На следующий день подруга Кати Лена принесла в школу полупустой флакончик польского лака для ногтей «Бриллиант» — мечту всех девчонок. Катя, хоть и не рассказала подруге о том, что пойдёт на прослушивание, лаку обрадовалась, ведь ей предстояла встреча с Андреем.
Девочка скрыла от Лены правду по двум причинам. Во-первых, она сама ещё не знала наверняка, каков будет результат прослушивания, и очень боялась сглазить.
А во-вторых, Ленка непременно рассказала бы обо всём старшей сестре Ларисе. Почему-то Катя не хотела, чтобы Лариса узнала о попытках занять её место в группе.
Катя робела перед Ларисой: сестра Ленки казалась ей совсем взрослой и очень красивой. У Ларисы были длинные светлые волосы, большие голубые глаза и фигура, как у фотомодели. А ещё Лариса всегда смотрела на младшую сестру и её подругу со смесью презрения, недоброй насмешливости и снисходительности, да и разговаривала так же, либо просто игнорировала «малолеток».
На одной из перемен Катя и Лена ушли на третий этаж, в то крыло, где располагалась школьная библиотека, устроились на подоконнике и нанесли лак друг другу на ногти.
Тогда уже многие девчонки приходили в школу с накрашенными ногтями, и почти все старшеклассницы пользовались косметикой. А ведь когда подруги только начинали учиться в школе, не разрешалось даже приходить на уроки с заколками, — только с бантами.
О том, чтобы проколоть уши и вставить серьги, не могло быть и речи. А в стенгазете перечисляли всех учениц, явившихся в школу накрашенными. Могли и с уроков выгнать таких.
После шестого урока Катя, чтобы не вызывать у подруги лишних вопросов, вышла вместе с ней из школы, а потом сказала, что они с мамой сегодня пойдут в поликлинику, потому занятие в танцевальном придётся пропустить.
Катя проводила Лену до отворота в сторону клуба, а потом вернулась в школу и устроилась на подоконнике около столовой. Пока ждала, вспоминала вчерашний вечер.
Конечно, сначала мама стала кричать на неё, а после и на отца. Девочка не поняла половины слов, которые говорила мать, и лишь спустя годы разобралась, чего та опасалась. К счастью, предсказания Тамары Ивановны по поводу того, в кого превратится дочь, если «свяжется с артистами», не сбылись.
Больше всего Катя боялась, что папа сдастся в конце концов и не станет спорить с мамой. Но в какой-то момент он сказал:
— Я принял решение, которое не обсуждается. Ситуацию буду контролировать лично, и встречать Катю с репетиций и концертов буду сам.
После этого мать лишь махнула рукой и с досадой бросила:
— Ай, делайте что хотите!
Катя с удивлением поняла, что всегда ошибалась. Она была уверена в том, что верховодит у них дома исключительно мама, а отец просто не спорит с ней, подчиняется.
Теперь же стало ясно, что решающее слово всё же остаётся за папой, а маме он уступает ровно до того момента, пока считает нужным.
Андрей, Саша и Юра пришли через несколько минут после звонка с седьмого урока, и Катя на ватных ногах пошла за парнями в каморку.
Там перед девочкой положили узкую нотную тетрадь с партией для клавишных, и Катя несколько раз сыграла то, что от неё требовалось.
Получилось средненько, поскольку навыков ещё не хватало, хотя руку Анфиса Дмитриевна ей «поставила» крепко. Катя пообещала музыкантам группы, что к репетиции разучит всё как следует.
Саша и Юра были за то, чтобы принять девочку в группу, а Андрей не скрывал сомнений. Решающее слово сказал Виктор Васильевич:
— От добра добра не ищут. А вы тогда для чего, если хотите получить всё готовое? Вы же старше. Обучайте!
* * * * * * *
Катя взяла с собой домой нотную тетрадь, а к репетиции и вправду подготовилась на сто процентов; конечно, с помощью Анфисы Дмитриевны.
Занятия танцами всё же пришлось бросить, поскольку учёба, уроки игры на фортепиано и репетиции группы отнимали всё время.
Вскоре Андрей перестал смотреть на Катю с досадой, а потом и мама почти смирилась с переменами. Во всяком случае, перестала каждый день укорять дочь в несерьёзности и ненадёжности.
До летних каникул Катя успела в составе группы выступить на нескольких школьных мероприятиях, а потом и на последнем звонке.
Затем наступило длинное и однообразное лето. Единственным ярким моментом стал приезд брата Кости, да не одного, а с молодой женой.
Тамара Ивановна два дня ходила с заплаканными глазами: ещё бы, сын женился втихомолку, даже свадьбы не было, и родителям не сообщил. Но что сделано, то сделано, назад не повернуть. Тем более, жена Кости, Светлана, уже была в положении.
А в сентябре Катя, волнуясь, шла на торжественную линейку, и почти сразу узнала о переменах в группе.
О том, что Лариса Мялицына не поступила в медицинский институт, Катя уже знала от Ленки. Лариса могла поступить на рабфак, но она предпочла медицинское училище в Лысьве, где у Мялицыных жили родственники.
От Андрея Катя узнала, что Сашка Котельников забрал из школы документы после окончания девятого класса и тоже уехал в Лысьву следом за Ларисой, поступил там в одно из профтехучилищ.
Конечно, для всех «музыкантов» это стало неожиданностью и ударом, потому до ноября они даже не собирались на репетиции, и Катя совсем было затосковала.
Но на осенних каникулах Андрей вдруг разыскал девочку сам и пригласил на репетицию. В группе остались Андрей, Юра и Катя, а к ним присоединились ещё двое десятиклассников.
...Катя играла в группе до окончания девятого класса, то есть, до того момента, когда все остальные участники окончили школу. Со временем Андрей научился доверять Кате. Девушка была по-прежнему в него влюблена, однако их отношения так и оставались просто приятельскими.
Андрей с девушками не гулял, за что над ним даже посмеивались некоторые знакомые. Он был неизменно очень серьёзным и целеустремлённым парнем, а всё свободное время посвящал подготовке к поступлению в военное училище и группе.
С последней репетиции, которая больше напоминала прощание, Андрей и Катя шли вдвоём. Он так и продолжал провожать девушку до дома, поскольку когда-то они с Сашкой дали обещание её отцу.
Сначала Павел Степанович действительно встречал дочь с каждой репетиции, а потом ближе познакомился с парнями, убедился в их порядочности и стал им доверять.
В этот раз в душе Кати что-то хрустнуло и сломалось. Даже Андрей, который всегда был немного погружён в себя и в свои мысли, заметил, как его спутница вытирает слёзы, хоть Катя и пыталась это скрыть.
— Катя, ты чего? Почему плачешь? — парень остановился, хмуро вглядываясь в её лицо.
— Как почему? — Катя поняла, что у неё больше нет сил молчать.
Когда и говорить правду, если не сейчас?!
— Я просто не знаю, как дальше жить буду без группы, без репетиций, без... без тебя... Тоска такая...
Катя всхлипнула, а Андрей осторожно обнял её за плечи. Ребята продолжили путь.
— Но ведь жизнь не может стоять на месте, Кать, — серьёзно заговорил Андрей. — Мы должны развиваться, идти вперёд. Вот у тебя есть мечта?
— Я мечтала играть в группе. А теперь моей мечты больше нет, — печально вздохнула Катя.
— Значит, появится новая. Не может человек ни к чему не стремиться. Вот чего тебе больше всего хочется? Кроме участия в группе?
— Мне... — Катя решилась, поскольку понимала, что другого шанса признаться не будет. — Андрей, я тебя давно люблю.
— Я знаю, — спокойно ответил Андрей.
Он снова остановился и повернул Катю к себе.
— И мне, и тебе ещё рано думать о любви, Катя!
— Я бы и рада не думать, но оно само думается.
Андрей коснулся указательным пальцем кончика носа девушки, осторожно провёл ладонью по щеке. Катя замерла в ожидании: неужели поцелует? Но Андрей вздохнул и немного насмешливо посмотрел в глаза Кати.
— Если ни с кем не будешь гулять четыре года, дождёшься меня, я приеду и тебя заберу. Замуж за военного выйдешь? Поедешь со мной туда, куда меня отправят?
— Выйду, Андрей! Конечно, выйду, и хоть куда поеду за тобой, хоть на край света! Ты главное приезжай!
Мира Айрон
Продолжение:
