Будь на месте Маргрете кто-нибудь другой, всё могло пойти иначе. Даже иные мужчины-короли падали духом после смерти старших сыновей и сдавались, а у Маргрете Олаф и вовсе был единственным ребенком.
Но она действовала всё так же энергично и оперативно. За эти годы к ее фактическому царствованию в Дании и Норвегии уже привыкли, часть мятущейся шведской знати посматривала в ее сторону с великом одобрением и надеждой, так что пришло время прямо брать власть в свои руки. Хм, а какие еще были варианты? Всё тот же отвергнутый Альбрехт IV Мекленбургский, но датчане его видеть не желали, норвежцы тоже – в отместку за фокусы его дядюшки Альбрехта III и узурпацию им шведского престола, который по мнению норвежцев принадлежал по праву покойным уже Хокону и Олафу.
Вот так и получилось, что ни в чем не повинный (как, впрочем, и его отец Генрих III Вешатель), Альбрехт IV Мекленбургский – принц, на котором сходились все три линии наследования скандинавских королевств, оказался персоной нон-грата в королевствах своих предков. Пока Маргрете взяла короткую паузу с вопросом дальнейшей преемственности. Уже 10 августа 1387 года, то есть через неделю после смерти Олафа, Маргрете собирает «съезд в Лунде», духовные и светские магнаты двух королевств провозглашают: «Выбрать достопочтенные принцессу и леди, королеву Норвегии и Швеции, в качестве госпожи и правительницы всей Дании, во всех отношения».
Титулование Маргариты, принятое после смерти Олафа и в дальнейшем (по обретению ее нового наследника), дело, ну прямо, гиблое. Условно ее принято называть «королевой» Дании, Швеции и Норвегии», но строго говоря, де-юре королевский титул Маргрете носила только в качестве королевы-консорта Норвегии и Швеции при жизни мужа, Хокона VI. А потом датские казуисты, никак не понимавшие элементарной с современной точки зрения мысли, что женщина может быть правящей королевой по собственному праву (хотя вот неаполитанцев это совершенно не смущало), изобрели для нее специальный титул, причем в несколько этапов его значение менялось в пользу Маргариты.
Звучало это изначально так: «Fuldmægtig frue og husbond og hele Danmarks formynder», то есть, «Госпожа и правительница всей Дании». Но что это значит? Пока, согласно формулировки принятой на «встрече в Лунде», Маргарита была только регентом, подразумевалось, что до тех пор, пока королевский совет (но с согласия Маргрете) не выберет нового короля. Но уже в течении одного месяца, Маргрете при помощи юристов, в корне и принципиально меняет значение своего титула, теперь его толкуют уже совсем иначе.
С осени 1387 года формулировка «госпожа и повелительница» значит уже следующее: Маргариту провозгласили госпожой, принцессой и правительницей Дании по собственному праву, за ее многочисленные благодеяния и «потому что не было человека королевской крови ближе, чем она». Она должна править королевством с полной властью до тех пор, пока ей не будет угодно назначить преемника, которого затем знать обязана выбрать королем. Иными словами – власть Маргрете наследована от отца, она избрана правящей принцессой, настолько долго, насколько сама пожелает, и она сама же (подобно отцу) выбирает наследника. Волшебным образом куда-то улетучились положения о «договоре рукопожатия» Олафа (первоначально на нем основывали власть Маргрете) и праве королевского совета выбирать короля, «как раньше». Теперь выходило, что правительница будет ставить риксрод перед фактом. Как говорится: почувствуйте разницу, высокие господа.
В Норвегии, после некоторых формальных крючкотворств 2-16 февраля 1388 года, Маргрете также была избрана правительницей, с формулировкой «Принцесса Норвежская», с полными королевскими правами пожизненно: «могущественная госпожа и законная правительница на все дни ее жизни». Заминка возникла лишь по поводу того, как правильно и верно отрешить от норвежской короны Мекленбургский дом – было разъяснено, что Мекленбурги утратили это право, из-за посягательства на Норвегию и Швецию при живых законных государях.
Теперь, укрепив свою власть в обоих королевствах, Маргрете так же скоро взялась за проблему преемника. И прежде всего надо сказать, что Маргарита Датская являет собой редкий пример разумного решения этого вопроса. А действительно, что делать, если держательница власти (передаваемой по наследству) в возрасте, но муж и дети ее умерли (или их вовсе не было)? Сразу вспоминаются неудачные и печальные эксперименты неаполитанских королев: Джованны I и Джованны II, условно, тети и племянницы, так как они принадлежали к параллельным ветвям своего дома. Неудачные браки и брачные планы (хотя по одному достойному мужу, среди прочих, каждой Джованне всё-таки досталось), и, в конце концов, усыновление великовозрастных претендентов из других родов (и весьма сильных государств) в … противовес собственным родичам. Вся эта чехарда привела к хаосу и сильному ослаблению Неаполитанского королевства, которое в итоге исчезло с карты Европы, как самостоятельный субъект.
Маргрете же могла позволить себе выбирать, и уж для Дании (но не для Норвегии и Швеции) получилось относительно удачно. Она и остальные датчане вспомнили о других детях Генриха III Мекленбургского и Ингеборги Датской, ведь у Альбрехта IV было еще три сестры. Старшая Евфимия (?-1400) недолгое время (всего один год – 1377-1378) была женой одного из младших Мекленбургов, но муж ее рано скончался, детей в браке не было и замуж она более не выходила, так что ее вариант не рассматривался. Самая младшая, Ингеборга была монахиней и со временем стала настоятельницей. А вот средняя – Мария Мекленбург-Шверинская (после 1363 -1402) удачно вышла замуж за другого владетельного немецкого князя – герцога Померании (с 1377-года), Вартислава VII из рода Грифичей.
Казимир, старший, единокровный брат Вартислава (как опять занятно всё переплетено), был неудачливым претендентом на корону Польши (с очень неплохими правами, как внук Казимира III Великого), но это уже другая история. Этот онемеченный славянский род, был уже не так страшен скандинавам, как Мекленбурги, к тому же с последними он находился в состоянии то затухающей, то вновь разгорающейся вражды, что не мешало, как видим, иногда и брачным союзам. Разумеется, Вартислав и Мария не имели ничего против того, чтобы Маргрете провела усыновление их единственного сына Богуслав, а позже (на всякий случай) и дочери Екатерины.
Уже 16 февраля 1388 года, Маргрете добивается того, чтобы шестилетний Богуслав (принявший нордическое имя – Эрик) был провозглашен наследником Норвегии. Все королевские линии сходились идеально – Эрик-Богуслав был одновременно наследником всех трех династий Скандинавии. Идеальную картину портило только наличие герцога Альбрехта IV Мекленбургского, на этом историческом полотне пока недоставало лишь нескольких мазков, нанесенных рукой судьбы. Маргрете готовилась к последнему разящему удару – по Альбрехту, королю Швеции.
*****
Поддержать автора: 2202 2053 7037 8017
