Обычный день летней страды. Солнце пекло невыносимо. Казалось, что сегодня оно решило испытать людей на прочность. Танька почувствовала себя плохо, и Клавка привела её в тенёк под дерево.
Глава 26
Утром Таиска подоила корову и выпроводила за двор. Марта жалобно замычала и пошла к Лабе. Было ещё темно. Но дорогу к острову она знала. Туда отпускали пастись скотину все жители нижней части станицы. А с верхних улиц выгоняли на гору. Было и стадо с пастухом. Но за него нужно было платить, а у многих станичников, особенно у вдов с детьми, ни денег, ни лишних продуктов не было. Вот и приходилось отпускать животных без присмотра.
Таиска посмотрела вслед корове и подумала, что оставила Мотьку без присмотра на целую ночь. Как корову.
- Неет! Пусть Дуська больше и не просит. Пусть хоть на колени станет, Мотьку одну не оставлю. Пусть лучше Танька остаётся. На неё никто не смотрит, да и она ухом даже не ведёт. Никто ей не нужен. А Мотька на мужиков поглядывает. Жорка самый балованный. Последушок… А что если осенью сватов пришлёт? Неее. Хай рот не раскрывае. Я ему такое отпою, что мало не покажется. Скажу, чтоб по карачаевским законам калым заплатил. Ха-а-ха! Калым. Та они там за копейку удавятся! Та не бывать этой свадьбе. Ни за что!
Глава 25 здесь
Все главы здесь
Таиса и сама не понимала, почему ей так не хочется отпускать Мотьку от себя. Иногда думала о своей жизни и говорила себе:
- Я батрачила на семью до 28 лет, пусть и мои лентяйки побатрачат на меня так же. Вылупила я их в недобрый час. За Мотькой нужен глаз да глаз!
Когда подъехал Яшка на быках, уже начало рассветать.
- Лучше бы мы пошли пешком, чем тут стояли без дела, - высказала недовольство Таисия. Танька куталась в куфайку и молча влезла в гарбу. Невестки были не одни. Клавка держала на руках мальчика лет трёх.
- Тёть Тася, садитесь вот сюда, здесь послато. Захотел помощничек на поле. Пришлось взять.
Таиска фыркнула и подумала, что Клавка взяла дитя с собой специально, чтобы не работать. Танька уселась рядом с Клавкой и принялась что-то бормотать. Таиса прислушалась.
- Холёсенький какой сыночек у тебя. Я тоже хочу сыночка. Красивенького, маленького.
Таиса разозлилась и прикрикнула:
- Замолчи ты, дура. Сыночка она хочет! Дурища! Замуж сначала выйди!
- Тише, не ори, - обернулся Яшка и хмуро глянул на Таисию. – Дитя разбудишь!
Женщина соскочила с телеги и побежала к кладке. Хотелось рвать и метать. Какой-то сопляк посмел сделать ей замечание! Ей, вдове, матери 4 детей. При дочке сделал замечание в грубой форме. Это что за произвол? Такой сын мог вырасти только у плохой матери. Дуська – плохая мать. Сидит, что квочка над ними. А растут дети, как бурьян под забором. Вот она всё о детях знает.
Какой-то противный голосок прозвучал в голове:
- Поэтому твой сын связался со старой ведьмой. Хи-хи-хи!
Таисия замерла посредине качающегося на тросах моста. Глянула вниз. Вода постепенно пребывала. Видимо в горах прошёл дождь. Телега с волами показалась на берегу. Яшка не видел, что вода начала подниматься, и спокойно направил животных в воду.
- Стой, стой! – раздался женский крик. – Вода прибывает!
Кто кричал, Таисия не разобрала. В сердцах плюнула и пошла к другому берегу. Она уже представила перевёрнутую телегу, уносимую сильным течением и барахтающихся в воде людей. Буквально через несколько мгновений заревел под кладкой вал. В мутных водах которого мелькали кАрчи (вывернутые с корнем деревья), щепки, доски и палки.
Так же быстро, как нахлынул, так вал и стих. Грязная вода умчалась вниз. Лаба успокоилась и снова лениво понесла свои воды меж зелёных берегов. Таиса не стала ждать бычью упряжку, а пошла пешком. Ей не терпелось быстрее оказаться на стоянке и захватить врасплох Мотьку.
***
Протоку с другой стороны острова спокойно перешла, высоко подняв юбку и держа чувяки над головой. Обулась, оправила юбку и почти побежала к знакомой полосе. Решила схитрить, и пошла напрямки по полю, срезая большой угол. Увидела издалека шалаш, костёр и Дуську. Девчат и Жорки не было видно.
Злоба застила глаза. Таиса подбежала к костру и, ничего не видя, закричала:
- Ах ты старая ведьма! Я тебе доверила свою дочь, а ты что с нею сделала? Дуська повернулась, и Таиса отпрянула. Перед нею стояла собственная дочь, в чужой одежде. Русая коса была убрана под платок.
- Мама! – вскрикнула Мотька и покачнулась. – Как Вы меня напугали!
- Кому нечего бояться, тот не пугается, - немного тише ответила мать. - Где все? Почему ты одна?- спросила и тут же заглянула в шалаш, потом обошла его вокруг.
- Да вон же они на поле, - махнула дочь в сторону полосы.
Таиса резко обернулась. Две женщины жали, а мужчина вязал снопы и складывал их в шалашики.
- Все работают, а ты прохлаждаешься! – выкрикнула злобно и двинулась к дочери.
- Я сварила шурпу и тоже собираюсь идти. Вот серп только возьму, - дрожащим голосом ответила Мотька и заспешила к жнецам.
- Шурпу она сварила… - проворчала Таисия. – Ну, ну…
Взяла серп и заторопилась следом.
Только начали работу, подъехали остальные. Евдокия пошла к костру. Увидела Таисию, поздоровалась.
- Девчата, пошли завтрикать. А то наголодняка много не нажнёшь.
- Сейчас, догоним вас и придём, - хмуро ответила Таисия.
Подошёл Жорка, поздоровался с будущей тёщей, отобрал серп у Моти:
- Пошли, серп подточу и позавтракаем. А то уже кишки еды просят. Встали рано.
Мотька не стала отказываться, и пошла к шалашу, оглядываясь на мать. Таиска продолжила жать, швыряя колосья, как попало.
Снова сели на землю вокруг разостланного рядна. Умяли кашу, добавили салом с луком, хлебом. Старая казачка покормила внука. Для него привезли из дома бутылку молока. Евдокия налила ему молока в плошку, накрошила туда хлеба и дала мальчонке в руку ложку.
- Кузя, ешь ложкой. Да не раскидай хлебушек.
Таисия подошла, когда уже все собирались вставать. Недовольно глянула на сидящего ребёнка, на стол. Ей оставили каши и сала с куском хлеба. Быстро пожевала и молча пошла на поле.
Евдокия осталась у костра. Руки и ноги давали о себе знать, да и за внуком нужно было следить. Мальчишка был очень шустрый, и одного оставлять его было никак нельзя.
***
Яшка грузил снопы, а Жорка помогал их вязать. В общем, все были заняты. Обычный день летней страды. Солнце пекло невыносимо. Казалось, что сегодня оно решило испытать людей на прочность. Танька почувствовала себя плохо, и Клавка привела её в тенёк под дерево.
Таиса работала, как заведённая. Назад не оглядывалась и почти не распрямляла спину. Мотька отстала и шла со всеми. Она понимала, что мать очень недовольна, но разболевшаяся спина не позволяла увеличить темп и догнать мать.
Когда стало вообще невыносимо, и пот застилал лицо сплошным потоком, Евдокия постучала по котелку, приглашая всех обедать и отдохнуть в тени. Молодые жницы сразу же заторопились к стану, а Таисия ещё сделала несколько шагов и только потом пошла к шалашу.
Вот тут-то она и поняла, что не видно в общей толпе Таньки. Покрутила головой. Дочки нигде не было. Подошла к шалашу, повесила серп на верхнюю перекладину и заглянула в шалаш. Дочка, бледная до синевы, лежала на соломенном матрасе. Рядом с нею лежал Клавки сынишка. Мальчонка спал.
- Ты чо сюда отдыхать явилась? – зло прошипела Таиска. – Развалилась, як барыня, а робыть, кто будэ?
- Я счас встану, - засуетилась дочка.
- Таиса, - раздался голос Евдокии. – Хай дивчина полэжэ. Плохо ей от жары стало. Я их уже покормила трошки. Оставлю ещё еды. Потом поедят. Молодая она ещё и слабенькая. Поджалювать надо. Видишь, какая она у тебя худенькая. Кожа да кости.
- Хорошо тебе рассуждать при живом муже, а я кругом одна, - огрызнулась Таиска.
Евдокия ничего больше не сказала, а только осуждающе посмотрела на злую женщину. Дуся любила свою семью. Ели всегда хорошо, сытно. Сыновья, невестки, внуки – все были сильные и крепкие. Они не были толстые, но сытые и довольные были всегда.
Танька всё-таки встала и выползла из шалаша. Села в тени и схватилась за голову. И вдруг из носа у неё прямо струёй хлынула кровь. Мотька подбежала к сестре и помогла отодвинуться дальше от шалаша. Варька принесла тряпку, смоченную водой, и положила на лицо девушки. Все засуетились и принялись давать советы.
Жорка схватил большую крынку и побежал в родник за холодной водой. Всеобщими усилиями кровь остановили.
- Побережи дивчину. Ей на солнце нельзя, - сказала Евдокия и со вздохом отошла.
Таиску будто мешком по голове ударили. Танька, её копия и безотказная работница оказалась больна и на солнце работать не может. Как это так? Притворяется! Точно, точно. Расковыряла себе нос, чтобы кровь пошла. Ишь. Сидит и довольна, что всех напугала.
- Дома я ей покажу, как нос ковырять, - думала Таисия, наливаясь злобой.
***
Когда солнце немного опустилось к горизонту все снова вышли на полосу. После обеда и отдыха работа пошла быстрее. Варька шла первая, за нею остальные девчата, Таиска вязала снопы. Приехавший Яшка сказал, что нужно поторопиться, погрузить снопы и домой. Отец сказал, что будет дождь.
За несколько минут нагрузили гарбу, усадили в неё Кузьму и заторопились в станицу. Дождь мог затянуться на несколько дней, оставаться на поле не было смысла. Таньку тоже пришлось примостить между снопами. Идти она не могла. Заплетались ноги. Евдокия шла сама, переваливаясь с ноги на ногу и опираясь на крепкую палку, которую взяла из шалаша. Успели перескочить Лабу и закапал дождь. Загрохотал гром, длинные стрелы молний пронзили небо.
Въехали в станицу. Евдокия постучала в ворота большого дома на углу.
Выглянула хозяйка:
- Дуся, сестра! Заходите все в хату! Гроза начинается. Переждёте у нас. Яша, загоняй быков под навес. Ой, Божечки, и Кузьма с вами! Давайте, заходите в хату. А я, как знала, шо гости ныне будуть. Пирожков напекла гору. Вот и будет, кому есть.
Таиска знала эту бабу. А то, что она родственница Дуськи, даже предположить не могла. Может, кума, а, может, сестра. В станице шла молва, что тётка эта умеет лечить людей и животных. А многие считали её ведьмой.
- Мы домой пойдём, - буркнула Таиска Мотьке. - Веди сестру, а то упадёт и морду разобьёт. Позору не оберусь. А я пойду вперёд.
Мотя взяла сестру за руку и пошли они домой. Дождь усиливался. Гроза бушевала над станицей. Холодные струю дождя били по лицам и спинам идущих девушек.
Дошли. Танька переоделась в сухое и полезла на печь. Голова болела невыносимо. Глаза, казалось, готовы были вылезти на лоб. Девушка застонала и закрыла глаза.
Мотька слышала стон сестры, но не спросила ничего. Она была занята своими мыслями. Жорка сегодня не обращал на неё никакого внимания. Ни разу не подошёл и не заговорил. А вчера вёл себя совершенно по-другому. Сватов обещал прислать осенью. Что же такое произошло? Евдокия запретила? Конечно, зачем им, казакам, невестка–мужичка. Мало того, бесприданница. Все их невестки из богатых семей. Хотелось вырваться из материнских оков, и Жорка был не самый плохой вариант. А любовь? Любовь погибла вместе с Ванечкой.
Продолжение здесь