Здание Горьковского авиационного техникума им. П.И. Баранова. Фото того времени.
В конце лета 1986 года была достигнута договоренность о моем переводе с завода в горьковский авиационный техникум им. П.И. Баранова. (Баранов Петр Ионович— советский военный и партийный деятель, один из главных создателей и организаторов Военно-Воздушного Флота и авиапромышленности СССР.Погиб вместе с женой Беллой Моисеевной Барановой (урождённой Беркович, 1893—1933) 5 сентября 1933 года во время полёта на открытие авиазавода в Севастополе в авиационной катастрофе самолёта АНТ-7, квалифицированной как «нелепая и чудовищная». Урна с его прахом захоронена в Кремлёвской стене).
Меня принимали в техникум на должность заведующего самолетной лабораторией, которой ещё не было – её только предполагалось построить. Во дворе техникума, в задней его части, стояло полуразрушенное кирпичное здание; никто уже не помнил, что там было раньше. Пристроив к этому зданию двухэтажный пристрой и капитально отремонтировав основное сооружение, предполагалось разместить там самолет МИГ – 21 и кабинеты самолетных агрегатов.
Строительство предполагалось начать только весной, причем собственными силами – с помощью студенческого стройотряда, который создавался специально с этой целью. Пока же меня разместили в кабинете авиационных агрегатов и выделили несколько часов в неделю для преподавания двух новомодных предметов, которые появились в программе благодаря перестроечным веяниям: «Введение в специальность» и «Активизация творческого мышления и основы патентоведения». Если подготовка первого предмета не составляла сложности – мне хватало опыта работы на заводе, чтобы рассказать будущим авиатехникам, что их там ждет, то второй предмет требовал серьёзной теоретической подготовки.
Я поехал в Ленинскую библиотеку и безвылазно просидел там неделю, каждый день от открытия до закрытия. В результате напряженной работы родился неплохой конспект по эвристике (второе название предмета). По возвращении в техникум я получил неприятную беседу с заместителем директора по научной и учебной работе. Оказывается, я должен был каждым утром сначала приходить в техникум, отмечаться, а потом уже только ехать в библиотеку. Я объяснил, что в таком случае, я потерял бы на подготовку конспекта в два раза больше времени, да и толстая общая тетрадь, полностью исписанная, убедила моего нового начальника.
Я приступил к работе: за очень короткое время разработал проект самолетной лаборатории, причем оформил его с учетом всех инженерных требований. Директор техникума, бывший секретарь парткома авиационного завода, остался доволен.
Таким образом, через тринадцать лет я оказался в своем родном авиатехникуме уже в качестве преподавателя. Я встретил своих педагогов, которых прекрасно помнил: преподавателя математики Виктора Федоровича Апрелева, преподавателя литературы Белавкину, заведующего самолетостроительным отделением Гелия Никитовича Никифорова, преподавателя электротехники Николая Ивановича Угарова и других. С каждым из них у меня были связаны определенные воспоминания.
Апрелев во времена моей юности был очень молодым преподавателем, пришел в техникум сразу после студенческой скамьи. Помню, безжалостно ставил мне двойки, невзирая на мое «крестьянское» происхождение. Гелий Никитович лишил меня стипендии за мой самовольный отъезд с практики, когда я получил травму руки. Улучив момент, я напомнил ему этот случай. Конечно, он ничего не помнил, вежливо с ним посмеялись над давней историей. К сожалению, Николай Иванович Угаров окончил свою жизнь страшно: летом 1987 года повесился в техникуме, прямо у себя в кабинете электротехники. Говорили, что он сильно злоупотреблял спиртным.
Преподавательская деятельность мне неожиданно понравилась, я с удовольствием втолковывал старшекурсникам свои предметы. Они были новыми не только для них, но и для меня. В своих лекциях я для «оживляжа» вставлял истории об НЛО. В эти моменты мои ученики слушали меня, что называется, раскрыв рты. Примерно через два месяца после начала моей преподавательской деятельности, в техникуме провели эксперимент в духе того времени: на основании опроса студентов составили рейтинг популярности предметов и преподавателей. Результат оказался поразительным: преподаватели – стажисты, проработавшие в техникуме по двадцать – тридцать лет, оказались аутсайдерами. Лично я получил второе место и это всего за два месяца преподавания!
Руководство техникума было в шоке, а преподаватели – стажисты – в ярости. Я на себе стал ощущать отношение старых преподавателей к себе – более неприязненное, чем раньше. Но я старался не обращать на это внимания и до сих пор горжусь результатами того опроса.
С учащимися я старался держаться наравне, без снобизма и мне кажется, они это оценили – отношения у меня с ними были хорошими. Приходилось отвечать на всякие разные вопросы, которые относились не только к изучаемым предметам, тем более что в каждой группе были лидеры, чаще всего неформальные, которые так и норовили «подкузьмить» каверзным вопросом.
Помню, как один из парней в одной группе задал мне вопрос - верю ли я в коммунизм? В изобилие материальных благ я уже давно не верил, но как идея, коммунизм мою голову покинул ещё не окончательно, хотя многие сомнения уже появились. Так вот, на вопрос я так и ответил, что в примитивный коммунизм не верю, но верю, что человек под влиянием коммунистических идей будет меняться к лучшему. Видно было, что этот ответ не удовлетворил вопрошавшего. Но что я мог ему ещё ответить?! Страх, на котором держался коммунистический режим, ещё был достаточно силен, и система была ещё достаточно крепка. Хотя, если честно, мне до сих пор немного стыдно за фактический уход от ответа на этот вопрос.
Кроме преподавания, мой новый коллега, которого звали Сан Саныч, преподаватель нашего отделения, устроил мне подработку – оформил меня на полставки на должность инженера во ВНИИМАШ (Всесоюзный научно – исследовательский институт машиностроения), здание – небоскреб которого высится в Нижнем Новгороде.
Работа по совместительству, на полставки тогда оплачивалась по всей стране одинаково – сорок рублей в месяц, но и это было существенное подспорье семейному бюджету. В НИИ мне поручили запустить станок, приобретенный несколько лет тому назад, но который до сих пор почему – то не работал. Я оформил в НИИ двух своих студентов из числа наиболее смышленых, и мы приступили к работе. Два - три раза в неделю после занятий мы ездили в НИИ и разбирались в схемах, прозванивали многочисленные провода (очень пригодились знания, полученные в армейской учебке). На это ушло больше месяца, мы уже заканчивали проверку систем станка, но работать он упорно не хотел. Осталось прозвонить буквально пару проводов. С одним оказалось всё в порядке, а последний не прозванивался. Я прокинул провод помимо жгута, напрямую, нажал кнопку пуска …и станок заработал! Это было столько же удивительно, сколько и приятно. Пригласил своего непосредственного руководителя, предъявил ему работающий станок, и он тоже приятно удивился, даже больше, чем я сам.
Летом 1987 года меня назначили командиром строительного отряда, сформированного из учащихся техникума специально для строительства моей самолетной лаборатории. Во дворе техникума, через стадион, находилось старое двухэтажное здание, без междуэтажных перекрытий; дверей и окон в нем не было. В этом здании, после его реконструкции, было решено разместить мою самолетную лабораторию. Но нужно было не просто восстановить это сооружение, а пристроить к нему двухэтажное учебное здание. Для меня строительство было делом не новым (сказался стройотрядовский опыт) и я с охотой включился в работу: за весну сформировал отряд, разбил его на бригады. Во главе их поставил парней покрепче, и в июне дело закипело. Под руководством опытного прораба из заводского строительного цеха был выкопан фундамент под пристрой, и начался монтаж фундаментных блоков. Я научился пользоваться нивелиром и вскоре обходился уже без инструктора.
Мои усилия на стройке не пропадали даром – после монтажа фундаментных блоков начали кирпичную кладку пристроя и к началу учебного года вывели её на уровень второго этажа. После начала учебного года стройка была отложена до следующего лета. Параллельно работали на стадионе «Полет» - ремонтировали его в преддверии дня авиации.
После покраски трибун нас поджидал конфуз: то ли из - за дождливой погоды, то – ли из – за некачественной олифы, краска на сиденьях трибун не успела высохнуть и многочисленные гости на празднике испачкали свои выходные наряды. Скандал был жуткий, на уровне завода, но потихоньку все улеглось, наказывать никого не стали. В целом же, в результате стройотрядовской эпопеи, я заработал в техникуме имидж делового человека и лидера стройотрядовского движения. Было видно, что директор техникума был очень доволен результатами моей работы.
После стройотряда, в начале нового учебного года, в сентябре, мне был предоставлен отпуск. Получив свои деньги за стройотряд, а они были неплохими – четыреста пятьдесят рублей - я решил отдохнуть, как следует – на юге. Решили с женой поехать «дикарями» в Анапу, которая славилась детскими санаториям – врачи рекомендовали дочке пребывание на море. Во второй половине сентября купили билеты на поезд и тронулись. В Анапе без труда нашли жилье – комнату в двухкомнатной квартире. Но насладиться южным климатом не получилось – погода испортилась, пошли непрерывные дожди, и море было холодным, купаться было нельзя. Я сажал Юлю на плечи, и так мы бродили по морскому мелководью. Помню, что даже у берега вода была очень холодной. Прокатились на катере по морю, подождали ещё пару дней и отправились обратно – отдых явно не задался.
Вот такие события происходили со мной тогда.
