилось. А если честно, – некогда было особо вникать в тонкости Ларискиного вкуса: купила, и купила... Привезли спальный или кухонный гарнитур... телевизор, холодильник, – и отлично. А уж такие дела, как стиральная машина или посуда – исключительно Ларискино царство. И Александр Семёнович лишь спрашивал:
- Денег хватило?
Перед свадьбой Колесников сказал, что работать Лариса не будет. Она ничуть не удивилась такому решению, повела плечами:
- Естественно! Какая может быть работа, если у меня на руках ребёнок. К тому же твоей зарплаты нам вполне хватит – пока. Другие траты появятся, когда тебя переведут в Управление. Так там и зарплата другой будет.
Ребёнок на Ларисиных руках – Мишка, восьмилетний сын Колесникова.
Мальчишка растёт без матери – с самого рождения. Не смогли врачи в роддоме спасти Веру...
Тому, что у отца появилась невеста... и, значит, – теперь у них будет мать, Мишка очень обрадовался. Серьёзно сказал отцу:
- Она красивая, пап. Давай мы с тобой будем любить её, – чтоб ей у нас понравилось... и чтоб она не ушла от нас.
Мишка очень старался.
Принимался сам мыть посуду, вечером показывал дневник и тетради – одни пятёрки и четвёрки!
Мишкиными тетрадками и дневником с пятёрками и четвёрками Лариса совсем не интересовалась.
По утрам Колесников сам готовил завтрак. Лариса поднималась к полудню, – когда муж приезжал на обед. Сонно улыбалась:
- Сааш!.. Ты ж не хочешь, чтоб у твоей любимой жены на лице морщины были?.. А чтоб не было морщин, жене надо хорошо высыпаться: во время сна лицо отдыхает, и морщины не появляются. По поводу обеда Лариса скучающе и разочарованно интересовалась:
-А в вашей столовой на шахте что, – повара совсем безрукие?..
По выходным Колесников с Мишкой занимались уборкой:
- Самое, Михаил Александрович, мужское дело, – чтоб ты знал. Пойдёшь служить – вспомнишь батю. И спасибо скажешь.
И стирали сами. Тоже – самое что ни на есть, мужское дело: стиральная машина – техника...
В Управление Колесникова не перевели. На «Матвеевскую-Глубокую» срочно потребовался заместитель директора.
Лариса пришла в ярость:
- Заместитель директора? И это – всё?! Какая «Матвеевская-Глубокая»!!! Мало того, что я здесь, в твоём мухо... в этом твоём чёртовом угле провела почти три года! С твоим, между прочим, сыном на руках! Так теперь ты предлагаешь мне – вместо города! Вместо нормальной жизни!!! – какую-то очередную пупырловку! Ну, вот почему Лазарев добился перевода в управление! А для тебя снова нашли чертопхайск!
-Лариса, ты жена горного инженера. Горное дело сродни военному – испокон веков так было. Мы не выбираем место работы.
-А Лазарев добился – перевода в Управление! А ты – не мог добиться?
-Я ничего не добивался. Еду работать на ту шахту, где нужен главный инженер и заместитель директора. Женька Лазарев там не справится.
- Зато в Управлении справится!
-Справится. Будет бумаги по папкам раскладывать – как раз для него занятие.
-Как остроумно!.. Так вот, Колесников. Как там... «Матвеевская-Глубокая»... короче, очередной чертопригоньевск – это без меня.
Мишка угрюмо молчал... Лишь при последних Ларисиных словах поднял на неё глаза:
-Мам!.. Ты не поедешь с нами?
- Какая я тебе мама! – отчего-то взбеленилась Лариска. – Папе своему спасибо скажи!
Колесников не сдержался. Негромко сказал:
- Ты собирайся, Ларис. Завтра утром я тебя отвезу к твоим.
-Ага! Размечтался! А вещи? Всё тебе подарить? Не надейся.
Через пару дней тесть с Виталиком, Ларисиным братом, приехали за вещами. Колесников вернулся домой, когда тесть уже закрыл багажник белого «Жигулёнка». Виталик, шурин, завёл машину. Подмигнул Колесникову, ухмыльнулся:
-За Лариску не переживай, Александр Семёнович. Она на развод подала. На днях в Киев уезжает. Замуж выходит – за офицера. Чтоб ты знал.
Соседка, Мария Григорьевна, горестно качала головой, рассказывала:
- Несколько ходок сделали. Сначала погрузили мебель – даже старый табурет из прихожей прихватили. Потом в картонные коробки уложили посуду – до последней ложки. Отдельно – постельное бельё. Старые полотенца – и то не оставили...
Вечером зашла Маринка, двоюродная сестра. Оглядела опустевшую квартиру, вздохнула:
-Ну, и ведьма. Ты, Саш, конечно, долго искал...
Колесников не ответил, достал сигареты.
- А мы с Димкой тут подумали, Саш... Ты всё равно уезжаешь, а мы в однокомнатной ютимся. За квартирой всё равно присмотр нужен.
-Конечно, Марин, – согласился Колесников. – Перебирайтесь сюда. – Виновато сжал лоб: – Только... В общем, такое дело, Мариш. Малого я пока не могу с собой забрать.
-Так пусть с нами остаётся! – заторопилась Марина. – Мы же не чужие. Устроишься – заберёшь Мишку.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»