На поле поехали только через три дня. Два дня шёл дождь. Противный, мелкий. Он сеял и сеял сквозь мелкое сито на землю капельки воды. Река поднялась и ревела в своём русле так, что грохот и шум воды были слышны на всю станицу. Мелкие ручейки несли с гор потоки воды. Корову со двора не выгоняли. Она паслась на заросшем сорняками огороде.
Глава 27
Таиса принесла ведро с молоком, поставила его на скамью, принесла с улицы, сняв с плетня горшки, где они выжаривались на солнце, процедила в них молоко и неожиданно заявила:
- С завтрашнего дня Танька будет дома. Травы нажнёт корове, а то она голодная приходит с пастбища, чтобы на ночь было, что в ясли кинуть. Доить будет с утра и выгонять, вечером встречать и доить. А днём с Фроськой пусть ходит к Выхтору, тростник чистит. И чтоб жили дома, а не по чужим хаткам.
- А мы? – спросила Мотька.
- Мы у Дуськи дожнём, и я найду ещё работу. Да и сено нужно с покоса как-то домой перетянуть. По трошку и перенесём.
Мотя представила, как это будет выглядеть, и тяжело вздохнула. Таскать сено на спине с горного покоса было тяжело. Но ничего не сказала. Стоило ей только предложить нанять кого-то, чтобы сено перевезти, то не миновать сразу порки.
- Чего ты вздыхаешь? Народила я вас бездельниц на свою голову. Корову чем зимой кормить будем? Думаешь, той копёшки, что весной натаскали, хватит на зиму? А на покосе сено сложено, не промокнет. Потихоньку переносим. Зря что ли мунтылили (работали) там? Да и на перегрёбки придётся сбегать. Картошка на зиму нужна или одними кашами будем питаться? Так на вас каши не настачишься (не напасёшься)
На перегрёбки ходили каждый год. На лесных полянах казаки сажали картошку, после уборки можно было ходить, собирать остатки, перегребать землю. Обычно в земле оставалась только мелкая картошка, но и ей были рады. Иногда везло, попадалась поляна с плохо выбранными клубнями. Но и здесь зевать нельзя было, потому что желающих собрать остатки было много. Ближние поляны вычищали быстро. А с дальних носить было тяжело.
Глава 26 здесь
Все главы здесь
Танька даже ужинать не стала. Болела и кружилась голова. Мотька тайком от матери сунула сестре кружку молока и кусок хлеба.
- Таня, ешь, пока мама ушли. Наверное, к Груньке за Фроськой пошли. Ешь и спи.
- Не хочется мне есть. Голова болит.
- Поешь, а то, как завтра дома управляться будешь? Видишь, мама тебя пожалели, на жатву не пойдёшь. С малышнёй будешь тростник чистить. Всё ж в тени. Яичек я тебе и Фроське сварила. В тряпки припрятала. Перекусите, - сказала Мотя, а сама подумала, что ещё неизвестно, где труднее на жатве или дома.
Мать вернулась с Фроськой, втолкнула её в комнату и недовольно заворчала:
- Нет у меня на тебя денег. Без школы обойдёшься. Танька один класс церковно-приходской школы проходила, Мотька три года ходила, байдыки била. А толку-то?! Чем им та учёба помогла? Разбогатели от этого, что ли? Как были мужички, так ими и остались.
- Мама, о чём Вы говорите? – рискнула спросить Мотя.
- Учительша сёдня приходила к Выхтору в сарай, детей записывала в школу. Грунька свою и нашу записала. Им то уже в школу пора. Теперь будут ходить по дворам, чтобы по документам детей записать. А у меня на Фроську никакого документа нет. Вот что теперь делать? Я только и помню, что родила её летом в 1918 году, а когда точно, не помню.
- Вишни как раз спели, я точно помню, - подала голос с печи Танька.
Фроська с любопытством вертела головой. Ей было интересно узнать, когда же она родилась.
- А вишни, когда спеют? – уточнила Таисия.
- Сейчас июль, они ещё зелёные. За июлем – август. Можно сказать, что Фроська родилась 10 августа 1918 года, - сделала вывод Мотька.
На том и порешили.
- Танька запомни, когда понадобится, скажешь, - приказала Таисия.
- Я запомню, я запомню! - запрыгала Фроська. – Я родилась 10 августа 1918 года.
- Цыть, - прикрикнула Таисия и младшая мгновенно оказалась на печи рядом с Танькой. А сама подумала, что младшенькая-то не глупая. Смотри, как легко запомнила число.
Ужинали при свете каганца. Таисия достала из печи упаренную кушу, вздула самовар. Ели кашу, запивали сладким чаем. Сахар принесла Фроська. Она сидела за столом и с довольным видом поглядывала на сестёр. Сегодня обошлось без битья и это радовало.
Разговор вела Таисия, дочки только поддакивали и кивали головами.
- Зачем женщине наука? Я вот ни читать, ни писать не умею и живу без этой грамоты. Хотели меня заставить учиться сразу после революции, но я не поддалась. Пряталась, но на занятия не ходила. Потом вдовой стала и Фроську родила, нужно было о детях думать, а не о школе.
Старшие дочери согласно кивали головами, каждая молча вспоминала те трудные годы.
- Интересно, где братка сейчас? Живой ли? – невпопад спросила Танька, в страхе зажмурилась и прикрыла голову руками. По семейному закону сейчас должна была последовать затрещина и скандал. Но Таиса только зло сверкнула глазами и продолжила пить чай. Мотька толкнула сестру ногой под столом и сделала круглые глаза.
***
На поле поехали только через три дня. Два дня шёл дождь. Противный, мелкий. Он сеял и сеял сквозь мелкое сито на землю капельки воды. Река поднялась и ревела в своём русле так, что грохот и шум воды были слышны на всю станицу. Мелкие ручейки несли с гор потоки воды. Корову со двора не выгоняли. Она паслась на заросшем сорняками огороде.
Не выпускали, потому что коровы переходили через реку на остров. Сейчас вода поднялась, и скот держали дома. А то ведь и до горя недалеко. Лишиться кормилицы – это всё равно, что подписать себе смертный приговор.
От нечего делать, Таиса послала девчат чистить тростник.
- Идите с Фроськой. Сахарку заработаете. Продадим, да купим младшей к школе одёжу. Смотрите, лишнего не болтайте. Наташка с Нюркой будут заговаривать, молчите. Идите, я сама справлюсь. Обед принесу.
Мотька с Танькой переглянулись. В тряпках ждали своего часа варёные яйца. Как теперь их забрать и съесть, чтобы мать не узнала и не наказала за самовольство?
- Я сейчас яйца заберу, - прошептала Мотька в сенцах, - под кофту спрячу, а на работе Груньке отдам. Она нас не выдаст.
Татьяна кивнула головой и вышла из хаты.
Фроська бежала впереди вприскочку, без конца оглядывалась и приговаривала:
- Я вас отведу в сарай. Я дорогу знаю.
- О, Фрося, ты сёдни не одна! – спросила соседка, выходя из своего двора. – Сестрички с тобой. Варя, бежи с Фросей, места занимайте.
Мотька приостановилась, пропуская маленьких подружек. Они шлёпали босыми ногами по лужам и весело смеялись.
- Тёть Груня, возьмите яички. Я их завязала в тряпку. В свой узелок положите. А то я вчера сварила, а у мамы разрешения не спросила.
- Давай, давай. Не бойся, я Таиске ничего не скажу. В обед съедите. Я пораньше встала, блинов нажарила. Всем хватит.
- Мама обещали обед принести.
- Даа? – от удивления соседка даже остановилась. – А что ж это такое случилось, что она обед вам принесёт?
- Мне вчера плохо стало, - ответила Танька и покивала головой. – Кровь носом пошла, а потом ноги заплетались, и голова сильно болела.
- Да ты что? – соседка всхлипнула и обняла девушку за плечи. – Бедняжечка! А как сейчас твоя головушка?
- Всё прошло.
- Ну, Таиска, ну, злюка! Хуже мачехи. Докомандовалась! Я с мачехой выросла. Она меня ни разу не ударила. Жалела, - с тяжёлым вздохом добавила соседка. – Жалко, рано умерла моя мачеха. Я её мамой называла. Я так плакала…
***
В сарае уже сидели несколько человек. Среди них были и Нюрка с Наташкой, двоюродные сёстры.
- Нянька, Танька, садитесь с нами.
Мотю они называли нянькой, она была старше всех. Так заведено в станице. Танька тоже иногда называла старшую сестру нянькой. Но Мотя этого слова не любила и просила называть сестрой или по имени.
Мотя скривилась и хотела сесть к другой куче тростника, но Наташка схватила её за руку и потащила к себе. Работали, сидя на пнях. Мальчишки влезали на кучи и садились на них верхом. Баловались, кучи разваливались. Это продолжалось до тех пор, пока в сарай не заглядывал Виктор.
- Ну, начали с Богом, - говорил он и работа начиналась. Нужно было обрывать листья. Очищенные стволы укладывать в одну кучу, листья – в другую. Через час приходил рубщик, забирал очищенные стебли и уносил в сахароварню, где меленько их рубил и пропускал через валики, которые раздавливали нарубленные заготовки. Измельчённая масса ссыпалась в чан, заливалась водой и варилась.
За процессом вываривания и уваривания следил мастер. Только он знал все тонкости производства, и качество сахара полностью зависело от него. Но он был хорошим мастером и знал своё дело.
Ближе к обеду пришла Ксения, принесла дочкам обед. Она сразу увидела племянниц и с радостной улыбкой на лице, раскинув руки, пошла обнять Мотю и Таню.
- Ой, племяшки мои дорогие. Как давно я вас не видела! Совсем взрослыми стали! Замуж не собираетесь? Дайте же, обниму вас!
Только Ксения обняла Татьяну, на пороге сарая появилась Таисия. Она позеленела, увидев, как сестра обнимает дочь. Хотела ударить торбой сразу обеих. Но Таня заметила бледную от ненависти мать и увернулась от объятий тётки. Мотя вскочила и выбежала из сарая во двор.
Никто не обратил внимания на это небольшое происшествие, только Грунька понимающе кивала головой, глядя на сестёр. Она ждала, что Таиса вцепится в волосы Ксении, но та неожиданно успокоилась и драка не состоялась.
Продолжение здесь
