Это статья Бориса Скитского, профессора, крупного ученого в области истории народов Северного Кавказа. Будучи преподавателем Северо-Осетинского государственного педагогического института, он учредил кафедру истории СССР и бессменно руководил ею.
Борис Скитский является автором таких трудов по истории Осетии как «Феодализм в Дигории», «Очерки по истории осетинского народа с древнейших времен до 1867 г.», «Хрестоматия по истории Осетии» и многих других. За плодотворную деятельность профессор был награжден двумя орденами Ленина, несколькими медалями и удостоен почетного звания заслуженного деятеля науки Северо-Осетинской АССР.
Статья "Нартский эпос как исторический источник" была опубликована в сборнике "Нартский эпос" в 1949 году. Это вторая часть статьи, в которой рассказывается о героях нартского эпоса, верованиях осетин в средневековье, а также о "гибели народа".
Первая часть: https://dzen.ru/a/ZqODwlYVFgiY-40z
В Нартском эпосе отразились и нравы древних предков осетин. В эпосе нарты рисуются в образе суровых воинов. Все содержание их жизни — походы или охота. В соответствии с рассказами античных писателей о нравах скифов, которые украшали себя скальпами убитых врагов, о нарте Сослане сказания повествуют, что он также сшил себе шубу из усов и бород своих противников, убитых им в битвах. Нарты ценили в людях физическую силу и крепость духа.
Самый оскорбительный упрек у нартов — упрек в трусости и недостатке стойкости. Они никогда не останавливались перед, препятствиями: чем больше затруднений, тем лучше. Отправляясь в путь, они говорили: «О, если бы встретиться с затруднениями!»
Их основным лозунгом было: «Лучше вечная слава, чем вечная жизнь». В одном из сказаний рассказывается, как боги предложили нартам на выбор: или долгую, но бесславную жизнь, или посмертную славу, и нарты без колебаний выбрали последнее. Они предпочли славу, и, избрав это, они бестрепетно погибли. Их моральными требованиями были отвага, воздержание в еде и уважение к женщине. В сказании «Собрание нартов» повествуется о состязании на высшее человеческое достоинство. «И принесли нартским старцам три старинные серебряные чаши — славные и ценные сокровища предков.
Взял одну из чаш Урызмаг и сказал: «Эту чашу, это сокровище старцы-нарты подносят тому из молодежи, у которого окажется больше мудрой отваги и благородства... Другая чаша, другое сокровище достанется тому, кто окажется наиболее воздержанным в пище и в питье, кто имя человека сможет пронести при тяжелых обстоятельствах до конца жизни со славой и честью... Третий дар, третье сокровище получит тот из нартов, кто окажется благороднее всех по отношению к женщине». И старцы нартские присудили все три чаши Батрадзу — сыну Хамыца, ибо он безупречно воплощал в себе этот народный идеал.
Батрадз — сын Хамыца — был любимым героем нартов. В образе Батрадза народ воплотил свой идеал, он был воплощением лучших качеств человека, как представляли себе его древние осетины. Батрадз был храбрым, смелым. Он был врагом всякого насилия, несправедливости; он был стойким защитником нартского народа и непримиримым борцом с его врагами. Батрадз убил Алафа — сына кривого великана Афарона за то, что тот, воспользовавшись отлучкой наиболее именитых нартов, вмешался в танец нартов и стал издеваться над славной нартской молодежью, начал калечить их, ломая им во время танца-симда руки и плечи. Батрадз за это оторвал у него ногу и руку, отчего он и умер. Перед смертью отец сказал ему: «Я ведь говорил тебе, что ни у какого насильника не хватит сил для нартов».
Когда уаиги (великаны) обманом завлекли к себе Урызмага, Хамыца и Сослана, чтобы уничтожить их, «нанизать нартов на вертел», Батрадз, стремительно спрыгнув с неба на землю, явился к ним на выручку и своим стальным кулаком принялся бить уаигов : «Кого он ударит кулаком, тот не взмахнет больше рукой, не шевельнет ногой. Так истребил он всех уаигов и привел нартов в их селение».
Батрадз убил захватчика Тыхыфырта, который забрал в плен нартских «лучших невесток и девушек». В сказании говорится, что когда Шатана через ястреба оповестила Батрадза, пребывавшего в то время на небе, о приходе насильника Тыхыфырта, Батрадз так стремительно прыгнул с неба прямо в село нартов, чтобы их выручить, что по колени вонзился в землю.
...Батрадз побежал к замку высокому,
Тыхыфырта в башне врасплох он застигнул.
(То же да постигнет и ваших недругов) —
Как ударил мечом Батрадз Тыхыфырта,
Тыхыфырта рассек с размаху по пояс.
Сразу повалился, упал Тыхыфырт.
Только и успел вздохнуть напоследок
Да и отправился в царство Барастыра.
А Батрадз булатный взялся за кадзиев
И вконец истребил всех, до последнего,
Вызволил из плена дочерей и невесток,
Нартских красавиц из плена вызволил.
Он взял их с собою в землю нартскую,
Разослал по домам дочерей и невесток,
Сам же от нартов на небо поднялся,
Опять удалился до поры, до времени.
Батрадз убил насильника «Пестробородого Уаига», который не позволял выгонять скот на пастбище, а самим нартам выходить из дома; он отрубил ему голову, надел ее на кол и, высоко подняв, понес к нартам. «Никто не мог сравниться с ним в храбрости и отваге», заключает сказание.
В мирное время нарты были весьма гостеприимны, щедры, любили хорошо попотчевать гостей. Суровые и воинственные, они в то же время любили музыку, песни и танцы, особенно хороводный танец — симд.
Ацамаз, певец и музыкант, своей игрой на свирели увлекал не только людей, но, подобно греческому Орфею, завораживал и зверей, и птиц, и травы, и деревья. Сказание говорит, что когда заиграл Ацамаз, то от игры свирельной весь мир пробудился.
Ледники на горах, снега растаяли,
Растеклись реками, бурными потоками,
Как на зов тревоги, вниз устремились.
Море широкое вышло из берегов.
На Кумской равнине дрофы заплясали,
Серые дрофы, а за ними совахи.
И еще тут лучше заиграл Ацамаз,
Ацамаз, Лазов сын, на своей свирели.
На северных склонах медведи проснулись,
Заворчали, очнулись от спячки глубокой,
Не прячутся больше в теплых берлогах,
Топочут неловко, водят хороводы...
Все звери лесные, все дети Афсати
Стадами сбежались, стеклись табунами,
Собрались толпою у Черной горы
На звуки свирели, на песнь ацамазову...
Над цветами в лугах мотыльки замелькали,
Засновали пчелки, и жужжат, и кружат —
Жадные пчелки, пчелки голодные.
Запорхали птицы прекрасноперые,
Полнится черный лес птичьими песнями,
Подпевают птицы игре свирельной.
И греет солнце веселую землю,
Весеннее солнце весь мир согревает.
Всё ветру навстречу так и потянулось,
Шире задышало, во всю грудь широкую.!
Могучие нарты любили танцы. В сказаниях говорится, что от мощного нартского танца-симда «земля дрожала, горы осыпались, деревья в лесах трескались». Сослан танцевал на фынге (столик), не задевая яств и посуды, или на краях. большой чаши, держа на голове кубок с ронгом и не проливая его.
В нартском эпосе отразились древнейшие верования осетин — тотемизм и анимизм. Нарты не видели разницы между одушевленными и неодушевленными предметами. Отсюда вера в оборотней, в возможность для человека превратиться в зверя или в неодушевленный предмет. Урызмаг превращался, по сказаниям, в лошадь, собаку, Сырдон — в старуху и т. д. Сослан родился из камня, Батрадз — из спины отца. Нарты верили в интимную связь человека с природой, во взаимное понимание и взаимную помощь. Кони понимают человеческую речь, дают советы нартам, ласточка служит посредником между людьми и небом.
Как выше сказано, образы главных нартских героев были выражением древнейших тотемистических и анимистических верований народа: Уархаг — «волк» — был тотемным божеством древних осетин, считавших себя «детьми волка». Батрадз был антропоморфным богом грома и молнии. Сослан — богом солнца и радуги.
Далее, нартами почитались следующие божества: Донбеттыр — бог морей, Гатаг — бог рек, Галагон — бог ветров, Афсати — бог охоты и лесной дичи, Фалвара — бог мелкого рогатого скота, Курдалагон — бог кузнечного дела, Сафа — бог домашнего очага и надочажной цепи. Весь мир, по представлению нартов, был наполнен духами «зэдами».
Боги были в близких интимных отношениях с людьми. Ахсартаг был женат на дочери водного царя. Сослан — на дочери Солнца; Батрадз жил преимущественно с богами на небе. Боги принимали участие в пирах и играх людей.
Нарты верили в загробную жизнь людей. Владыкой загробного мира считался Барастыр. В сказании о путешествии Сослана в Страну Мертвых дается представление предков осетин о загробном мире. В загробном мире, по нартским сказаниям, люди получают возмездие за свои дела, совершенные при жизни на земле: одни страдают, другие наслаждаются. В формах возмездия отражаются моральные заповеди древних осетин. Так, наказанию подлежат такие проступки, как непочитание отца и матери, супружеская неверность, скупость и негостеприимство, обман и воровство, несправедливость в судебных решениях. Каждый порок влечет за собой соответствующее возмездие. Например, негостеприимный человек, не любящий товарищей и друзей, на том свете (по сказаниям) будет сидеть изолированным на острове в яичной скорлупе; на том свете вол будет жевать бороду того человека, который при жизни, работая вместе с другими, давал своему волу лучший корм, чем волам своих товарищей и т. д. и т. п.
И, наоборот, блаженство в загробном мире, пребывание в райских полях обеспечено тому, кто в земной жизни не занимался хищничеством, любил помогать бедным, старался делать только хорошие дела. В нартских сказаниях отражено упомянутое выше верование в Залийского змея, соответствующее позднейшим осетинским сказаниям о змее Раймуне.
У нартов была чудесная чаша Уацамонга или Амонга, которая на пирах сама подвигалась с ронгом (напитком) к тому, кто совершал подвиги и говорил о них правду. Она соответствует той чаше, о которой говорит Геродот, рассказывая об обычаях скифов давать из почетной чаши пить воинам, отличившимся на войне.
В эпосе отражается и память о древних погребениях. При погребении убивали лошадь, потрошили ее, набивали чучело соломой и ставили у могилы. Этот обряд напоминает скифское погребение и, очевидно, идет оттуда.
Нарты гадали по палочкам так же, как и скифы. Через поэтическую ткань нартских сказаний выступают не только черты быта и верований народа, создавшего эти сказания, но также и факты из его истории, мирные и немирные отношения с соседями' и даже думы народа о своем великом прошлом.
Последнее так выразительно и вместе с тем величаво, как это только может быть в эпическом творении, выступает в сказании «Собрание нартов».
«Сидели, — гласит сказание, — именитые нарты на Ныхасе и судили о судьбах своего народа. Они вспоминали, как славны были нарты, как «слава о нартах разносилась по всему миру», как «соседи завидовали нартам», как нарты, сознавая свою силу, держали свою голову».
Но эта слава и гордость уходили в прошлое... Нартские старцы "констатировали, что нарты перестали «быть настоящими нартами». Изменились нравы: младшие не стали уважать старших, мужчины стали забывать почтительность к женщинам, исчезала в быту патриархальная простота и суровость.
В этом сказании отразилось сознание нартов о переломном периоде, связанном с переходом от военной демократии к феодализму, когда стали ослабевать патриархальные нравы родового общества, когда началось раздробление больших племенных соединений на мелкие феодальные ячейки и сопутствующее последнему ослабление военно-политического могущества народа.
Хронологически в истории осетин это совпадало с ХІ-ХІІІ в. в., теми веками, когда вместе с тем закончилось и живое творчество народного эпоса. В словах этого сказания, в этой, так сказать, «философии истории» нартов был подведен итог прошлой жизни народа и высказано предчувствие новой жизни.
Так нужно разуметь и сказание о «Гибели нартов», т. е. не о гибели народа, а о завершении известного уклада- -нартского периода - в жизни осетинского народа. Героический период его истории, нартский период, с его недостатками и достижениями, с его тревогами и славой отошел в прошлое. Но народ остался и продолжал свое развитие, поддерживаемый героическими традициями, героическим духом своих предков.
В последующие века в жизни осетинского народа, не знавшего письменности, оттесненного в горы и отрезанного от культурного мира, нартский эпос сыграл исключительную роль, был его единственной духовной пищей, был наставником позднейших поколений, служил заветом предков потомкам.
На протяжении веков каждый осетин, с малых лет и до гробовой доски, жил в сопровождении этих сказаний. На всех пирах и торжественных собраниях сказители распевали эти песни, возбуждая мысли и чувства слушателей, чаруя их образами героев, возвышая их моральными призывами нартов.
Героические образы, героические подвиги и моральные идеалы глубоко западали в душу народа и поддерживали силы народа во всю его многотрудную жизнь. Народ стоял и отстоял себя в борьбе с врагами, отстоял свое право на историческое существование и культурное развитие. О том, насколько были живы в сознании народа традиции нартов, говорит то, что позднее лучший знаток осетинского народа великий поэт Коста Хетагуров, отражая думы и чувства своего народа в годину наступления врага, выразил в сказании «Гибель нартов»:
«Чем под ясным небосводом
Быть небом проклятым народом,
Так лучше умереть, не жить».
(«Плачущая скала»).
