Журавлиный клин 29
Сидя в кустарнике, он чутко прислушивался к шорохам. От легкого шуршания шагов сердце радостно замерло. Ханна появилась с веселой улыбкой. И оказалась в мужских объятиях.
Они оба ждали этой встречи. Мечтали. Представляли ее сладость, ощущали. Торопили время.
- Любушка ты моя, - Женька задыхался, прикасаясь губами к нежной шелковой коже. – Только о тебе думаю, только о тебе мечтаю.
Ханна чувствовала его силу. Казалось, сожми он руки посильнее, то раздавит. Но стоило ей чуть шевельнуться, как он ослаблял объятия, становился податливым, мягким, послушным.
- А хорошее здесь место,- Женька не выпускал Ханну, обнимал. Они сидели на траве в маленьком пространстве, заросшим со всех сторон кустарником.
- Как раз для свиданий, - заметила Ханна.
- Это с тобой здесь хорошо. А без тебя тоскливо, пусто. Я сильно соскучился.
- Я тоже, - призналась девушка. – Хотя мне скучать некогда.
- Ты по-прежнему изучаешь русский язык? Скоро ты станешь говорить, как наша учительница, - одобрительно, и с некой завистью произнес Женя.
- Это как?
- По городскому. На «а». Мы то из деревни. Ученые мало. Хотя мне учиться нравилось. Математику любил. Мария Кузьминична, учительница наша, говорила, что мне дальше надо идти. В город ехать. Только батя не одобрил. Говорит, что книжки читать – это для городских. Я тогда на шофера хотел пойти. Да война проклятая, - Женька осекся, замолчал.
- Но я же тебе не враг. И войну эту не одобряю. И Томас не одобряет. У нас в госпитале столько солдат покалеченных лежит. Без ног, без рук. Война закончится, а они так калеками и останутся. Что же в ней хорошего? Ничто не стоит человеческой жизни.
- Кто – то из твоих солдат мог воевать против моего батьки. Ненавижу их всех.
Ханна положила свою ладонь на его руку, которая самопроизвольно сжалась в кулак. Молчала.
- Нашей нет вины, что так все случилось, - наконец сказала она.
- Мы всё равно их победим, - не сдержался Женька.
- Скорее всего так и будет. Я хочу только одного: чтобы побыстрее всё закончилось. Перестала проливаться кровь и люди перестали страдать.
- Мне совсем чуть – чуть не хватило времени, чтобы уйти на фронт. Я бы сейчас воевал.
- И мы бы тогда не встретились.
Женька прижал Ханну к себе, поцеловал в волосы, глубоко вдохнул запах: «Наверное, всё могло быть по-другому. Но я без тебя теперь не могу».
- Ты хочешь домой?
- Конечно! Очень хочу.
- Тогда нам рано или поздно, но придется расстаться. Ты уедешь и всё закончится, - грустно сказала Ханна.
- Но мы же с тобой не одни такие. Чего – нибудь придумаем, - не хотел соглашаться Женя.
- Чего тут придумаешь? Наши страны – враги. Они никогда не будут союзниками, слишком много жертв с обоих сторон.
- Зачем Германия напала на нас?
- Женя, я не знаю. Давай оставим этот разговор. У меня такое чувство, что мы можем поссориться. А мне не хотелось бы ссор.
- Я совсем ничего не знаю о фронте. Расскажи мне.
- Гитлер просчитался. Он проигрывает. Но война еще не окончена. Еще может погибнуть много людей.
- Когда же конец?
- Я не знаю. Но пока она идет, мы можем быть вместе.
- Я не хочу так. Быстрее бы нас освободили, - горячо прошептал Женя.
Ханна сидела молча. Эти мысли не давали ей покоя. Она часто думала, что будет после окончания войны. Где-то в глубине души она еще надеялась, что Женя останется в Германии. Она уговорит дядюшку, чтобы он освободил его. Они бы уехали в город. Могли бы жить счастливо.
Её профессия доктора очень востребована. Война пополнила ряды больных людей. И судя по тем травмам, бывшие солдаты будут долгие годы нуждаться в медицинской помощи. Женя мог бы освоить какую-то профессию и работать. Но он не хотел оставаться.
Ханна пыталась его понять и понимала. Только от этого не становилось легче.
- Нам расстаться лучше сейчас, - наконец проговорила Ханна. – У нас нет будущего.
- Но у нас есть настоящее. Я люблю тебя, - признался Женя.
Ханна посмотрела на него печальным взглядом. Её глаза были полны слёз.
