Александр Алексеевич Кочевник
Предыдущая глава: https://dzen.ru/a/ZrY4uZai0mq51Vvc
Покупатели
На третий день после нового года в часть нагрянули масса незнакомых офицеров. Каждого обычно сопровождало по два-три сержанта. Это были «покупатели».
Их задачей было укомплектовать свои подразделения новоиспечёнными солдатами с подходящими профессиями.
Они расположились во всех маленьких помещениях казармы и на входной двери развесили написанные от руки лаконичные объявления:
«Шофёры»
«Трактористы»
«Связисты»
«Топографы, маркшейдеры»
«Водолазы»
«Электрики» и тому подобное.
Александр, как и ожидал, своей профессии нигде не встретил. Увидел он вывеску на одной двери «Политотдел». Очереди туда не наблюдалось. Но он рассудил здраво – беспартийному там делать нечего. И спокойно стал ожидать, как распорядится судьба. Подошёл радостный Виктор. Он определился по специальности - в шофёры. И поинтересовался, почему его приятель так пассивен?
«Вон – говорит – из нашего взвода Мехтиев пошёл вместе со мной в автобат и предложил себя поваром, его взяли!»
«Витя, так на Кавказе и Средней Азии все мужики повара, поэтому они стремятся найти самое тёплое место в армии. Что может быть теплее кухни?
А мне, в принципе, всё равно! Куда направят, там и отслужу!»
Разлетелись друзья-новгородцы кто куда. Постепенно казармы опустели.
Остался Александр один.
Собрали оставшихся новобранцев из учебного батальона на плацу, построили в одну шеренгу, на первый-третий рассчитали. Первые номера в первую путевую роту, вторые во вторую и третьи в автороту к шоферам и трактористам. И развели их по подразделениям.
Путевая, так путевая.
За карантин Александр приобрёл навык работы лопатой, да ломом.
...Правда, настроение было не праздничным...
Коса на камень
Первый подъём в путевой роте!
Как было заведено в учебной роте, Александр без десяти шесть проснулся, оделся и вышел из казармы слегка озадаченный. Странно! Дневального у тумбочки не было.
Слегка подморозило. Идти было сухо. Ждёт-пождёт роту, не идут! Пять минут… десять… кругом ни души, тишина!
Стал пробирать морозец. Почувствовав сильный озноб, вернулся в казарму. Там тоже тишина!!! Никто и не думал подниматься на зарядку. Только несколько новобранцев, собравшихся тесным кружком, удивлённо беседовали о странной побудке.
В начале восьмого часа проснулся дневальный, который, как оказалось, примостился здесь же в тёмном уголке на табуретках, поэтому Александр его сразу не заметил.
Дневальный потянулся, глянул на часы и, зевая, громко изрёк:
«Эй! Народ! Скоро завтрак! Подъём!» – и включил свет. Кое-где в казарме возникло ленивое движение. Вдруг зазвонил телефон дневального. Тот ответил и почти сразу и громко выдал:
«Рота, подъём! Дежурный идёт!»
Шевеление ускорилось. Александр заправил койку и пошёл умыться и почистить сапоги. Наклонился над корытцем для мытья сапог и стал чистить.
Вдруг слышит:
«Дай сапожьная чётка» – молодой солдат оглянулся. Оказалось, это ему. Солдат-нацмен стоял подбоченясь и требовательно смотрел на него.
«Сейчас дочищу и дам».
Автор просьбы взъерепенился и перешёл на крик:
«Тебе говорят! Давай сапожьная чётка!!»
Александр, глядя ему в глаза, спокойно и размеренно ответил:
«Сейчас! Почищу! И дам!»
Старослужащий неврастеник оторопел. Вокруг стали собираться зеваки, предчувствуя развлечение. Александр наклонился чистить второй сапог и почувствовал ощутимый удар ребром ладони по шее. Не раздумывая, он распрямился, как пружина и, в движении, ударил в самодовольное лицо щёткой. «Старичок» взмахнул руками, теряя равновесие, отлетел в другой конец помещения и там упал, ударившись головой о батарею. Старослужащие, увидев такую наглость новобранца, стеной двинулись на молодого и общей массой зажали его в углу. Он только успел высвободить руки, чтобы при случае, если придётся отреагировать на удар.
Проситель щётки, помотав головой, пришёл в себя и с истерическим криком:
«Сс…! Убью!» бросился на Александра, пытаясь достать его через толпу «старичков». Молодой отвёл его попытки и в ответ ударил его в челюсть щёткой вторично, но из-за помехи толпы не так сильно. Тот удержался на ногах, и вдруг потрогал рукой саднящий затылок. Оказалось, из рассечённой раны обильно текла кровь…
Вдруг раздался резкий окрик:
«В чём дело?»
В дверях стоял капитан – дежурный по части. Все встали по стойке «Смирно» и молчали. Офицер испытующе посмотрел на молодого и спросил:
«Обижают?» и получил ответ:
«Никак, нет!»
Потом повернулся к старослужащему:
«А тебе всё неймётся?»
«Да вот… упал!» ответил тот, зажав затылок рукой. Сквозь пальцы струилась кровь.
«Иди в лазарет!»
На завтраке и разводе вокруг Александра возникла странная напряжённость. Не отходя, рядом всегда находился командир отделения. Александр понял, что он под охраной.
Непонятно по своей инициативе, или по указанию начальства, но сержант готов был пресечь возможные агрессивные выпады сослуживцев. Молодой вёл себя спокойно, как будто ничего не случилось. Однако был настороже...
После развода обе путевые роты строем, более похожим на толпу, направились на рабочий объект.
На участке свежеуложенного железнодорожного пути разгрузился хопер-дозаторный* поезд. Плеть из рельсов и шпал, собранная вчера была похожа на две кривые параллельные проволоки уходящие за горизонт. Сегодняшней задачей было – выровнять и укрепить щебнем участок нового пути по нивелиру в соответствии с проектом.
Солдаты, разделившись по отделениям, привычно заняли рабочие участки и приступили к работе.
Специальные домкратные устройства приподнимали путь на заданную высоту. Образовавшиеся пустоты солдаты лопатами заполняли крупным гранитным щебнем и трамбовали его виброшпалоподбойками. Все действия каждого члена отделения были отработаны до автоматизма. Новичок сходу включился в процесс, стремясь поспевать за старослужащими. И ему это с трудом, но удавалось. Однако, как же было с непривычки тяжело! Мучительное и нудное рытьё траншей для прокладки кабеля, которым новобранцы занимались в карантине, теперь вспоминалось Александру детской игрой с совочком в песочнице.
Объявили получасовой перерыв. Александр ещё не успел отдышаться, а привычные к этому труду старички уже вернулись в рабочее состояние, и их тянуло на приключения. К Александру подошёл один из бывалых путейцев и предложил:
«Вот костыль**. Если повторишь с ним то, что я тебе покажу, мы тебя произведём в путейцы. А нет, после отбоя собственноручно отпечатаю пряжкой звезду на твоей заднице***»
С этими словами он наживил костыль в шпалу, и специальным, похожим на ледоруб, молотом одним махом вогнал его в свежую древесину по самую шляпку. Вокруг сразу собралась заинтересованная толпа, наблюдать это своеобразное соревнование. Рядом приготовили костыль для Александра. Новичок заметил, что для себя воин остриё костыля сориентировал вдоль волокон древесины, а ему поперёк. Александр наклонился и невозмутимо исправил положение гвоздя. В толпе послышался недовольный ропот, но быстро стих. Все напряжённо ждали результата. Новобранец догадался, что это традиционный прикол-испытание для молодых солдат, но понимал, что в случае неудачи, в казарме его ждёт неминуемая и реальная экзекуция. Поэтому, слегка волнуясь, первый раз в жизни взялся за молот. Он оказался значительно увесистей кувалды, которой Александру уже приходилось иметь дело до армии.
С мыслью: «Только бы не промазать!» он не торопясь примерился к непривычному инструменту. Устойчиво расставил ноги, уплотнив под ногами рыхлую щебёнку…
Напряжённость среди зрителей нарастала, но никто не торопил. Все, затаив дыхание, ждали.
Сильный, наотмашь удар! И костыль удивительно легко вошёл в древесину. Даже из-под шляпки в разные стороны брызнул креозот, которым обильно были пропитаны свежие шпалы. Ещё бы! Была вложена вся сила, на которую был способен новобранец.
Одобрительный гвалт взорвал тишину. Новообращённого путейца радостно хлопали по плечу, по-дружески толкали. Он понял, что его пряжка сегодня вечером в казарме останется «безработной».
Наступил черёд испытаний остальному пополнению. Кроме Александра повезло ещё одному солдату. Ему засчитали «экзамен», хотя шляпка на три-пять миллиметров, не дошла до конца. Остальные, кто закосил, вбил наполовину или на треть, испытание не прошли. Большинство вообще не попали по гвоздю.
По сигналу дрезины**** перерыв прекратился, и бойцы трудового фронта продолжили изнурительную работу.
Шагая на обед, еле волоча ноги, новобранец понял причину послабления дисциплины при утреннем подъёме. Сослуживцы так физически назаряжались на работе, что утренняя зарядка была бы явно лишней.
Появившись в казарме, Александр получил от дежурного по роте вызов – срочно явиться к начальнику штаба.
Гвардии майор без обиняков протянул лист чистой бумаги:
«Пиши рапорт, как тебя сегодня обижали в роте!»
«Никак нет, товарищ Гвардии майор. Не было этого!»
«Как не было? Мне доложили, что старослужащий солдат пытался тебя бить! Он уже всем надоел. Мне нужен рапорт, чтобы его убрать отсюда»
«Пытался, но не получилось! Так что напраслину наводить не буду!»
«Жаль, я думал ты поможешь! Ладно! Иди в роту!»
«Есть!»
Сослуживцы встретили Александра с насторожённым интересом. Тот вёл себя невозмутимо. Наконец командир отделения не вытерпел и спросил:
«Ну? Написал?»
«Нет»
«Почему?» удивился сержант.
«Чего же я буду врать? Ведь не мне, а ему попало. Он же с разбитой головой!»
«Но ведь он же пристал и хотел…»
«Хотел – не считается!»
После обеда к роте присоединился, вернувшийся из лазарета раненый дебошир. Его перебинтованная голова издалека привлекала внимание белой повязкой. Влекомый местью, он попытался опять придраться к новобранцу, но к его удивлению старослужащие сослуживцы были не на его стороне и быстро охладили пыл. Не дали в обиду вновь обращённого «путейца».
Вечером, после отбоя, уставший Александр почти сразу уснул. Сквозь дрёму слышался процесс «крещения» новобранцев, который прошёл без лишнего шума. А обращённый воин был доволен, что у него это обошлось без унижений.
* Хопер-дозатор – вагон специальной конструкции для перевозки сыпучих грузов типа щебня, песка и гравия, который при разгрузке позволяет укладывать содержимое вагона аккуратным валиком вдоль полотна, что облегчает формирование откосов насыпи.
** Костыль – специальный гвоздь с фигурной шляпкой для пришивки рельса к шпалам
*** Унизительная процедура неофициального посвящения в солдаты после карантина по окончанию первых суток службы в постоянном подразделении.
Заключается в ударе пряжкой по мягкому месту организма с образованием синяка в виде звезды. Экзекуцию новобранец должен выдержать добровольно и молча. В противном случае печать ему ставили насильно с б0льшим унижением и потерями для здоровья. Это проявление неумного подчинения коллективу строптивых личностей.
**** Автодрезина – маленькая самоходная платформа на железнодорожном ходу с автомобильным двигателем для тактической подвозки разных агрегатов и перемещения небольших групп людей. Мотодрезина то же самое, только с мотоциклетным двигателем и меньшего размера для поездки до четырёх человек.
Командир пятой роты
Утром следующего дня всё тело гвардейца болело, как у неопытного косаря, который без подготовки переусердствовал в первый день покоса. Проснулся как обычно перед шестью, но вставать не хотелось. Через полчаса насильно заставил себя встать и сделать несколько упражнений, чтобы разогнать болезненную истому. К завтраку уже был в полном порядке.
После завтрака командир взвода передал приказ Александру опять явиться к начальнику штаба. Озадаченный солдат гадал – с чего бы это? Ничего вразумительного не придумал. Переступив порог кабинета, сразу увидел на столе начальника своё личное дело. Удивился ещё больше.
Гвардии майор командирским голосом громко отчитал:
«Ты почему не доложил мне, что годен только к нестроевой службе, когда тебя назначили в путевую роту?»
«Посчитал, что в личном деле всё и так написано, а дальше решает командование и меня не касается! Куда пошлёте, туда и пойду служить»
«Ах, так? Тогда принимай под командование пятую роту!»
«Ни хрена себе! Карьерный рост!» подумал Александр, хотя припомнить не мог, где такая – пятая рота? Он знал только четыре подразделения. Догадывался о каком-то подвохе, но до сути не дошёл. Начальник штаба продолжал:
«Получи у каптёрщика в своей роте весь комплект своего имущества и прямиком в хозвзвод* к старшине. Он всё объяснит! Ясно?»
«Так точно!»
«Бегом марш!»
В линейной роте командир взвода, когда Александр вернулся из штаба, поинтересовался, что там было? Александр, запыхавшись, доложил, что должен с манатками прибыть под начало старшины хозвзвода и принять под командование какую-то пятую роту.
Сослуживцами овладело безудержное веселье. Оказалось, речь шла о свинарнике.
После развода «командир пятой роты» отправился с новым напарником принимать личный состав своего подразделения, которых оказалось больше шестидесяти душ, не считая поросят. Приличное стадо!
* Хозвзвод – хозяйственный взвод, где собраны солдаты срочной службы, занимающие единичные должности различных отделов части такие как писари, чертёжники, связисты, медики, повара, портные, ветврач, свинари, работники батальонного клуба, кладовщики и прочие.
Через день на ремень
Жизнь в линейной роте сильно отличалась от хозвзвода. Не мало времени должно бы пройти, чтобы хоть познакомиться со всеми. Больше ста человек! Причём в большей степени посланцы Кавказа, Закавказья и народов Средней Азии.
А в хозвзводе всего человек тридцать, и все знали друг друга в лицо.
Командиром взвода числился Гвардии капитан непонятного, но преклонного возраста. Кто служил, понимает, какие нужно иметь "заслуги", чтобы капитана удостоили чести командовать взводом!
Взводный имел всегда помятый вид, как парадный мундир из рюкзака. Единственное, что по-хорошему привлекало в его виде, это в неофициальной обстановке доброе выражение лица и всегда начищенные до зеркального блеска сапоги. Цвет лица и особенно носа свидетельствовали о его давней дружбе с алкоголем. Во все времена года и при любой погоде, будучи совершенно трезвым, он выглядел, как пьяный. А пьяный, как трезвый.
Капитан появлялся каждый день гладко выбритый, благоухая шипром, строил около крыльца казармы перед разводом своё подразделение и начинал разнос.
Задачей солдат было выстоять до конца весь процесс с серьёзным выражением лица по стойке смирно, и выслушать всю его речь, молча, не вдумываясь в смысл. Иначе смех неминуем. Тогда взводный начинал распаляться, входил в риторический раж. Начинал взмахивать руками. С каждым разом всё энергичнее. Потом подпрыгивать на месте, как петух собирающийся взлететь на стоящий рядом забор. Голос его и без того громкий переходил в крик. Если он чувствовал себя ещё более оскорблённым чьей-то репликой, и погода соответствовала, спектакль достигал своего апогея. Капитан срывал с себя шапку, швырял её на землю, предварительно выбрав чистый участок снега, прыгал на неё и начинал топтать. Вволю, натешившись, хватал шапку, энергично отряхивал о колено и двумя руками с силой надевал, как будто хотел проткнуть её головой насквозь. Затем наступало плавное охлаждение страстей. И всё завершалось неизменной фразой:
«Прислали вас на мою голову контуженных в ж… телеграфным столбом! А мне теперь - мучайся!
Вольно! Разойдись!»
После разноса, Гвардии капитан вёл своё подразделение на батальонный развод и, пройдя по плацу во главе колонны своего взвода торжественным маршем, исчезал из части до следующего утра.
Нужно заметить, что таких спектаклей никогда не случалось, если в части находились проверяющие, гости или прочие посторонние. Например: за весь период карантина никто не слышал со стороны хозвзвода никакого шума!
После первого увиденного спектакля у Александра мелькнула мысль:
«Как можно держать в Советской Армии таких офицеров? Ведь они позорят все наши Вооружённые Силы!»
Но однажды увидев на его кителе два ряда орденских колодочек, среди которых были два ордена Боевого Красного Замени и несколько орденов Красной Звезды стало понятно, что здесь не всё так просто!
Реальным же командиром взвода был пожилой Гвардии старшина, который был в курсе всех дел в части, политических событий в СССР и за рубежом, обладал незаурядным умом и эрудицией и на все руки мастер. Его бескомпромиссная справедливость, однако, позволяла ему не вмешиваться в неминуемые межсолдатские конфликты. Он терпеливо дожидался, когда воины их разрешат самостоятельно. И всё-таки при наступлении критического предела, он обыденно и незаметно приглашал к себе в каптёрку виновника. Беседа обычно продолжалась не более минуты, но после этого противостояние затухало, и иногда между бывшими противниками возникала дружба. О чём шёл разговор в каптёрке, навсегда оставалось тайной для всех, кроме собеседников.
Старшина представил Александра напарнику Анатолию, который прослужил свинарём уже полгода, и отправил их осваивать рабочее место службы и овладевать нехитрыми навыками труда. Нужно было ежедневно дважды вычистить навоз. Можно было бы и за один раз, но это значительно тяжелее. По мере поступления пищевых отходов распределять их по кормушкам. А отходов хватало с лихвой. И третье – обеспечить водопой. Вот и все заботы.
Свинарь Анатолий был худощавым, дружелюбным парнем среднего роста. До армии работал на свинарнике в одном из колхозов Курской области. То есть, для него армия в образе трудовой жизни ничего не поменяла. Только место жительства и ограничила свободу передвижения. Его предыдущий напарник перед новым годом ушёл на дембель, и должность освободилась.
Александру свиньи тоже были не в диковинку. Свинарник был типовым бревенчатым скотским строением, густо побеленным известью и располагался в дальнем углу территории части за складами артвооружения и боеприпасов. Дальше простирались поля.
Служить предстояло через сутки, то есть день в наряде, день свободный. И так до конца службы без воскресных дней. Поговорив с новым сослуживцем о доме, о службе, о жизни вообще, новоявленный свинарь отправился в казарму готовиться к завтрашней смене.
Там его встретил старшина, позвал в каптёрку на разговор и начал неофициально:
«Саша, я не понял, почему ты не хочешь служить по специальности?»
«Так! – отметил про себя Александр – ознакомился с личным делом». И вслух:
«Почему? Хочу!»
«А чего же не просишься?»
«Зачем? Если надо, – сами вызовут!»
«А кто о тебе знает?»
«Раз не знают, значит не нужно!»
«А-а-а, значит, на принцип идёшь?»
«Пожалуй! Вот, Вы захотели, – прочли. Там всё написано. Начальству неинтересно, зачем навязываться?»
«Ну, как хочешь… – и неожиданно закончил официально, – Свободны, товарищ солдат!»
«Есть!»
И пошла рутинная служба – «Через день, на ремень».
* Через день, на ремень – однообразный ритм выхода в наряд. Символический «ремень» здесь предполагается ремень автомата в походном состоянии на плече.
Гвардии младший сержант!
По физическим нагрузкам работа на свинарнике показалась Александру отдыхом.
Загрузить кормушки и вычистить стойла свинарника, хоть и хлопотно, но не требовало таких усилий, как до темноты в глазах, ежедневное перелопачивание гранитного щебня. Причём здесь была возможность самостоятельно разнообразить виды работы, произвольно чередуя операции, что тоже облегчало нагрузку. Постепенно, закрепив навык, Александр стал быстрее справляться с плановой работой, и появилось свободное время, которое можно было употребить на благоустройство солдатской кандейки*, где они с напарником пережидали непогоду. Развесили по стенам пряди душистого сена, поставили столик, приладили скамейку и топчан. Кандейка приобрела уютный вид.
Единственная досадная неприятность от этой работы, которая преследовала всюду, это въедливый специфический запах, который пропитал одежду насквозь так, что даже мешал общению в казарме.
Улучив момент, воин обратился к старшине с просьбой подыскать бывшее в употреблении х/б, как подмену для работы с навозом на свинарнике. Старшина понял суть просьбы и через пару часов выдал не только х/б, а и бушлат с шапкой, причём двойной комплект – другой напарнику!
После этого служба потекла как по маслу. Анатолий и Александр вненаряда выглядели опрятно и достойно. Завершение каждой смены душем, (пусть иногда и холодным) ослабило «аромат» свинарника до минимума.
Ранняя весна, хотя на календаре ещё был конец января, вступала в свои права, приближая заветный дембель. Служить бы, да служить! Но…
В хозвзвод после учебки прибыл младший сержант. Он был из нацменов, маленького полутораметрового ростика, но с большими амбициями. Появившись в подразделении, сразу решил навести порядки, как учили в сержантской школе. Однако старослужащие охладили его пыл, иногда и очень конкретными словами, объяснив, что они уже находятся на другой ступени и не собираются заниматься глупостями, которые он пытается навязать. Подёргавшись, сержантик всю силу неудовлетворённых властных амбиций обрушил на Александра, потому что он оказался единственным солдатом последнего призыва, и вынужден по сложившейся тогда традиции безоговорочно находиться под его властью.
Микроначальничек стал придираться по любому поводу. То ему покажется, что пуговица держится не слишком крепко. То сапоги недостаточно блестят. То подворотничок несимметрично пришит с погрешностью два миллиметра…
В общем, поводов можно наскрести сколько угодно. И результатом этих придирок стали внеочередные наряды. Каждый свободный от свинарника день Александру светили, то наряд дневального, то кухонным работником, то чистка батальонного туалета.
Великовозрастный солдат уже познал в жизни натуру подобных субъектов, но на гражданке проще блокировать их притязания. А здесь, по армейскому укладу и уставной воинской субординации, он вынужден терпеть этого мелкого самодура.
Нет, он, конечно, мог написать на него рапорт по команде и добиться конца притеснений, но жалобщиков и ябед никто среди людей, и он сам в том числе, никогда не терпит.
Гвардеец понял, что он самостоятельно, без помощи начальства, должен раз и навсегда урегулировать этот конфликт. Причём в рамках закона. И терпеливо стал ждать случая, выполняя все сержантские требования.
Все, включая старшину, с интересом и не вмешиваясь, стали наблюдать развитие этих отношений со стороны.
Правда, когда младший сержант стал среди казармы муштровать солдата многократным чередованием команд «Ложись!» и «Встать!», случайно проходивший мимо замкомвзвода старший сержант, остановил «занятия» и заставил с десяток раз выполнить эти команды самого самодура. Не исключено, что и наедине сказал несколько слов. Больше попыток бессмысленной муштры не было.
Некоторое время случались другие попытки унизить гвардейца. Так, он ставил воина среди казармы, и на ломаном русском языке выкрикивал свои требования. При этом размахивал указательным пальцем, чуть не касаясь лица. Когда же коснулся, солдат мгновенно перехватил почти детскую ручонку, крепко сжал и, насмешливо глядя в глаза, опустил её по шву, поставив его по стойке «смирно». Начальничек забыл, что хотел сказать, и больше подобных лекций не читал.
Однажды увидев, как его подчинённый в свободное время непринуждённо беседует с сослуживцем, сержант прямиком направил свои стопы на него и, стараясь привлечь внимание, громко гремел сапогами по деревянному полу, предполагая, что солдат уйдёт с его дороги. Но разговор продолжался без малейшего внимания к его персоне. Тогда сержантик в наказание решил своим корпусом сбить солдата с ног, но видимо у него в ауле плохо учили физике, и он не учёл почти двукратное превосходство новобранца в массе. Сержант с разгона ударился в Александра, как в стену, и отскочил, словно мячик, едва удержавшись на ногах. Случайно, всё это происходило на глазах у старшины, который поинтересовался:
«Ты что ох..ренел? Или со зрением не всё в порядке? Уже и людей в упор не видишь. Придётся послать в лазарет, чтобы тебе поставили питательную клизму с патефонными иголками. Говорят, слепым очень помогает…»
Под общий хохот гвардейцев командирчик поспешно удалился из помещения.
Александр, выбрав тактику непротивления, терпеливо сносил провокации сержанта. На все его объявления нарядов отвечал кратко: «Есть!» и беспрекословно шёл на кухню или в гальюн. Сам же постоянно мыслил, как прекратить эти выходки.
Нацмен, же встречая такую реакцию на его действия, понять ничего не мог, и распалялся ещё больше. Любая безнаказанность усугубляет события. Но здесь помог случай.
В качестве дров привезли старые, может быть полувековой давности, отслужившие своё шпалы, которые буквально окаменели за это время. Сержант чуть не прыгал от радости, приготовив для солдата новый фронт работ.
На вечерней поверке он звонко объявил солдату, который вернулся со смены на свинарнике:
«Гвардии рядовой Кочевник!»
«Я!»
«За злостное нарушение формы одежды объявляю на завтрашний день наряд на заготовку дров!» И услышав краткое:
«Есть!» вручил ему ржавую, тупую ножовку.
Утром после развода Александр направился за казарму к дровянику, где были сброшены в беспорядке шпалы. Солдат посчитал. Оказалось, больше сотни штук. Среди них было десятка два длинных, по пять-шесть а может и больше метров. Затем он, раздобыв у шоферов в слесарке напильник, заточил пилу. Но это оказался мартышкин труд. После нескольких движений по закаменевшей древесине пила пришла в первоначальное состояние.
Тогда Александр решил пилить на время, а не на объём. Он, отмерив полуметровое полено, стал старательно пилить, то правой рукой десять движений, то левой рукой столько же. Предположив что, таким образом хоть натренирует мышцы рук. Минут через сорок первое полено упало. Александр с усмешкой подумал:
«Этой кучи мне как раз до дембеля и хватит!»
А сам наблюдал, как время от времени сержантик внезапно выглядывал из-за угла казармы, контролируя на расстоянии, не бездельничает ли служивый?
Нет! Монотонно и не спеша, тот вжикал тупой пилой, а сам строил планы, как избавиться от неумного пацана и прекратить террор. Александр не стал много выдумывать. Он, оглянувшись на сарай, просто решил повторить случай из жизни деда, когда в период коллективизации у того не получилось нормального общения с новым руководителем колхоза. Главное, чтобы не было случайных свидетелей.
Всё! Время обеда!
Сержант выскочил из-за угла и бегом подбежал к солдату посмотреть результат. Дико возмутился:
«Что?! Это за половину дня ты отпилил всего четыре штуки?!» Но Александр, не отвечая на возмущение, обратился со встречным спокойным вопросом:
«Товарищ Гвардии младший сержант, мне нужно с Вами посоветоваться. Здесь неясно…» и направился в открытую дверь дровяника. Сержант устремился вслед за ним, недовольно брюзжа: «Ну, чего тут неясного?»
Только он вошёл, Александр крепко схватил его за предплечья, легко, как куклу поднял так, что их лица сравнялись. Потом ударил его о стенку спиной. У того лязгнули зубы.
Александр размеренно, тихо, но внятно сказал:
«Если я ещё, хоть раз услышу от тебя, мою фамилию не по делу, ты из армии домой не вернёшься!»
Затем припёр его к стенке и сильно сжал грудную клетку, надавив двумя большими пальцами на рёбра, так, что он стал хватать воздух ртом. Тогда ослабил хватку и выставил его из сарая.
Сержант, приходя в себя, сделал несколько шагов в одну сторону, потом как бы передумав, в противоположную, и встретился глазами с солдатом. Тот, усмехнувшись, прищурился и так же тихо добавил:
«Ты понял? Я всё сказал!»
Сержантик, после беседы с солдатом на понимание, как будто исчез, избегая даже случайных встреч.
Спустя несколько дней, когда жизнь пришла в норму и у Александра опять появились свободные дни, старшина взвода, улучив момент, когда были наедине, спросил:
«Откупился или напугал?»
«Напугал!»
«Молодец!» - как оказалось, всё было под контролем...
Куча шпал осталась лежать без движения почти на два месяца, до приезда большого начальства. За день до высокой встречи взвод солдат при помощи двух бензопил «Дружба» и нескольких колунов превратил непрезентабельную кучу шпал в аккуратную поленницу внутри дровяника.
*Кандейка - маленькая раздевалка и комната отдыха, отделённая от всего помещения свинарника
Продолжение: https://dzen.ru/a/ZrbCqU-PQTgUqxil