предыдущая глава: https://dzen.ru/a/ZrYyYDnG-HQ4gmoL
Самый длинный день!
Построив после помывки вверенное ему подразделение, старший лейтенант направил его под командой сержантов в главный стратегический объект любой части, который интересует солдат всегда. Это солдатская столовая!
Она пришлась очень кстати, потому что, домашние запасы истощились уже вчера. Осваивать этот объект через специальные занятия было необязательно. Здесь отличниками были все! Хотя без некой муштры не обошлось.
В обширном помещении стояло четыре ряда по-армейски сервированных столов.
Вдоль, по центру стола сложены пирамидкой десять алюминиевых мисок. С одного края алюминиевый бачок с рисовой кашей и торчащей поварёшкой называемой – разводящим.
Рядом с бачком две буханки хлеба. Каждая надрезана на пять частей.
С другого края стола армейский пятилитровый чайник и тарелка с десятью кубиками сахара и десятью порциями масла. Один ряд столов имел дополнительно к комплекту сервиса пирамидку алюминиевых полулитровых кружек. Показав на него, сержант только успел сказать:
«Это наш ряд…»
Толпа рванулась занимать самые лучшие места! Охладила резвость громкая команда:
«Отставить! Выходи строиться!»
Новобранцы разочарованно вышли на улицу. Перед строем сержант подробно объяснил правила поведения в столовой и процесса приёма пищи.
Преподавание велось сержантом на специфическом наречии, сплошь состоящем из устного народного творчества, в котором преобладали почему-то непарламентские члены, немецкие господа, доступные женщины лёгкого поведения, собаки женского пола, подробности женского организма, физиологические процессы, иногда нечистоты и огромное количество народных слов понятных всякому русскому человеку. Причём одним и тем же словом, правда, с еле различимой интонацией, могло обозначаться всё, что угодно.
При всём том мат не был руганью. Это был беззлобный, даже доброжелательный бытовой язык без намерения кого-то обидеть или оскорбить. Александр не был выпускником института благородных девиц и прекрасно понимал и владел этой молвой. Но, оказавшись внутри государства в государстве, всё-таки поразился, обилию мата. Только команды отдавались уставным языком без народных присказок!
И самое удивительное – этот язык моментально поняли и приняли, без специальных лингвистических курсов, и все вчерашние мальчишки, и волей случая, попавшие сюда преподаватели, и солидные инженеры!
Не стоит приводить здесь весь этот лексикон. Кому посчастливится, при необходимости выучит сам!
«Всем ясно?» Строго вопросил сержант, основательно объяснив инструкцию.
Чего ж тут неясного?
Но и вторая попытка опять не удалась. Кто-то в нетерпеливой суете уронил лавку, кто-то поторопился схватить кусок хлеба, кто-то громко высказал комментарий и всех опять вывели на свежий воздух. После дополнительного инструктажа прозвучала команда:
«Напра-во! Раз! Два!
Справа по одному-у-у… – испытуемые напряглись подавшись вперёд – Марш!»
Без суеты, но быстро все оказались в столовой и замерли за своими столами в ожидании следующих команд:
«Головной убор снять!»
«Садись!»
В полном безмолвии под мягкий глухо брякающий шум новобранцы утолили дискомфорт от лёгкого голода. Как же пожалели те, кто по неопытности забыл прихватить главный солдатский инструмент – ложку. Им пришлось поглощать кашу, намазывать масло и размешивать чай пальцем. Выглядело забавно, но запомнилось навсегда. Урок был усвоен!
Видимо как награда за удачно проведённую операцию, всем была выдана алюминиевая кружка.
Заключительные команды:
«Встать! Головной убор надеть! Выходи строиться!» были выполнены беспрекословно.
Если кто, в силу медлительности не успев доесть, остался голодным – это его проблема!
Следующим после завтрака пунктом «развлекательной программы» явился развод. Ежедневная процедура общения командования батальона с личным составом всей части. Этакая планёрка на плацу перед началом дня. Старший лейтенант привёл своё подразделение и разместил в отведённом месте рядом с духовым оркестром. Напротив строя прохаживался офицер с красной повязкой. Вдруг он громко скомандовал:
«Батальо-о-он! Смирррно! Равнение на! Право!» и побежал к группе появившихся на краю плаца офицеров, потом взял под козырёк, перешёл на строевой шаг, не доходя до них несколько шагов, остановился и громко отрапортовал:
«Товарищ Гвардии майор, личный состав части для развода построен! За время моего дежурства происшествий не случилось! Дежурный по части Гвардии капитан Иванов!»
Начальник штаба строевым шагом в сопровождении дежурного и офицеров промаршировал до центра плаца, повернулся к строю и громко поздоровался:
«Здравствуйте товарищи Гвардейцы!»
Через небольшую паузу стройно и отрывисто прозвучало:
«ЗдрАв! ЖлАм! ТвАр! ГвАрд! МйОр!»
Новобранцы растерялись и промолчали. Для них происходящее было диковинкой. Начштаба продолжил:
«Не слышу левого фланга! Ещё раз!
Здравствуйте товарищи Гвардейцы!»
Ответили все и на удивление довольно сносно.
На краю плаца появился ещё один офицер. Майор скомандовал:
«Батальон! Смрррно-о-о!
Для встречи командира части равнение напра-а-во!»
Оркестр грохнул Встречный марш
Офицер лихо промаршировал и доложил:
«Товарищ Гвардии подполковник, личный состав части для развода, и по случаю прибытия молодого пополнения построен! Начальник штаба Гвардии майор Черкашин!»
Под встречный марш они прошли до центра плаца, и командир повернувшись к строю, продолжил ритуал:
«Здравствуйте товарищи Гвардейцы!»
«ЗдрАв! ЖлАм! ТвАр! ГвАрд! ПдплкОник!»
«Поздравляю вас с прибытием молодого пополнения!»
В ответ от души прозвучало троекратное, протяжное «Ура!»
Новобранцы поразились такой торжественностью встречи. Потом выступил замполит с пламенной речью, из которой стало известно, что к приезду пополнения выстроили новую трёхэтажную казарму, которую им выпала честь обжить первыми.
В общем, было видно, что молодым все очень рады, они, не зная, что их ждёт, встречно обрадовались.
Развод завершился прохождением торжественным маршем. Замыкающей перед оркестром колонной конвульсивно протопали новобранцы, но это было воспринято снисходительно. Как оказалось, торжественный ритуал с оркестром был ежедневным, отличаясь только тем, что обычно не кричали «ура».
Подразделения старослужащих разъехались по плановым заданиям, а молодежь, подхватив из бани вещмешки с обмундированием, направились в новое здание приводить в уставной порядок военную форму и, раз выпала честь, обживать новую казарму…
Замполит сказал правду. Казарма была просторная, заполненная разобранными кроватями, ворохом матрасов, полусотней тумбочек и более сотни табуреток. Но... очень новая! Рамы, хоть и были плотно закрыты, тепла не держали из-за отсутствия стёкол. Гулял лёгкий ветерок. Да и держать было нечего, потому что отопление ещё не подключили. Унитазы в туалете были и стояки канализационные стояли как влитые, но водопровод пока ещё был в проекте. Однако это не беда. Общебатальонный туалет был в каких-нибудь двух-трёх сотнях метров от казармы. Опять же удобство! Запах не раздражал.
Но главное, команда приехала из зимнего Новгорода в тёплую Закарпатскую осень. И на улице была плюсовая температура. А вот каково было новобранцам из Средней Азии и солнечного Азербайджана, которые прибыли неделей спустя где погода дарила им 20-30 градусов тепла? Правда, к их приезду все окна были застеклены.
Отопление тоже не проблема. Солдаты-то на что? Как известно каждый человек выделяет тепло равноценно полукиловаттной батарее. Сто пятьдесят человек в казарме – это же семидесяти пяти киловаттный калорифер! ...но это так, арифметическое отступление.
Первое чем занялись новобранцы – собрали двухъярусные кровати, застелили постели и распределили тумбочки. Окна, где стёкол не было совсем, завесили одеялами. Помещение сразу обрело жилой вид.
Следующая забота – оборудовать военную форму погонами, петлицами и прочими шевронами и эмблемами.
Смешно смотрятся в мужских руках нитки и иголки, но смейся не смейся, а к обеду всё должно быть в порядке! Старательно высовывая языки, мужики намертво пришивали погоны и петлицы, крепили эмблемы, звёздочки на шапки и постепенно преображались, внешне походя на солдат.
Не обошлось и без курьёзов. Два приятеля в суете обменялись погонами и у одного оказались пришитыми два левых, а у другого два правых погона. Третий стал примерять хэ-бэ и видит только один погон, хотя точно помнит – пришивал два. Оказалось, пришил оба и очень качественно, но один из них по шву на спине…
Так или иначе, серая, безликая масса приобретала упорядоченные очертания. Вчерашним мальчишкам нравилось это перевоплощение. Изменялась осанка. Исчезала сутулость. Появилось желание ходить, расправив плечи. Форма обязывает!
На обед, сверкая чёрными погонами и петлицами, отправилось уже воинское подразделение, а не серая толпа. Памятуя утренний опыт, в столовую попали с первого раза, и кружки с ложками были при себе у всех.
После обеда старший лейтенант после переклички вывел подразделение на плац. Строевые занятия начались с нового построения в одну шеренгу по ранжиру. Девяносто человек вытянулись в длинную кривоватую линию. Затем началась сортировка внятными размеренными командами не требующими осмысления:
«Рота! Равняйсь! Смрнооо!»
Линия выровнялась и замерла в ожидании:
«На первый, третий рассчитайсь!»
Рассчитались.
«Первые номера два шага! Вторые номера один шаг! Третьи на месте! Вперёд, шагом, марш!»
Раз, два! Выполнили.
«Сомкнись!»
«Первые номера – первый взвод! Ваш командир гвардии сержант Петров!»
Солдаты переростки переглянулись и быстро поменялись местами с передними соседями, переместившись в первую шеренгу, таким образом все оказавшись в одном взводе. Старший лейтенант заметил беспорядочное шевеление в строю и замер, наблюдая, что будет дальше. Все стояли молча и неподвижно. Выждав паузу, продолжил:
«Вторые номера – второй взвод! Ваш командир гвардии сержант Павлов!»
«Третьи номера – третий взвод! Ваш командир гвардии ефрейтор Фёдоров!»
«Командиры взводов, приступить к занятиям по плану!»
«Рота! Ррразойдись!»
Командиры взводов разбежались по разным участкам плаца и скомандовали каждый своему взводу:
«Взвод! в одну шеренгу становись!»
Затем повторили ту же процедуру сортировки, разделив каждый взвод на три отделения, назначив командиров из числа старослужащих рядовых солдат, которые, казалось, были безучастными наблюдателями на краю плаца. Каждый командир отделения сразу составил список личного состава и передал взводному.
Так в течение получаса аморфная масса команды призывников была преобразована в стройную армейскую структуру.
Командир роты собрал списки у взводных и обратился к личному составу:
«Товарищи гвардейцы! Вы являетесь солдатами первой учебной роты четвёртого отдельного учебного батальона. Я, командир роты гвардии старший лейтенант Савельев. С этого момента все вопросы и жалобы решать, соблюдая субординацию. То есть первый к кому вы можете обращаться – ваш командир отделения. Если его действия не удовлетворили, к командиру взвода. Далее ко мне, и так по команде до Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Гречко!
Все приказы и команды, поступающие в обратном порядке, подлежат безоговорочному исполнению! Это и есть Советская Армия!
Вопросы есть?»
Всем казалось, что ясно всё.
«Командиры взводов, – продолжить занятия!»
И началась строевая муштра!
Через два часа весьма уставшие солдаты появились в казарме. Все их дружеские планы по размещению в казарме были нарушены. Вновь назначенные командиры отделений распределили всех по койкам, согласно вновь составленных списков. Возмущений не последовало. Во-первых, по причине усталости, во-вторых, стало приходить осознание, что армия это не детский сад, где ходят, взявшись за руку, парами по симпатиям. Она не считается, и не должна считаться с сиюминутными личными прихотями солдата. Поэтому все безропотно переместили свои матрасы и постели на указанные места.
После ужина поступило распоряжение собрать и установить на свободном пространстве оставшиеся койки, и объявили свободное время.
До отбоя оставалось чуть больше полутора часов. Солдаты лениво разбрелись по казарме и молча уселись на табуретки около своих коек. Даже разговаривать желания не было.
Вдруг в девять вечера дневальный объявил команду:
«Рота! Выходи строиться на вечернюю прогулку!»
Это было слишком рано, но приказ – есть приказ! Полчаса новобранцы маршировали по ночным аллеям, разучивая строевые песни.
Наконец выгулянные бойцы устало появились в казарме. Единственным желанием было – добраться до подушки. Но не тут-то было!
После вечерней поверки, для полноты счастья, командиры отделений устроили отработку команд «Отбой!» и «Подъём!»
Поначалу это было даже весело, но после седьмого-восьмого цикла возникло некоторое раздражение самыми медлительными гвардейцами, кто не мог успеть разоблачиться или одеться вовремя. И как ни странно, после пятнадцатого круга в норматив стали укладываться все.
Проваливаясь в сон, бывший преподаватель подумал:
«Могло ли мне четыре дня назад привидеться в самой дурной фантазии, что я за три тысячи километров от дома в полутёмной казарме, в толпе мальчишек буду прыгать, путаясь в штанах и кителе, чтобы успеть одеться за сорок пять секунд!? А это оказалось реальностью!»
Прежде чем окончательно сдаться дремоте, пришла успокаивающая мысль:
«Первый день позади! Осталось каких-нибудь семьсот двадцать девять суток!!!»
Рутина
Среди ночи в казарме раздался непонятный гомон и приглушённый топот. В полумраке тусклого дежурного света казарму заполняла толпа гражданских лиц. Послышался характерный скрип кроватей, и через несколько минут всё стихло. Проснувшиеся было солдаты опять уснули. В полной тишине ровно в шесть ноль ноль дежурный по роте заорал:
«Рота!! Подъём!!!»
Через сорок пять секунд две трети личного состава стояли в строю. Остальные копошились в процессе одевания. Когда через минуту все были на месте, сержант комментировал:
«Плохо! До тех пор пока за сорок пять секунд не будут в строю все, будем тренироваться! Рота! Отбой!» на четвёртый раз только пять человек не успевали. Сержант добавил стимул*:
«Последние два человека получают наряд в батальонный туалет драить рундуки!»
Помогло! Успели все! Однако кто последними встали в строй получили свой первый армейский наряд. Они думали, раз они успели вовремя, значит наказание снимается. Но это было не столько наказание, сколько информация о предстоящем действии, которое перед завтраком, под присмотром командира отделения, было реализовано. Это не шуточки, а служба такая.
Пятикратное повторение цикла «Подъём!» – «Отбой!» оказалось ещё и наглядным пособием для вновь прибывших призывников из Ленинграда. Они прибыли сутки спустя, тем же маршрутом что и новгородцы. А пока, притихнув на койках, с интересом наблюдали спектакль и мотали на ус. Новгородцы в форме, под уважительными взглядами новичков мнили себя старослужащими. Ходили, расправив плечи. Ещё бы! Целые сутки службы за спиной! А ленинградцы, бомжеватая с виду толпа – салажата!
Дежурный по роте объявил:
«Рота – смирно! На зарядку – кросс три километра! Зарядка – пять минут! Форма одежды – номер два! Выходи строиться!»
Солдаты скинули гимнастёрки и поёживаясь вышли на свежий воздух. Редкий мелкий дождик и ветерок при плюс два по Цельсию не повод отмены зарядки.
После зарядки все вернулись в опустевшую казарму розовенькие, как поросятки. Им на улице было не так уж и холодно, как показалось вначале. Новобранцев отправили в баню повторить вчерашнюю метаморфозу новгородцев.
Один солдат еле ковылял с зарядки, хромая на обе ноги. Оказалось, это был самый сообразительный, как он себя посчитал. Портянки он засунул под матрас, а сапоги надел на тоненькие носки, которые ему удалось сохранить при себе. Носки, конечно, съехали, сбились в сборку и перекрутились. Первый же кросс показал ему, кто здесь самый умный. Ноги его были сбиты в кровь!
Начальник штаба, узнав об этом, сделал на разводе из бедолаги наглядное пособие. Его с голыми ногами поставили на табуретку на середине плаца, и майор произнёс запальчивую речь:
«Товарищи гвардейцы! Вы видите перед собой дезертира-членовредителя! Случись это в военное время, разговор был бы короткий – расстрел здесь же перед строем!
Вам выдали замечательное изобретение пехоты – портянки. Если вы в совершенстве овладеете навыком обмотки портянок, ваши ноги в сапогах всегда будут в сухости и тепле, как дома!»
Неожиданно майор снял свой сапог и продемонстрировал аккуратно намотанную портянку. Обувшись, продолжил:
«А сейчас все колонной по одному пройдите и посмотрите вблизи результат дурости, халатности и лени!»
Ноги в коричнево-бурых пятнах запёкшейся крови выглядели внушительно и противно…
С этого дня началась обыденная, занудная, карантинная жизнь!
С утра каждый день половину дня солдаты, взяв карандаш, ложку и штык (так назывались лом, совковая и штыковая лопаты) копали траншею под кабель. После обеда строевые занятия на плацу, изучение Устава и политзанятия. Так до присяги.
Тридцатого ноября к Александру неожиданно подошёл ефрейтор с предложением:
«Давай махнём часами, не глядя!»
«Чего ради?» Озадачился солдат. Ефрейтор пояснил:
«Тебе служить два года, а у меня дембель на носу. Хочется заявиться домой при параде. Мои часы старые. Но тебе пока сойдут. По дембелю обменяешь у молодых».
Александр посмотрел на свои позолоченные часы «Восток!» с календарём:
«Нет, – говорит – Это моя реликвия. Я купил их с первой заводской получки шесть лет назад!»
«А-а-а! – разочарованно протянул ефрейтор и посоветовал, – убери тогда с глаз долой на пару месяцев, пока освоишься. А то придёшь в линейную роту, их у тебя всё равно украдут, или отберут!»
Дельный совет! Новобранец так и поступил, и сохранил часы ещё на двенадцать лет.
На следующее утро первого декабря в казарму пришёл командир роты при полном параде с двумя медалями и уже в звании гвардии капитана. С ним пришли бывшие ефрейторы и сержанты тоже в парадной форме с разными знаками солдатской доблести в виде комплектов значков. Ефрейторы стали сержантами, а сержанты один старшим, второй старшиной и к значкам имел медаль «За воинскую доблесть в ознаменование столетия В.И.Ленина».
Капитан оказался срочником-офицером, в просторечии «хомутом», и вместе с солдатами увольнялся в запас. Им выпало завершить три года срочной службы и уволиться вместе со счастливцами, кто по приказу министра обороны, поехал домой на год раньше, чем ожидали. С того года срок службы сократили до двух лет.
Сияющий гвардейский офицер радостно представил нового командира учебной роты, капитана, который привёз ленинградцев, и они влились в роту ещё двумя взводами.
Этот день внёс некоторое разнообразие в скуку предыдущих дней. Во-первых на торжественном разводе командир части поздравил, человек сорок дембелей, с увольнением. Они, преклонив колено, по очереди простились со знаменем части, пригубив угол вольного полотнища, затем единым строем под звуки духового оркестра последний раз прошли по плацу перед батальоном и прямиком вышли за ворота, где их ждали грузовики!
Потом старослужащие подразделения отбыли на плановые занятия, а новобранцев полностью перемешали. Организовали три учебных роты по пять взводов. И теперь в каждом взводе был полный интернационал. Там были русские, украинцы, прибалты, армяне, белорусы, азербайджанцы, узбеки и грузины, которые прибывали партиями после новгородцев и заполнили оставшиеся два этажа новой казармы.
И началась рутина!
Ежедневно с утра копали траншею «от забора до обеда», а потом муштра и сон-тренаж на теоретических занятиях. Всё время хотелось, есть и спать.
Мудрая тактика карантина в том, что новобранцам не давали ни минуты свободного времени. Страдать об оставленной любви и тосковать о гражданской жизни не оставалось времени и сил. Самая желанная команда «Отбой!» дарила блаженство, сладко потянувшись провалиться в сон без сновидений.
А мысли о доме уплывали, угасая в далёких нереальных грёзах…
*Стимул – старое латинское слово изначально означало заострённую палку погонщика волов для принудительного побуждения упрямого скота к нужным действиям. От безграмотности и любви бюрократов к заковыристым словам значение этого чужеродного для русского языка слова искажено современниками до противоположности – из наказания в поощрение.
Беглец
Дни потянулись, как близнецы-братья:
Подъём.
Зарядка.
Завтрак.
Развод.
Земляные работы
Обед.
Шагистика на плацу.
Полудрёма на теории.
Ужин.
Свободное, якобы, время.
Вечерняя прогулка.
Отбой.
И, наконец, СО-О-ОООННН!
Иногда этот установленный распорядок разнообразился нарядами на дежурство по роте, на батальонные хозработы или наряды на кухню.
Поменялись привычки и пристрастия. Так, кто-то не любил рыбу, не терпел кашу, не ел первое, то бишь щи или борщ. Срочно «залюбили, затерпели» и стали есть всё!
Мусульмане из Средней Азии и с Кавказа поначалу наотрез отказались, есть свинину… на один день! Потом, видимо как-то договорились с Аллахом, и сало со столов стало уходить влёт!
У Православных тоже не получалось поститься. Голод-то не тётка!
Появились маленькие хитрости и приколы.
Великовозрастным, как Александр, солдатам, уже обрыдла суета на подъёме, хотя она стала мягче и перешла в более терпимую фазу. Однако опоздания в утренний строй остались основным показателем для формирования бригады чистильщиков туалета. Поэтому, чтобы успевать вовремя «старички» (не путать со «стариками» - солдатами завершающего полугодия службы), проснувшись чуть раньше подъёма, стали одеваться не торопясь, затем ждали команды «РОТА! ПОДЪЁОООМ!». Таким образом, они исключили для себя суету и неприятную работу. Однажды перед подъёмом это заметил сержант, заместитель командира взвода, и сказал попросту:
«Ребята, чтобы не прыгать, как козлы, с молодёжью лучше за пять минут до подъёма оденьтесь и идите в туалет, а там, перед зарядкой, присоединитесь к взводу».
Это было неожиданной наградой для переростков.
Так и повелось. Пять человек – новгородцы Александр, инженер Алексей, шофёр Виктор, рабочий Володя из Боровичей и преподаватель Юрий из Валдая перед побудкой, тенями исчезали из казармы, а после зарядки вместе со всеми возвращались продолжать день по распорядку.
Среди дневальных нашёлся один очень бдительный товарищ из Ленинграда. Он взял, да и доложил командиру роты об этих «вопиющих беспорядках». Наябедничал! Гвардии капитан пожал ему руку и сказав, «молодец!» назначил его на два дня чистить туалет. А «дяденьки» или «дедушки», как их называли в роте, до присяги жили своим распорядком. Равны были все, но возраст всё-таки уважали, да и сами они высокомерия не проявляли.
На теоретических занятиях после смены земляных работ, пяти-семи километровой маршевой «прогулки» по плацу и сытного обеда всех неудержимо клонило в сон. Когда количество смеживших веки солдат превышало разумные пределы, звучала резкая команда офицера:
«Кто спит? Встать!»
Обязательно несколько солдат спросонок под общий смех вскакивали на своих местах. Наступала разрядка, и занятия продолжались.
Всё шло своим чередом. Новобранцы вживались в свою роль защитников Родины. Колонна на марше становилась ровнее. Шаг звучал чётче. Команды выполнялись автоматически. Новобранцы, в первый день сосиской болтавшиеся на турнике, теперь подтягивались по десять раз и довольно сносно делали подъём переворотом. Худощавые мальчишки обзавелись мышцами. «Пончики» стали стройными. Все изучили устройство и овладели навыками владения АКМ-47. Стрельбы выявили своих чемпионов…
Вдруг однажды в час ночи всех подняли по тревоге.
Весь батальон построили на плацу, и начальник штаба объявил новость – пропал один из солдат-новобранцев!
Объяснил задачу поиска. Прочесать всё близлежащее пространство от запретной приграничной территории и на десять километров вглубь нашей страны. Оказалось, эта задача была поставлена не только нашему батальону, а всем частям гарнизона приграничного городка Чоп.
В полной темноте под моросящим дождём солдаты месили пашню, продвигаясь своеобразным неводом. Через два часа по цепи передали отбой тревоги и команду возвращаться в часть. На плацу объявили, что «невод» опоздал. Беглец уже пересёк границу и скрылся на венгерской территории. Мокрые, грязные и злые солдаты вернулись в казарму за час до подъёма и, развесив мокрое обмундирование, рухнули на койки. Побудку сыграли перед завтраком.
На разводе объявили, что новобранец из Ленинграда через полчаса после отбоя вышел, якобы в туалет, а сам перемахнул через забор недалеко от КПП, где не было колючего ограждения, и был таков. Перейдя через границу, сдался венгерским пограничникам и попросил политического убежища…
«Политэмигрант!», однако…
После обеда батальон построился на плацу. Издалека было видно, как к штабу подъехал микроавтобус с матовыми стёклами. Прибыла делегация венгерских пограничников. Из машины вышел венгерский офицер, ещё один человек в штатском и три солдата. За ними показался наш маленький солдатик и, оглядевшись, юркнул обратно. Но венгерские солдаты энергично помогли ему выйти на свежий воздух.
Наш командир и венгерский пограничник подписали какие-то документы, и делегаты без промедления отбыли из части, оставив беглеца. Его поставили перед батальоном.
Александр вспомнил, как месяц назад этот новобранец днём позже после новгородцев появился в роте, приехав с группой призывников-ленинградцев.
Это был маленький упитанный человечек, полутора метров ростом, прыщавый, с плаксивым выражением лица. Ни с кем никогда не общался. Вечерами садился на табуретку, отвернувшись от всех, безучастно глядя прямо перед собой на стенку, или плакал где-нибудь в тёмном уголке. Однажды Александр заговорил с ним, желая подбодрить, но ленинградец, зыркнув злым взглядом, резко отвернулся. Новгородец удивился такой реакции сослуживца и оставил в покое, послав его… , то есть, вычеркнул из зоны внимания.
Мало того, что «плюгавчик», как его про себя назвал Александр, из-за мелкого роста везде был замыкающим, ещё он всегда опаздывал на пол фазы. Поэтому на подъёмах постоянно «прописался» в группе чистильщиков туалета, за что к нему приклеилась кличка «Золотарь». Но он продолжал упрямствовать. Видимо, страдая мазохизмом, намеренно загонял себя в группу постоянных аутсайдеров…
И вот, Плюгавчик, после ночных приключений, хлюпая и потупясь, стоял перед строем сослуживцев, а замполит разъяснял всем суть его несуразного поведения. И чем это чревато? Офицер сделал ударение, что случись это после Присяги, то сей факт, мог быть поводом для суда. А результатом срок службы в дисциплинарном батальоне. Но это в мирное время. На войне разговор короче – трибунал и расстрел!
Командир части в заключительном слове немногословно подвёл черту. Теперь Золотарь оставшиеся до Присяги четыре дня на все занятия, работы и естественные потребности вплоть до туалета должен передвигаться под наблюдением приставленного солдата. Ночевать, поскольку в батальоне нет собственной гауптвахты и карцера, будет под замком в «индивидуальной казарме» – маленькой кладовочке караульного помещения без окон и койки. Потом добавил совсем не по уставу:
«Ребята, вы уж его сильно-то не бейте. Не стоит свою судьбу ломать из-за какого-то придурка!»
Понимал командир, что после ночных бдений по уши в грязи вряд ли виновника в подразделении ждёт дружелюбный, гостеприимный приём. Подзатыльников ему не миновать. Он оказался прав. Всё своё, в отместку за его издевательство над своими сослуживцами, Плюгавчик получил сполна и очень чувствительно,но без ущерба для физического здоровья.
Даже в младшей группе детского сада дети не любят плаксивых пессимистов и прочих капризных отщепенцев. И самая благообразная, дружелюбная девочка найдёт момент, чтобы стукнуть маменькиного сынка только потому, что он её раздражает беспричинным нытьём. А так, она «подарит» нытику хотя бы причину для слёз…
Удивительно, но потом из этих жалких людишек, если им удаётся получить минимальную должность на любом уровне, впоследствии получаются самые злобные, мстительные деспоты и беспорядочные самодуры.
На этом «торжественный приём» по случаю возвращения дезертира был завершён!
После Присяги плюгавчика распределили в одну из частей, и след его навсегда выпал из поля зрения.
Присяга
Присягу назначили на 31 декабря и объявили праздничным днём.
Накануне в дополнение к комплекту обмундирования выдали шинели, которые были солдатами старательно подогнаны по своему росту и фигуре, и оборудованы по всей форме знаками различия.
Праздничность события ощущалась задолго до построения. На плацу играл батальонный духовой оркестр. Когда он коротко переставал играть, Слышалась духовая музыка через забор из соседних частей. Праздник был везде!
Весь личный состав новобранцев получил автоматы, и строем направился на плац. Следом принесли десять столов накрытых красной скатертью и поставили пока в сторонке на краю плаца.
Из штаба вышла группа офицеров в парадной форме в лаково блестящих сапогах и направилась к плацу. Прозвучали фанфары и дежурный по части, отдав команду «Смирно!» под встречный марш строевым шагом промаршировал на встречу командира части и сопровождавших его офицеров с гостями и отрапортовал, что личный состав батальона для принятия молодым пополнением Присяги построен. При этом, учитывая торжественность момента, он назвал полное наименование части с учётом её заслуг и наград. После приветствия командира внесли развевающееся знамя батальона в сопровождении Знамённого взвода. По команде дежурного переместили столы на плац и в течение часа полтысячи новобранцев чётко и размеренно прочитали слова Присяги своей Родине, скрепив их личной подписью. В ответ на поздравление командира с завершением этого события прозвучало троекратное протяжное «Ура-а-а!!!»
Выслушали выступление гостей, среди которых был ветеран именно этого батальона, кто тридцать лет назад сам участвовал в боевых действиях Великой Отечественной войны, за которые часть была удостоена Почётного звания Гвардейской.
Завершилось торжество прохождением новоявленных, полноправных защитников Советского Союза торжественным маршем!
Поздним вечером без четверти двенадцать ночи, батальон вновь стоял на плацу. Прослушав судьбоносное новогоднее выступление Леонида Ильича Брежнева командир части под бой Курантов поздравил свой личный состав с Новым 1972 годом! Троекратное громкоголосое «Ура!» было достойным приветствием дембельского для половины солдат года!
Для вчерашних новобранцев тоже повод для ликования. Неважно, что осталось служить двадцать три месяца. Главное, следующий за этим год для них ДЕМБЕЛЬСКИЙ!
Продолжение: https://dzen.ru/a/ZrZNCns3i1o65n7_
