Журавлиный клин 30
- Ханна, я так долго ждал тебя. Я жил надеждой на встречу, она меня спасала, а сейчас ты говоришь, что всё напрасно. Говоришь, что мы не должны быть вместе, - в отчаянии шептал Женя. – Но я не смогу жить, если буду знать, что ты меня совсем не любишь.
- Женя, я люблю тебя. Но я ясно сейчас поняла, что у нас нет будущего. Чем дальше, тем больнее будет расставаться. Лучше сразу все прекратить. Переболит и отвалится.
- Значит, ты меня никогда не любила, если так говоришь. У меня не отвалится. Ты только приехала. Дай побыть с тобой.
- Да, милый, мы будем видеться. Но свои чувства лучше спрятать подальше. Пойдем на луг. Мне надо собирать травы. Да и ты пришел сюда за делом.
Ханна поднялась с веток и оставила Женьку одного. Он сидел, ничего не понимая. Было горько. Очень горько, обидно, больно. Сердце рвалось на части. Ханна, его Ханна, о которой он мечтал и этими мечтами жил, решила, что им не быть вместе. Вот так взяла и решила.
Он чувствовал, как в нем поднимается злость. Он стал рубить сухие ветки. Совсем не отдавал отчет, что делает. В голове сознание кипело одной фразой: не быть вместе, не быть вместе.
«Ну и пусть. Пусть будет так. Не пропаду. Плакать не буду. Живи, как знаешь. Найди себе другого. А мне надо только дотерпеть. Дождаться своих,» - ворошил мысли парень. Злость не спадала. Он уже натаскал целую кучу хвороста. Но не замечал ничего вокруг. Махал и махал топором, пока не выдохся. Обессиленно опустился на землю. Лежал, опустошенный и несчастный. Потом поднялся. Весь сушняк было за раз не унести. Нагрузил, сколько посчитал подъемным.
Груз давил тяжестью. Ноги подрагивали, но так даже было лучше. Физическая нагрузка перекрывала боль душевную. Домой дотащился с бешено колотящимся сердцем. Сидел на лавке, беспомощно вытянув ноги.
- Дров себе притащил. А травы корове? – Эмма вышла из дома и пристально смотрела на него, уперев руки в боки.
Женька устало встал, взял косу и веревку, пошел в Глухую поляну. Долго сидел под деревом, успокаивался, отдыхал. Собрав последние силы, понес поклажу домой. Сбросил траву в коровью кормушку, сам пошел в свою келью, упал на кровать.
Хотелось забыться. Чтобы проснуться и не вспоминать о произошедшем. Но сон не брал. Опять всплывали слова Ханны, бередили душу, кололи. Даже не кололи, а резали по живому.
Женька поднялся. «Пожалуй, надо сходить, забрать хворост, а то вдруг кому еще понадобится,» - подумал он. Из окна его увидала Эмма.
- Ханна, - она повторяла имя племянницы и показывала жестами, что она не пришла.
Женька встревожился. Действительно, прошло много времени. Он думал, что девушка давно возвратилась и находится дома.
Он поспешил на луг. Тревога возрастала. Женька забыл про обиду. Начал ругать себя, что даже не проследил, где она, оставил.
Ханна долго сидела на сваленном когда – то дереве. Сегодняшнее ее решение, казалось, забрало все силы. Слезы текли из глаз, она их даже не замечала. Плакала душа и эта боль оказалась сильной. Все надежды рухнули в один момент. Умом она понимала, что сделала всё правильно. Но сердце сопротивлялось. Конечно, она постарается забыть этого русского парня. Можно даже раньше уехать, идти работать в госпиталь, фрау Эльза, доктор, будет очень рада. К тому же, студентам за работу платили деньги, и Ханна мечтала накопить на зимнюю одежду для Жени. Да, у неё не будет сейчас с ним отношений, но одежду купить ему надо. Тетушка Эмма такая жадная, что не может позволить для Жени даже самые необходимые вещи. А дядюшка будто не замечает, как живет парень.
Ханна собирала травы, когда Женя нашел ее.
- Там тетя Эмма сильно волнуется. Почему ты не идешь домой? – он стоял такой взволнованный, милый, родной. Ханне хотелось прижаться к нему, успокоить, услышать, как бьется его сердце. Но вместо этого она произнесла, глядя куда-то вдаль: «Сейчас пойду».
Женька повернулся, направился связывать палки. Когда вышел на дорогу, увидел, как Ханна шла впереди. А ведь он мог быть с ней рядом. Он так хотел быть рядом.
Женька по привычке сделал все необходимое. Лег. Тяжесть не отпускала, мешала провалиться в сон.
Его разбудил будильник. Когда-то принесенный Ханной. «Ханна, Ханна. Везде эта Ханна!» - Женька в сердцах пнул табуретку, сильно ушиб палец, заскакал на одной ножке. Прихрамывая, пошел доить Ночку. Начинался новый день.