Глава 28
Елисей
Обнаружив, где работает муж Нади, я пришёл к нему на работу. Представился бизнесменом и сказал, что мне нужна консультация. Когда оказался в кабинете, увидел их семейное фото на столе, заботливо упакованное в рамочку. Молча проглотил ком в горле. Они на снимке выглядят такими счастливыми.
– Я читал вашу статью про планы инвестиций в экономические регионы, – сказал Андрею.
– Спасибо, – скромно ответил он.
– Я знаю, что вы не работаете с индивидуальными инвесторами, но после того, как прочитал про план... Я подумал, что если поговорю с вами, то получу более точный ответ.
– Если вы хотите вкладывать, в первую очередь, нужно рассчитать бюджет компании и степень риска. Не так давно все инвестировали в недвижимость, но сейчас наша страна, как и другие развитые страны, специализируется на вложениях в производство полуфабрикатов. Это уменьшает риски и в тоже время даёт прибыль. Ну, это моё личное мнение. Что бы вы ещё хотели узнать?
– Как долго вы женаты? – сменил я тему. Сделал это довольно резко, конечно. Но мне показалось, что уже успел немного втереться в доверие собеседника, и значит появился шанс узнать о нём что-то за пределами рабочих моментов.
– Три года, – сразу ответил Андрей.
– У вас есть дети?
– Пока нет. Я хотел бы, но всё не так просто.
– Из-за детей у пар иногда начинаются проблемы, – заметил я философски.
– Брак – это не только дети. Разве не так?
– Ну, мужчины очень раздражительны, – ответил я с улыбкой. – Их любовь и чувства легко исчезают. Они даже пытаются найти и другую женщину.
– Между мужчиной и женщиной должны быть моральные обязательства, – уверенно сказал Андрей.
– В этой жизни судьба может легко измениться. Как можно сохранять эти обязательства? Как только ты встречаешь того, кого любишь, ты просто идёшь за ним. Ради временного счастья. Разве это не правильно? Вам, похоже, повезло.
Андрей подумал и ответил:
– Человек, который никогда не переходил вторую стадию любви, подумал бы именно так. Но влюблённость становится чувствами; чувства сменяются привязанностью. И двое становятся половинками друг друга. Это даже лучше, чем просто любить. Любовь не исчезает и не уменьшается. Обычно говорят, что она становится глубже. Это действительно правильное чувство. Тебе хочется относиться к ней ещё лучше, чем когда вы просто встречались. Но мы отошли от темы. Вкратце, я говорю моим клиентам только необходимые вещи.
Я поблагодарил Андрея за интересный диалог и покинул банк. Когда уходил, услышал голос секретаря:
– Извините, Вам звонят.
– Хорошо, соедините меня. Да?
Я остановился. Через приоткрытую дверь было видно, как Андрей держит трубку телефона возле уха. Его взгляд случайно нашёл мой.
– Я люблю твою жену, – сказал я беззвучно.
Банкир, глядя на меня, чуть прищурился.
– Я влюблён в твою жену, – произнёс я шёпотом, зная, что Андрей всё равно не услышит. – Я хочу быть с твоей женой… пока не умру. Можно мне? Можно?
Банкир отвёл взгляд и произнёс в трубку:
– Хорошо, я понял.
К этому времени я уже ушёл. В выходные сел в машину и поехал в Питер, чтобы навестить могилу отца. Отыскал место на кладбище. Сел напротив. Помолчал, а потом сам не заметил, как стал с ним разговаривать.
– Ну что, пап, ты счастлив? Очень скоро я отправлюсь к тебе. Скоро сможешь бить и кричать на меня, сколько захочешь. Это из-за тебя, отец, я заболел. Если бы я с самого начала знал, что проживу так мало, тогда бы не сделал того, что ты мне сказал. Эх, батя… Я буду послушным. Когда приду к тебе, буду слушаться. Поэтому выполни мою просьбу.
Я замолчал, закусив до боли нижнюю губу, чтобы не пролить слёзы отчаяния. Но они всё равно прокатились по щекам.
– Надя. Пожалуйста, верни её мне. Пожалуйста, скажи, как, отец.
***
Надя
Домашняя уборка всегда наводит на разные мысли. Пока вожу трубкой пылесоса по ковру, вспомнила те слова, которые Елисей сказал мне, когда принял решение расстаться: «Мы с тобой родственники. Мы не можем быть вместе, мы же не животные!» Я тогда спросила его: «Мы ведь уже давно об этом знаем!» «А теперь, когда я думаю об этом, это меня бесит, – добавил он. – Хочешь жить так до конца дней?»
Эти мысли привели меня в ярость и одновременно сильно расстроили.
– Ты скоро умрёшь, и ты думаешь обо мне. Почему? – спросила я вслух. – Тогда ты бросил меня. Почему?
«Мы будем вместе только три месяца», – всплыли в голове его недавние слова.
Пропылесосила комнаты. Стала складывать бельё в стиральную машинку и вот опять накатило:
– Ты хочешь, чтобы я простила тебя, и ты спокойно ушёл? Простила? Как это могло случится? Как я могу тебя простить? Я никогда не прощу тебя!
«Давай поживём вместе только три месяца», – да какого чёрта он о себе возомнил?!
Потом я развесила бельё сушиться, стала вытирать пыль.
«Поехали в Америку. Поедем на лечение в Америку. Там рак – не проблема. Ты не умрёшь», – проступили в голове слова Алины.
– Живой или мёртвый, какое мне дело? – продолжила я своё возмущённое ворчание. – Я тебе не сочувствую. Ты не имеешь ко мне никакого отношения.
Но всё-таки не выдержала и расплакалась.
Как же меня измучил этот мужчина! Ненавижу! Люблю!
***
Алина
Я до последнего верила, что американские врачи, которых многие считают лучшими в мире, помогут. И вот сегодня получила электронное письмо.
«Уважаемая Алина! Мы можем применить самые передовые технологии, но их эффект очень мал при тяжёлых стадиях. В целом, здесь в США, то же лечение, что и в России. Мне очень жаль, что пришлось писать вам это. Очень жаль. Берегите себя».
Прочитав, я расплакалась. Последняя надежда растаяла, как туман.
Утром позвонила мама.
– Алиночка, ты слышишь меня? – её голос звучал немного взволнованно, но, как всегда, мягко.
– Да, мам, – отвечаю рассеянно, с трудом фокусируясь на разговоре. Внутри словно пустота, как будто все звуки проходят мимо, не касаясь меня.
– Я хотела рассказать, как Маша сегодня в садик сходила. У неё было занятие по рисованию, и знаешь, она так здорово рисует! Воспитательница сказала, что у неё настоящий талант. Ты бы видела её картинку! Она изобразила нашу кошку, Ласку, так детально, что я даже удивилась... – мама продолжала рассказывать, но слова сливались в одну непрерывную волну.
– Правда? – машинально поддерживаю разговор. Перед глазами всплывают слова вчерашнего письма: «Клиника не сможет предложить эффективное лечение». Эти слова вонзились глубоко, оставив за собой лишь боль и страх.
– Да, она такая умница. Я думаю, надо её на кружок отдать. Она будет рада, – мама радостно продолжала, не замечая моего состояния.
Выдавливаю:
– Это хорошо.
– А ты как? Ты сегодня такая тихая... Всё в порядке?
Собираюсь с силами, стараюсь удержать голос ровным:
– Да, всё нормально. Просто немного устала.
Мама вздохнула:
– Ты ведь можешь мне рассказать, если что-то не так... Я знаю, что тебе сейчас тяжело, но мы справимся.
Я закрываю глаза, чтобы скрыть слёзы, понимая, что не готова ни говорить, ни думать об этом снова. Потом быстро прекратила разговор и пошла готовить. Захотелось сегодня чего-нибудь особенного.
Я подошла к кухонному столу, на котором лежали все необходимые ингредиенты для селёдки под шубой. Обычно готовила это блюдо с любовью, тщательно нарезая овощи, аккуратно выкладывая слои. Но сегодня руки дрожали от злости и бессилия. Схватила нож и с силой принялась рубить селёдку, с каждой секундой только усиливая удары. Солёные кусочки рыбы разлетались в стороны, а деревянная доска отдавала глухим стуком под ножом.
– Всё в порядке, Алина Григорьевна? – осторожно спросила домработница, стоявшая неподалёку. В её голосе звучала тревога.
Не поднимая глаз от доски, я коротко бросила:
– Всё хорошо.
– Может, я помогу? – предложила она, чувствуя, что атмосфера вокруг меня начала сгущаться.
– Нет, я сама, – резко ответила, продолжая с остервенением разрезать селёдку на мелкие куски, словно пыталась избавиться от чего-то внутри. С каждым ударом ножа по рыбине пыталась заглушить мысли, но они только становились громче.
Домработница замерла на месте, потом осторожно подошла чуть ближе:
– Если что, вы можете поговорить со мной.
Я остановилась на мгновение, взглянув на неё через плечо, но быстро отвернулась:
– Не стоит.
***
Надя
После завершения одного из проектов Кречетов собрал весь наш шумный коллектив в кафе. Устроил, как он его назвал, промежуточный корпоратив. Мне было не до веселья. Из головы не выходил Елисей. Чтобы заглушить мысли о нём, я решила выпить побольше.
– Что случилось? Тебя что-то волнует? Наливай медленнее, – начала увещевать меня Диана, сидя рядом. От того, что ты ничего не говоришь, всем только любопытнее.
Я не нашлась, как правильно ответить подруге, чтобы не обидеть, и она отошла к другому столику. Но долго мне пробыть в одиночестве не удалось. Кречетов уселся на пустой стул рядом и стал рассуждать:
– Сценаристу нужно быть в хороших отношениях с актёрами. Что нам делать, если наш сценарист в плохом настроении? Что с тобой в последнее время? Улыбка исчезла. Каждый день ты так серьёзна. У тебя какие-то проблемы с мужем?
Я не ответила, и Анатолий Петрович завёлся ещё сильнее:
– Я скоро умру в тисках между продюсерами и актёрами.
– Тогда идите и умрите, – не выдержала я.
Кречетов уставился на меня большими глазами:
– Что?
– Хотите умереть – умирайте!
– Надежда Алексеевна! – возмущённо заорал начальник так громко, что весь коллектив замер в страхе и повернулся в нашу сторону.
Я поднялась и молча вышла в туалет.
– Ты в порядке? – спросила Диана, увязавшись за мной. – Могу сказать это по тому, как ты пьяна. Почему ты делаешь такие вещи? Тебе лучше? Я чувствую, что тебя что-то беспокоит. Проблемы не решаются выпивкой.
Немного придя в себя, я вышла из ресторана. Прошлась немного по ночному городу. Потом села на лавочку, достала телефон и, ощущая внутри бешеный порыв смелости и отчаяния, набрала номер Елисея. Он ответил почти сразу, и я набросилась на него:
– Ты говорил, кто-то умирает, кто? Кто умирает? – закричала в трубку. – Скажи мне. Кто умирает?
– Я, – тихо ответил он.
У меня из груди вылетел весь воздух.
– Ты… У тебя действительно нет совести. Кто тебе разрешил умирать, когда вздумается? Кто разрешил тебе умирать? Кто позволил тебе умирать? Оставив ненависть, сожаление и раздор в моём сердце... Дождись, пока всё это исчезнет, и можешь идти умирать. А до этого ты не можешь умереть, ты поступил со мной неправильно, этого не будет. Я всё ещё полна ненависти. Если ты умрёшь, станет слишком пусто. Это будет нечестно, поэтому этого не случится. Дождись, пока я не буду ненавидеть тебя так сильно, что устану от этого... и тогда ты можешь умереть. Дождись, пока вся ненависть в моем сердце не исчезнет, и тогда ты сможешь умереть. Ответь мне. Скажи, что ты дождёшься. Ответь мне!
– Я тоже хочу, чтобы так и было, – сказал Елисей. – Поэтому нам нужно быть вместе!
Внезапно кто-то вырвал телефон из моей руки.
