Алина
Николай посмотрел на меня через стол, который мы заняли в местном баре, выражение его лица не изменилось по сравнению с обычным, за исключением малейшего расширения глаз.
– Ты серьёзно? Борис отец Эллы?
Я коротко кивнула, переведя взгляд на «Отвёртку», которую Николай подарил мне для утешения. Сделала большой глоток, наслаждаясь цитрусовым привкусом, а не остротой спиртного. Некоторое время сидели в тишине прозвучавшей правды, затем Николай промурлыкал философски:
– Думаю, я определённо это вижу. Глаза этой очаровательной девушки рядом со мной, например. Вот она заходит в общежитие, сама не понимая толком, зачем туда пришла. Её взгляд говорит о том, что за зеркалом души скрывается маленькая зануда. Она вошла, влекомая обычным любопытством, а теперь стоит и смотрит на всю эту весёлую толпу и думает: «Ну зачем я здесь?! Лучше бы оставалась в комнате». Иначе она не стала бы сближаться с таким заумником, как Борька.
Когда я бросила на Николая острый взгляд, поскольку сумел представить всё, как и было на самом деле, он поспешил закрыть глаза и поднять руки в защитном жесте:
– Конечно, я сказал это шутейно!
– Да, ну, Борис не был ботаником, когда мы встретились, – пробормотала я. – Он казался мне просто умным, но не до такой степени, чтобы напоминать Знайку из книжки.
Николай махнул рукой, прося меня продолжить, и я поведала ему короткую версию событий пятилетней давности:
– Мы встретились на студенческой вечеринке. Нашли общую тему для разговора. Выпили немного, совсем чуть-чуть, чтобы ты не подумал лишнего. Одно повлекло за собой другое, и… ну, Элла. После той ночи я его больше не видела. Мы учились в большом университете, там несколько тысяч студентов. Мы правда никогда с тех пор не встречались, даже мельком, случайно. Я решила, что это знак судьбы, поэтому особо не задумывалась об этом, пока не узнала, что беременна.
– Значит, он никогда не знал о том, что ты родила ему ребёнка, – предположил Николай.
– Никогда. Я понятия не имела, как с ним связаться, чтобы рассказать. Блин, да и как? Мне даже не было известно его имя! Не могла же я прийти в администрацию универа и сказать: знаете, я хочу найти одного парня, но всё, что мне о нём известно, – это примерный рост, вес и ещё у него пронзительные зелёные глаза.
– Боже… Эта твоя история поневоле заставляет меня задуматься, есть ли у меня где-нибудь дети, – вслух размышлял Николай. Затем его глаза расширились, и он поспешил добавить: – Нет, я бы определённо активизировался, если бы это было так! Я не пытаюсь быть непутёвым папашей.
– Знаю, – успокоила я его. – Ты был бы фантастическим отцом. Просто посмотри, как здорово ты ладишь с Эллой.
– Нетрудно казаться себе прекрасным папашей рядом с таким замечательным ребёнком, – сказал он, и моё сердце переполнилось нежности.
Пока наша ночь длилась, Николай продолжал покупать напитки, настаивая на том, чтобы платить за всё самому, поскольку «Ты мать-одиночка, зайка. Ты делаешь всё для всех. Позволь мне сделать это для тебя». Мы болтали, пока пили, делились историями и смеялись, как старые друзья.
Тема разговора вернулась к Элле между обсуждением других взрослых вещей. Я почти извинилась за это, но Николай остановил меня.
– Тебе разрешено много говорить о своём ребёнке. Мне нравится слышать о ней. Хочешь рассказать про какие-нибудь весёлые приключения с Эллой?
– Просто пытаюсь пережить смущение из-за своих плохих кулинарных навыков, – пошутила я, и, когда Николай поднял брови, объяснил: – В её классе скоро распродажа выпечки, чтобы собрать деньги на экскурсию. У неё есть для меня несколько идей, как приготовить кексы с божьими коровками, и она не верит, что бабуля не передала мне свои кулинарные навыки. Говорит мне такая: «Выпечка – это просто наука, мама, а наука – это легко!» – я закатила глаза. –Расскажи, доченька, это классному журналу, когда я училась в школе. Может, в них и заключается причина, почему так и не смогла окончить университет.
– Я мог бы помочь, – щедро ответил Николай, и благодаря выпивке мне потребовалось время, чтобы сообразить, что он имеет в виду.
– С распродажей выпечки?
– Конечно. Мы обставим всех остальных мам. Я, между прочим, профессиональный шеф-повар, если ты забыла, – и он ослепительно улыбнулся.
– Да, я помню. Только не могу представить, что ты печёшь кексики. Мне кажется, ты этим никогда и не занимался.
Он шутливо изобразил, как втыкается нож в сердце.
– Ты ранила меня, зайка. Не стоит недооценивать моё кондитерское мастерство.
– Хорошо, – согласилась я, усмехнувшись. – Думаешь, у тебя получится приготовить кексы с божьими коровками?
– Я могу сделать это и даже больше. Тебе останется просто смотреть на меня и удивляться, как легко всё получается.
Напитки продолжали течь рекой. Когда в последний раз я позволяла себе быть настолько расслабленной и равнодушной к своим обязанностям перед всеми, кроме себя? «Когда ты переспала с Леонидом», – ответила себе, и эта мысль, а также немного алкоголя заставили меня засмеяться.
– Чего ты хихикаешь? – спросил Николай с лукавой полуулыбкой.
– Это секрет, – озорно сказала я.
– Секреты предназначены для того, чтобы ими делились, – возразил он.
– Это довольно пикантный секрет.
– Тем больше причин снять его с твоей впечатляющей груди, – сказал он, подмигнув и пристально взглянув на мой бюст, и я чуть не подавилась напитком, отпивая его. Какой нахальный взгляд!
– Ладно, ладно, – решила, чувствуя внутри нарастающую лепечуще-подвыпившую потребность рассказать всем всё интересное, что когда-либо происходило со мной. Я выразила это в простой формулировке:
– Я спала с Леонидом.
Ожидал вздоха, шокированного выражения лица, может быть, даже классического возгласа «Да не может этого быть!», который из уст Николая прозвучал бы вдвойне смешнее. Но он просто кивнул, аккуратно глотнул напиток и сказал:
– А, ну да. Я это уже знаю.
Прежде чем я успела начать возмущаться, правда ударила меня, как кирпичом по лицу. Они же братья! Конечно, они делятся всем. Тем не менее, я изо всех сил пыталась осознать эту реальность, свои чувства по поводу того, что Леонид поделился таким фактом со своим братом. К сожалению, то, что сказал Николай дальше, только усугубило эту конкретную проблему.
– Всё в порядке. Мы с тобой, конечно, никогда не говорили об этом, – он указал на нас двоих и неуверенно пожал плечами. Такой жест совершенно не соответствовал тому, как мой мозг изо всех сил цеплялся за его первое признание того, что между нами существовало притяжение, которое мы всегда игнорировали. – Но это не значит, что я чертовски завидую тому, что он первым к тебе прикоснулся.
Вот блин! Это была совсем не та энергия, что наш обычный игривый флирт. Николай наклонился ко мне через край маленького столика, за которым мы сидели, и я почувствовала, как его нога коснулась моей, словно удар током. Впрочем, это не было неприятно. Я поддерживала с ним зрительный контакт, чувствуя себя смелее, чем когда-либо, и только отчасти потому, что выпила. Что-то в том, как я дала себе волю с Леонидом, позволило чувствовать себя теперь более раскрепощённой и даже смелой в общении с его братом.
Пытаясь быть осторожной, поскольку это общественное место и нас окружали незнакомцы, я подалась вперёд на своём месте. Небольшое движение моего тела в его сторону приблизило Николая и заставило его рассмеяться.
– Ты такая… эмоциональная, – пробормотал он. – Разве Леонид не дал тебе всего, что ты хотела? – намекнул он на недавние обстоятельства.
– Он дал мне много, – ответила я искренне. – Не стану этого скрывать, тем более от его брата, поскольку… Да вы наверняка и это между собой можете обсудить. Тут дело в другом. Ты, Коля, пробудил во мне огонь с того дня на детской площадке, и я устала ждать продолжения.
Как будто Николай сам ждал, пока я устно подтвержу, чего хочу. Поскольку после того, как он на секунду моргнул в шоке от того, что упомянула о нашем почти поцелуе, он вознаградил меня тем ответным движением в мою сторону. Тогда я сделала единственное, что могла придумать: поцеловала.
Я не из тех, кто целуется с кем-то в баре. Даже когда мне исполнился двадцать один год и стала свободна от обязанностей и страха перед социальными последствиями моего поведения для моей дочери. Но вся эта ночь была весельем, свободным и раскованным. Итак, я поцеловала этого великолепного мужчину с безрассудной решимостью, и он сделал то же в ответ, как будто хотел этого уже очень-очень давно.
Мне хватило самообладания ровно на то, чтобы вырваться из нашего сближения, задохнуться на секунду, потом перевести дыхание и прохрипеть:
– Оставайся на месте. Я сейчас.
Белоснежные зубы Николая сверкнули во всю ширину его ухмылки. Он медленно кивнул и остался ждать, пока я выскочила из бара, чтобы привести в порядок бешено колотящееся сердце. Мне потребовалось несколько минут: умыться ледяной водой, потом привести в порядок волосы и одежду, подправить макияж. Лишь когда волна эмоций внутри улеглась немного, вернулась в бар.
Но сразу же потеряла дар речи, когда Николай посмотрел мне в глаза и сказал:
Сразу потеряла дар речи, когда Николай посмотрел мне в глаза и сказал:
– Здесь классно. Но у меня родилась новая идея. Теперь поедем ко мне. На десерт.
