Ева-Мария эту и следующую неделю ходит в местный французский лагерь дневного пребывания.
Там детей ожидают молодые аниматоры, веселые экскурсии в горы, вкусная еда, зажигательные дискотеки, поездки в аквапарки, уроки рисования и спортивные состязания.
"Ужасно скучно", - заявляет Ева.
"А впрочем в нашей группе мой друг Жюль из школы", - дочь загадочно улыбается.
Если вы ткнете пальцем в любого маленького французского мальчика в наших краях, с вероятностью 50% его зовут Жюль, Жиль, Жак или Жан.
В остальных случаях он Тео, Рафаэль или Доминик.
Девочки в Антибе строго пропорционально делятся на Леа, Сара и Софи.
"Шоколадное мороженое, поход в кино, потом мы танцевали до упаду и стрелялись водными пистолетами, на что я трачу мои лучшие годы Майнкрафта и А4, это просто невыносимо", - изящно заламывая тонкие руки, стонет Ева, краем глаза любуясь на себя в зеркало.
А потом не выдерживает и хвастается перед братом Платоном новым вожатым-аниматором, который так уморительно делает рожи и учит детей собирать верблюда из собственных пальцев.
Шоб я так жил в мои 10 лет, а впрочем мне есть что вспомнить.
Моя мама опасалась вшей, пищевых отравлений и дурного влияния, поэтому никогда не отправляла нас в лагерь.
Прекрасные татарские бабушки с обеих сторон и целая армия гостеприимных дядей-тетей, у каждого по 2-3 ребенка, позволяли на все лето организовать веселое времяпрепровождение: неделя тут - неделя там, всё во имя укрепления семейных связей.
Мы кочевали от дома к дому целыми детскими коллективами, зачастую по 5 км пешком самостоятельно вдоль пыльной дороги, а если повезет, набитые как кильки в бочке на заднем сидении автомобиля или вцепившись в железные борта, дабы не выпасть на кочках, в кузове дедушкиного мотороллера Муравей.
Партия внуков-племянников менее 4-5 голов считалась до обидного малочисленной "стыдно людям в глаза смотреть" и требовала немедленного пополнения за счет неосторожно выглянувших из-за забора соседских детей и срочно вызванной "на шашлыки", "собирать черемуху" или "вязать веники" троюродной родни с потомством и друзьями.
Чтобы по окончании учебного года вырваться на деревенскую свободу с чистой совестью, мне требовалось целых две недели отработать в огромном огороде моей родной школы номер 7 поселка Приютово.
Носить там воду для полива ведрами и лейками (как-будто нельзя протянуть шланг), копать землю, полоть грядки, протаптывать тропинки по развешенным ниткам.
Те, кто предпочитает работу в прохладном помещении, могли клеить развалившиеся книги в библиотеке или красить парты в надоевших классах, но я неуклонно выбирала свободу (зачеркнуто) солнечные ожоги и мокрые, все в синяках от жестяных леек и ведер ноги.
"Они крадут целых 10 дней из моих законных летних 92, какая несправедливость", - жаловалась я родителям.
"Попробуй договориться", - закинул мне идею папа.
Я пошла на конфиденциальный разговор с Галиной Алексеевной, строгой но справедливой учительницей труда для девочек.
Упирала на то, как ждут не дождутся меня в Чишмах хлебосольные ненейки и злой больно щипающийся соседский гусак.
Подробно рассказала, что именно на этой неделе отец может комфортно меня подбросить до бабушек по дороге в командировку на служебном ГАЗ 66, и просила проявить милосердие и присущую каждой матери доброту.
Галина Алексеевна с высокой прической и ярким маникюром ничуть не разделяла моей страсти к деревенской жизни и сенокосам с шумной родней.
Она питала слабость к крошечному, размером с 2 ванной прудику, который располагался среди грядок.
Невзирая на все старания, на бетонном дне пруда не приживались ни кувшинки, ни лягушки, к нему не клонились плакучие ивы и не прилетали переливающиеся на солнце легкокрылые стрекозы.
Водоем населяли комары да слизни, а быстро-размножающаяся ряска маскировала полный провал ландшафтного дизайнера поселкового разлива.
Подозреваю бассейн протекал, а куда еще девались 30-40 ведер воды, ежедневно наливаемые туда рабами-школьниками под строгим присмотром педагогов.
Галина Алексеевна с грустью смотрела на безжизненный бетон и пошла на сделку: "Принеси нам по лягушке за каждый день отработки, и езжай куда хочешь"
Я тут же позвонила отцу на работу.
Обрадованный такой возможностью избавиться от меня на все лето папа вышел к ближайшему оврагу и поймал в канаве два десятка (еще и на мою подругу) огромных бородавчатых раздувающихся от грубого вмешательства в их жизнь жаб.
На следующее утро он принес добычу в школу в зеленом 15-литровом ведре, надежно завязанным сверху белым в мелкий цветочек хлопчатобумажным платком.
Возможно не так Галина Алексеевна представляла себе будущих питомцев, но остерегалась спорить с крепким папой, вспотевшим от жары и неудобной ноши, и отпустила меня и подругу Лену с богом.
А как начинались ваши каникулы?
