1. Улица имени героя
В Махачкале я оказался в сентябре 2002 года можно сказать волею судьбы. В то время продолжалась контртеррористическая операция в Дагестане и мне в третий раз выпало сопровождать Сводный отряд МВД Республики Карелия. Отряд в этот раз дислоцировался рядом с городом Хасавюрт в посёлке Герзель. Мы обеспечивали безопасность на выезде из Дагестана в сторону Чеченской Республики, до границы с которой было менее полукилометра.
Наш блокпост, а вместе с ним пропускной режим, дежурства и постоянное ощущение близкой опасности должны были через сутки остаться позади. Впереди предстояла дорога в родной нашему сердцу Петрозаводск, где бойцов отряда с нетерпением ждали жёны и дети, родители, командиры и начальники. Ведь, что греха таить, не все отряды возвращались в родные края без потерь. Однако впереди у меня были еще почти сутки. Все формальности для передачи поста другому отряду были выполнены и появилось возможность съездить в город Хасавюрт. Мне он был интересен своей историей. Здесь бывали Грибоедов и Лев Толстой, Лермонтов и Ермолов, а история города терялась в седой древности. Начальник райотдела усталый, неулыбчивый майор, дал нам на два часа открытый УАЗик, за рулём которого сидел седой усатый сержант. Так мы с командиром отряда и бойцом с ручным пулемётом наготове, через двадцать минут были уже в городе.
Впечатлил он нас обилием зелени, ухоженностью центральных улиц, старым большим православным храмом и новенькой мечетью с высоченным минаретом. Большие районы одноэтажной застройки сменялись современными многоэтажными кварталами.
Ехали мы, разглядывая окрестности, по широкой улице имени Александра Матросова, которая, судя по табличкам на домах, незаметно стала вдруг улицей имени Гальченко Л.А..
– Он тоже собой амбразуру закрыл? - поинтересовался я у водителя, предполагая, что ряд улиц нового района были названы в честь героев войны.
– Не знаю, -пожал он плечами, - здесь много улиц недавно переименовали. Раньше они были с номерами: 1-я улица, 2-я улица и так двенадцать. Эта была 5-я улица. Им всем дали имена Героев Советского Союза. Есть улица Гаджиева, он был первый из Дагестана, которому дали это звание. Про других не знаю.
Утром колонна из грузовиков с БТР впереди въехала в Махачкалу. Вагоны для отряда стояли наготове и погрузились мы быстро. Отъезд, как нам сказали должен, был произойти только через полсуток, формируют спецсостав для таких же как наш отрядов.
Зачем терять даром время? Ласковое Каспийское море смыло с нас дорожную пыль и отлично сняло усталость от дороги и суеты с погрузкой. Потом была прогулка, по Махачкале о которой можно рассказывать долго. Прогуливаясь в центре недалеко от мечети мне вновь попалась на глаза табличка на доме с надписью: улица имени Гальченко Л.А.
– Извините, вы не могли бы мне подсказать, в честь кого названа эта улица?- обратился я к седому человеку в шляпе и с тростью в руке.
– Вы же видите в честь Гальченко.
– А за что ему такая честь?
– Он был лётчик, Герой Советского Союза.
– Защищал Махачкалу?
– Нет, он здесь родился, а воевал на Карельском фронте, где-то возле Мурманска.
– На Карельском? Вот не знал, хотя сам из Карелии.
– Ну, что же, - усмехнулся старик, - теперь будете знать.
Для себя я решил, что непременно узнаю всё что смогу об этом человеке, ведь этот герой защищал небо и землю Карелии от фашистских стервятников.
2. Главное - выжить.
Город Махачкала, ныне столица Дагестана, в то время, когда родился будущий герой, назывался Порт-Петровский. Это был самый большой из городов края с развивающейся промышленностью. Военное укрепление на берегу моря получило название Петровское, так как было заложено на месте, где по преданию в 1722 г. располагался лагерь Петра I.
Основанный на пересечении торговых путей, к началу 20 века он стал уже довольно развитым для того времени центром. Улицы его были вымощены булыжником и освещались керосиновыми фонарями. Центр был застроен каменными и кирпичными домами, которые принадлежали чиновникам, офицерам и богатым горожанам, обучением занимались мужская и женская гимназии. Наличие грузового порта, а в особенности железной дороги, связавшей город с Грозным, Владикавказом и Баку сразу поставило его в ряд бурно растущих. Развивающаяся. промышленность требовала умелых рабочих рук и более половины населения составляли русские и украинцы, переехавшие сюда с Волги и Причерноморья.
Здесь в саманной хате на окраине города, в семье железнодорожного рабочего Акима Гальченко 2 апреля 1912 года родился мальчик, которого назвали Леонид. В семье, где насчитывалось восемь детей, он был шестым по счету.
Детство его было трудным. Оно пришлось на огненные годы революционных потрясений, интервенций и гражданской войны. Шутка ли сказать, за три года в Порт-Петровске, где жила семья Акима Гальченко, семь раз менялась власть. Морской порт и наличие железной дороги делали город лакомым куском для любой власти, придавая ему стратегическое значение.
Красные флаги Совета рабочих и солдатских депутатов, появившиеся в 1917 году, сняли вскоре казаки Терского войска, разогнав сам совет, затем в город вошли кавалеристы Дагестанского конного полка, установив власть имама и законы шариата. Десант красных сил через три месяца с боями их вытеснил и в Петровск вновь пришли красные отряды и советская власть. Им на смену пришли националисты из Баку, поддерживаемые англичанами, а большевистское правительство эвакуировалось в Астрахань. Весь Дагестан оказался поделен различными вооруженными силами на зоны влияния, а десятки тысяч горцев, часто не понимая, что происходит, принимали то одну сторону, то другую. В октябре 1918 года Дербент и прилегающую местность захватили турецкие войска, которых вытеснили белогвардейцы Деникина и отряды английского экспедиционного корпуса, а их уже в 1920 году вновь выбила Красная армия.
Так уже с шести лет маленький Лёня испытал на себе все ужасы гражданской войны, когда в город врываются вооруженные люди и отряды конников, то и дело возникает стрельба, а то и уличные бои с применением артиллерии. В такой круговерти событий выжить было не просто, но даже в этих условиях нужно было жить.
Перебиваясь случайными заработками и, выменивая кое-что из имущества на еду, которую привозили в город сельские горцы, Аким Гальченко, хоть и впроголодь, умудрялся содержать свою большую семью. Подросшие старшие сыновья помогали как могли.
– Потерпите, -уговаривал отец голодных детей, - нам главное продержаться, главное выжить. Бои окончатся, рабочие снова нужны станут, тогда заживем по-человечески.
Когда обстановка в Порт-Петровске успокаивалась, старшие братья брали Лёню с собой на рыбалку. Наловленные бычки и ставридка были подспорьем в хозяйстве и разнообразили скудный рацион семьи.
Там на море Леонид впервые увидел самолёты. В 1919 году на рейде Петровска встали два больших странных корабля, на которые нельзя было не обратить внимание. Это были авиатранспортные суда англичан. Вскоре от них с рёвом стали подниматься в воздух крылатые машины с трех цветными кругами на борту. Это были гидросамолёты «Short-184» Королевских Английских Вооруженных сил, которые прибыли сюда для оказания военной помощи отрядам Деникина.
Куда они летали и зачем, тогда ни Лёне, ни его братьям и друзьям было не ведомо, но впечатление они произвели на него огромное. Как завороженный он смотрел на то, как взлетают с воды зеленые аэропланы, разгоняясь на своих лодках-поплавках. Вскоре они убрались с рейда вместе с англичанами, а в город вошла Красная армия и установилась советская власть. Теперь уже навсегда.
3. Путь в авиацию.
Как и все дети Лёня пошел в школу, в которую ходил с удовольствием и учился хорошо. В Махачкале (так в 1921 году был переименован Порт-Петровск) на базе бывшей мужской гимназии была образована 1 -я школа семилетка. Все предметы ему легко давались и одновременно с этим выявлялись и новые черты его характера. Когда начались уроки рисования, то мальчику полюбились они сразу. Лучше других он мог точно определить пропорции предметов и изобразить их, ещё одним любимым предметом для него стала география. Карты, нарисованные Лёней Гальченко, служили образцом для других учеников.
Когда он перешел в седьмой класс, в городе был отделение ОСОАВИАХИМ. Оно организовывало кружки, обучало молодёжь навыкам, которые могли пригодится в будущей взрослой жизни и в службе в армии. Молодежь сразу потянулась в создаваемые кружки. Гальченко записался сразу в два: планерный и стрелковый. В том и в другом занимался увлечённо, что не мешало ему овладевать школьными знаниями.
Лозунг ОСОАВИАХИМа «От модели - к планеру, от планера – на самолет!» стал путеводной звездой для тысяч юношей и девушек.
Толковый инструктор из лётчиков-механиков объяснял ребятам основы воздухоплавания, особенности направления воздушного потока и использование его для поддержания самолёта в воздухе. Под его руководством мастерили они планеры, а потом запускали их, ревностно наблюдая, чей лучше держится в воздухе и дальше пролетит. Занятия в кружке очень Леониду нравились. Он часами мог проводить за устройством модели, внимательно слушая советы руководителя кружка. Иногда он, взяв свой планер, поднимался на гору Тарки-Тау. Это было любимое его место – отсюда открывается отличный панорамный вид на Махачкалу, бирюзовые воды Каспия, Гимринский хребет, озеро Ак-Гель. Модель, запущенная с неё, летела над зелеными склонами далеко и всё существо мальчишки парило в воздухе вместе с ней. Мысль стать лётчиком не давала ему покоя. Самолёты теперь частенько пролетали в небе над Махачкалой, где был даже построен запасной аэродром для обслуживания авиалинии Сталинград-Баку-Тифлис.
По окончанию обучения в 7-летней школе, Леня по настоянию отца поступил в техникум. Это был индустриально-строительный техникум, но его тянуло в небо. Громкие лозунги «Комсомольцы, на самолёт!», «Комсомол, овладевай авиационной техникой!» привлекали советских юношей в ряды курсантов авиационных училищ, которых манила романтика бескрайнего неба. В газетах начали публиковать списки с адресами летных училищ и условия приёма в них. Так он узнал о наборе в Краснодарскую школу сельхозавиации. Пройдя медкомиссию и сдав экзамены Леонид Гальченко был сразу туда зачислен.
В этой школе преподавали многие необходимые дисциплины, однако она была еще только образована и была в процессе разворачивания своей работы. Затруднений в обучении было много, начиная от стеснённости учебных классов и кончая отсутствием лётной техники, на которой должны были обучать летать учлётов (так называли тогда курсантов). Леонид написал письмо руководству Тульской школы гражданской авиации имени Краснознамённой Дальневосточной армии. Разрешение на перевод ему было дано, и он продолжил обучение уже там. Инструктором полётов в этом училище была в то время знаменитая впоследствии лётчица Валентина Гризодубова.
Уже в этом училище учлёт Гальченко сумел проявить смелость, находчивость и умение управлять воздушной техникой. Однажды на учебном самолете «У—1» отказал мотор. А внизу город, люди. Да и самолеты в школе были наперечет. Было страшно -нет рядом инструктора, нет и парашюта. И все же он приземлился на одной из улиц Тулы, за что начальником училища ему была объявлена благодарность.
Когда учеба подходила к концу, в школу прибыл военный, набиравший для Сталинградской военной школы летчиков. Гальченко, конечно же, оказался первым в списке желающих. До тридцать первого года в военные школы летчиков принимались только добровольцы. Теперь авиация стала массовой, и этот принцип приема уже не отвечал требованиям времени. Поэтому было принято решение Центрального Комитета партии о партийно-комсомольской мобилизации.
Он написал заявление о призыве его в ряды военнослужащих РККА с просьбой направить на обучение в 7-ю Сталинградская военно-авиационная школа им. Сталинградского Краснознаменного пролетариата. Школа эта, созданная в 1930 году готовила будущих истребителей. Полеты курсантов начались летом того же года на аэродроме Гумрак. Первым самостоятельно вылетел курсант Е. Я. Савицкий, будущий Дважды Герой Советского союза и Маршал Авиации СССР.
В училище будущих истребителей обучали лётному мастерству на разных типах самолётов. Готовили их в основном для полётов на истребителях типа И-5 и И-16. Последние только начинали осваивать ВВС РККА.
Истребитель И-16 конструкции Поликарпова был непрост в управлении, ошибок не прощал. Испытательные полёты на нём проводил знаменитый лётчик-испытатель Валерий Чкалов, после чего самолёт был запущен в серийное производство. Особенно внимательно относились к полётам на нём инструкторы училища. Уверенно летая на учебных самолётах У-2, Леонид на новой технике не сразу стал летать идеально. Сев на спарку УТ-1, которая, являясь основным учебным самолётом перед полётами на И-16, была максимально приближена к нему, он понял, насколько сложнее ею управлять.
Он сжимал ручку управления, а самолёт совсем не желал лететь точно по прямой. Он летел почти сам по себе, хотя учлёту казалось, что ручку он никуда не сдвигает ни на миллиметр, но самолёт то летел с креном, то рыскал с набором высоты...
Радиосвязи на спарке не было. Инструктор орал подсказки, иногда матом, вскоре Леонид уразумел, что ручку надо держать нежнее, а не давить её так что, будь она, к примеру, из початка кукурузы, уже из неё сок бы стекал по его пальцам. Однако, через полчаса полёта, у него самолёт уже сносно летел по прямой и тогда ему захотелось ощутить возможности новой техники. Он начал допускать маневры, не предусмотренные на этом этапе лётного обучения. Тут он начал пробовать более сложные способы управления, отдавая ручку на себя и обратно, пытался совершить вираж. Самолёт судорожно отзывался на его движения и никак не исполнял желаемое. После посадки инструктор высказал ему резкое недовольство: "Ты что творишь? - хмуро задал он вопрос, -Не пытайся, не поняв душу самолёта, заставлять его делать что-то не по программе. Это как с верховой лошадью. Машину разобьёшь и сам убьёшься. Ты должен стать продолженьем своей машины, полюбить её и срастись с ней, тогда будешь кульбиты вытворять». Обучали инструкторы не только лётному делу: "Ты часто без толку крутишь головой во все стороны и поэтому не видишь земли, не умеешь переключать внимание от приборов и не можешь сосредоточиться на главном, отвлекаешься на посадке. Это всё простительно новичку, который боится в сторону посмотреть, опасаясь, что машина с курса уйдёт или в штопор свалится». Приходилось исправляться. Гальченко освоил самолёт и летал безупречно, выполняя на нём все фигуры.
В 1935 году Леонид Гальченко, после окончания школы был направлен к месту службы под Ленинград. Служил он в 1-й Краснознаменной Ленинградской авиаэскадрилье на вооружении которого в то время были истребители И-5. Эскадрилья располагалась в Гатчине именно в ней в своё время служил знаменитый лётчик Валерий Павлович Чкалов.
В Финская войне застала Гальченко уже на Севере на должности флаг-штурмана 5-го смешанного авиаполка в звании старшего лейтенанта, когда их полк перекинули в Лоухи. Участвуя в боевых действиях, Леонид Гальченко приобретал первый боевой опыт. Приходилось разрабатывать маршруты для выполнения боевых заданий, сколачивать летчиков в боевые звенья, вылетать на воздушную разведку позиций противника, атаковать наземные цели.
Более пятидесяти боевых вылетов он совершил на своём И-15 бис во время финского конфликта, в том числе двадцать три – на штурмовку. Хоть и не пришлось Леониду Гальченко помериться силами с финскими пилотами в воздушных боях, тем не менее, после окончания боевых действий он, по совокупности личных заслуг, а также «За храбрость, находчивость и умелые действия, проявленные в боях с противником» был награжден орденом Красного Знамени.
4. В боях с «Люфтваффе» за Мурманск.
В середине мая 1940 года, еще базируясь совместно с морскими летчиками, одна эскадрилья полка была перевооружена на новые пушечные истребители И-16. Вскоре командованием ВВС 14-й Армии было принято решение о концентрации истребителей одного типа в одном полку. Для этого эскадрилью И-16 под командованием старшего лейтенанта Гальченко перебазировали с аэродрома Мурмаши на аэродром Ваенга, где она и вошла в состав 145-го ИАП
Таким образом, к началу войны 145-й ИАП, имевший в четырех эскадрильях пятьдесят шесть самолетов И-16, был одним из самых боеспособных истребительных авиаполков на Севере Ленинградского военного округа.
В первые же дни службы на новом месте Леонид Акимович обратил на себя внимание сослуживцев и руководства. Базируясь на аэродроме Ваенга рядом с морскими летчиками, в одном из полетов при заходе на посадку у самолета Гальченко не вышло шасси. С аэродрома хорошо было видно, как летчик пытается изменить ситуацию, не желая покинуть самолёт. Он резко бросал самолет в разные стороны, пикировал с резким набором высоты у самой земли, пытаясь тем самым облегчить выпуск шасси. И всё же добился своего - злополучное шасси всё-таки вышло.
Накануне Великой Отечественно капитана Гальченко направили на курсы усовершенствования командного состава в Липецке. Когда курсы были окончены, и офицеры ВВС отправлялись к местам службы, поступило сообщение о нападении фашистской Германии на Советский Союз и объявлении войны.
Немецкое командование еще в ходе осуществления плана «Барбаросса» подготовило план наступления на Мурманск и захвата его (операция «Голубой песец»). Этот удар и должна была выдержать 14 армия, в 1-ю дивизию ВВС, входившей в его состав, влился и 145-й ИАП . Старший лейтенант Гальченко прибыл к месту службы 25 июня и в должности командира 2-й истребительной авиаэскадрильи приступил на аэродроме Шонгуй к сколачивания прибывших лётчиков в боевое подразделение.
Готовясь к наступлению, 27 июня 1941 года противник попытался нанести массированный бомбовый удар по городу. Для отражения налёта по тревоге были подняты истребители 145-го авиаполка. Завязался ожесточённый воздушный бой, в котором командир звена Иван Мисяков совершил один из первых в Заполярье воздушных таранов. Когда его И-16, израсходовал боезапас, лётчик настиг вражеский бомбардировщик, сделал "горку" и ударил его сверху. Вражеский самолёт рассыпался в воздухе... За этот подвиг отважного советского лётчика посмертно наградили орденом Ленина. Летчики -истребители отправляясь на задания, клялись отомстить за смерть боевого товарища.
Активные наземные боевые действия немецких войск в полосе обороны 14 армии начались 29 июня 1941 года. Главный удар противник наносил на мурманском направлении, вспомогательный — на кандалакшском. В первой половине июля войска 14-й армии, ведя тяжёлые оборонительные бои, остановили наступление немецко-финских войск и тем самым сорвали планы противника по захвату Мурманска и нарушению перевозок по Мурманской железной дороге.
Первые же схватки с противником показали, что подготовка советских летчиков-истребителей уже не соответствует реалиям боевого применения истребительной авиации. Например, плотный строй больших групп истребителей, на отработку которого было затрачено огромное количество сил и времени, оказался в условиях современного боя абсолютно не нужным, а тактическое построение в виде звена из трёх «ястребков» сковывает ведение боя на виражах.
Другим неприятным сюрпризом было то, что пилоты «мессершмиттов» уверенно летали и старались вести воздушный бой на малых высотах, а из боя выходили, как правило, на бреющем полете, что было нашим лётчикам запрещено. Менять тактику выполнения боевых заданий и выбирать наиболее успешные построения приходилось уже в ходе ведения боёв с учётом разницы в технических характеристиках свих истребителей и самолётов противника , ведь разница в скоростях у истребителей достигала 100км\час, даже некоторые из немецких бомбардировщиков летали быстрее И-15 бис и И-16.
С учётом первых боёв в последующие дни немецкого наступления штурмовые действия по войскам противника были основной боевой задачей истребительной авиацией 14-й армии. Устаревшие И-15бис и И-153 147-го ИАП использовались в качестве легких штурмовиков, неся под плоскостями бомбы и реактивные снаряды. РС-ы применялись как для стрельбы по воздушным, так и по наземным целям. Летчики 145-го прикрывали их над полем боя, а если позволяла обстановка, также штурмовали позиции горных егерей.
Наравне с вылетами на перехват вражеских самолетов и штурмовку войск противника много внимания уделялось и воздушной разведке, так как специальных разведывательных подразделений в составе ВВС 14-й армии не было. Такими «глазами» штаба 14-й армии с самых первых дней войны стали летчики-истребители 145-го ИАП. Уже за первый месяц на разведку войск противника было выполнено 175 самолетовылетов. Конечно, не имея специальной подготовки, летчики-истребители не всегда могли точно описать в своих докладах обстановку на фронте, но среди выполняющих эти ответственные и сложные задания вскоре появились и свои лидеры.
Именно при ведении воздушной разведки проявился талант и незаурядные способности Леонида Гальченко — и как летчика- истребителя, и как воздушного разведчика. Как правило, капитан Гальченко вылетал в паре с ведомым в тыл противника, на бреющем они пересекали линию фронта и вели вооруженную разведку, обстреливая подходящие цели. Порой в таких разведполётах наши лётчики попадали под сильный зенитный огонь ПВО противника а, порой, приходилось вступать в воздушные бои с его истребителями. Вот как воспоминал Л. А. Гальченко об одном из своих первых боевых вылетов в тыл врага:
"19-го июля командование полка мне поручило произвести воздушную разведку вражеского аэродрома Луостари, куда по агентурным данным перебазировалась большая группа бомбардировщиков противника. Нужно было произвести их аэрофотосъемку. Задание было трудным и рискованным. Оставив свои ордена и документы на хранение комиссару эскадрильи, мы в паре со ст. лейтенантом Александром Никитюком вылетели на задание.
Погода по-прежнему стояла предательски ясной, ярко светило солнце и, чтобы не обнаружить себя, мы пересекли линию фронта на бреющей высоте. К вражескому аэродрому подошли с тыла со стороны солнца на высоте 2500 м, на которой я и стал фотографировать, а Никитюк — следить за воздухом. В момент съемки на аэродроме находилось много бомбардировщиков и истребителей противника. На взлетной полосе заметили, как заклубилась пыль, это уже поднимались вражеские истребители нам на перехват. Закончив фотосъемку, мы сразу перешли на бреющий полет и, меняя курс, пошли на свою территорию. Подходя к линии фронта, я заметил, как слева из-за сопки выскочила группа истребителей в количестве семи самолетов, которая, обнаружив наши самолеты, стала заходить в атаку. Завязался воздушный бой. Первые 5–7 минут мы отбивались вместе, но потом на высоте 20–30 м зажгли самолет Александра Никитюка, и он погиб на территории врага, совсем недалеко от линии фронта. Я оказался в сложном положении: горючее на исходе, боекомплект израсходован полностью. Почуяв легкую добычу, немцы решили меня привести на свой аэродром, сбивая с курса трассирующими очередями впереди моего самолета. Тогда я решил идти на таран. После нескольких атак противник разгадал мои намерения и стал держаться на значительном расстоянии, посылая в мою сторону трассирующие очереди, по-прежнему отсекая мои попытки прорваться к линии фронта, которая находилась уже рядом. В этом отчаянном положении я вспомнил о солнце и, резко развернувшись на него и снизившись до минимальной высоты, пошел в сторону, противоположную линии фронта. Теперь солнце светило прямо в глаза, лететь на малой высоте было очень трудно и опасно, но и противник на какой-то момент растерялся, выпустив меня из поля зрения. Воспользовавшись этим, я резко развернул самолет в сторону своей территории и стал уходить, наблюдая за действиями вражеских истребителей. Пролетая между сопками, я заметил, что один самолет меня все же преследует, а основная группа встала в круг и осматривает местность в поисках моего самолета. Преследовавший меня самолет, видя, что я все же ухожу на свою территорию, решил меня сбить и стал пристраиваться в хвост моего самолета. Я стал резко маневрировать, не давая ему поймать себя в прицел. Первая очередь прошла правее и выше моей кабины. Увлекшись прицеливанием на низкой высоте, немец зацепился плоскостью своего самолета за сопку и взорвался. Пока его товарищи разбирались, что произошло и чей это самолет горит, я перелетел линию фронта и благополучно вернулся на свой аэродром…"
Об этом боевом вылете капитана Гальченко была выпущена политотделом дивизии листовка, все армейские газеты Севера рассказывали о его подвиге.
5. Командир эскадрильи ЛаГГ-3
20 июля 1941 года в полк прибыли первые истребители ЛаГГ-3. Несколько перетяжелённые, и менее маневренные, они отличались от И-16 лучшим вооружением и более высокой скоростью, а также наличием радиосвязи.
И вновь Гальченко пришлось применить всё своё умение, чтобы не разбиться на новом истребителе.
Боевые машины прибывали на аэродром с железной дороги, а потом собирались уже на месте. При этом была документация на сборку при отсутствии инструкций по эксплуатации новой техники, не оказалось и наставлений. Не прерывая вылеты на боевые задания, летчики начали изучать новую материальную часть. По мере того, как собирались ЛаГГ-3, после первых же полётов у них возникало множество вопросов. Теоретически освоив новые истребители, летчики начали вылетать на задания. И не было почти ни одного боевого вылета, чтобы кто-нибудь не совершил вынужденную посадку. Авиационные заводы оголялись отправкой опытных рабочих на фронт, а машины, собираемые ФЗУшниками были весьма далеки от необходимого качества. Только лётчикам от понимания этого фактора было не легче. Вскоре радость обладания современными машинами сменили разочарование и злость. Авиационные техники выбивались из сил, устраняя многочисленные заводские дефекты и недоделки, а летчики, не имея на руках инструкций, методом проб и ошибок продолжали осваивать новую технику. Первое время обходилось без серьезных аварий, но вскоре появились первые пострадавшие. 8 августа потерпел аварию и капитан Гальченко — на посадке сложилось шасси. Самолет имел столько производственных дефектов, что его отправили обратно на завод. 26 августа во время вылета на боевое задание из-за перебоев в работе мотора произвел вынужденную посадку старший лейтенант Янчевский, в результате чего самолет свалился в овраг и разбился. На завод были отправлены телеграммы, что такие недоработки граничат с вредительством. Вскоре на Шонгуй прибыли опытные рабочие сборщики несколько инженеров. Ситуация изменилась. После того, как новый инженер отрегулировал машину капитану Гальченко и научил его пользоваться винтом переменного шага ВИШ-61П, лучший воздушный разведчик полка стал с удовольствием летать на новом самолете, да и другие летчики вскоре изменили свое отношение к ЛаГГ-3.
Леониду Акимовичу Гальченко ЛаГГ-3 нравился. Долгое время он воевал только на этом типе истребителя, хотя у него была возможность впоследствии летать и на многих других — таких, как «Харрикейн», Р-40C, Р-40Е, МиГ-3, Як-7.
Однажды звено истребителей, которых вёл в бой Гальченко, встретилось с немецкими бомбардировщиками. Большая группа вражеских машин быстро приближалась к нашему переднему краю. Надо было сорвать налёт, не допустить бомбёжки наземных войск. И 3 советских истребителя устремились в атаку. С первого же захода они сбили 3 вражеских самолёта, остальные, не выдержав атаки наших лётчиков, беспорядочно сбросив бомбы, повернули обратно.
А через день группа из пяти истребителей, ведомая Гальченко, встретила тринадцать вражеских самолётов. И несмотря на то, что численное превосходство было на стороне врагов, советские лётчики уничтожили 4 их бомбардировщика, не потеряв ни одного своего самолёта. Это уже был крупный успех.
В августе капитан Гальченко сбил два вражеских самолета, увеличив свой боевой счет до пяти побед. 9 августа ночью, когда над сопками еще светило полярное солнце, по тревоге было поднято наше дежурное звено: севернее аэродрома прошла большая группа бомбардировщиков под прикрытием Bf 110 и Bf 109. Заметив барражирующие советские истребители, вражеские самолеты прошли стороной. Еще через несколько часов над аэродромом появились две двухмоторные машины. Это были немецкие Ме-110. Находившееся в воздухе звено во главе с Леонидом Гальченко немедленно их перехватило. После очередной атаки ведущий сбил одну из машин врага.
8 сентября немцы предприняли третье, в 1941 году наступление на Мурманском направлении и 14 сентября в результате упорных боёв, горным егерям удалось потеснить части 14-й стрелковой дивизии на глубину до 16 км и захватить ряд господствующих высот, а в районе 42-го километра перерезать единственную дорогу на Мурманск. Над городом и Кольским заливом нависла грозная опасность.
Для оказания помощи войскам 14-й армии, ведущим тяжелые оборонительные бои, была задействована вся фронтовая авиация и ВВС Северного флота. В эти дни для уничтожения живой силы противника впервые советскими летчиками в Заполярье был применен гранулированный фосфор. Самолеты И-153 и И-15бис вылетали с бомбами и
пластифицированным фосфором, снаряженным в ВАПах (выливной авиационный прибор). Их применение давало хороший эффект в борьбе с бронетехникой противника и оказывало психологическое воздействие на войска егерей. На бомбежку они направлялись только в сопровождении И-16 и ЛаГГ-3. После штурмовых действий истребители оставались над линией фронта для прикрытия наземных войск.
Опасность осуществления таких атак на танковые подразделения и укрепления противника была для советских лётчиков чрезвычайной. Все средства ПВО яростным огнём встречали их ещё на подлёте.
Почти каждому вылету Леонида Гальченко и его эскадрильи сопутствовал успех. Вот краткие выписки из неё:"13 сентября 1941 года. Звено истребителей во главе с Л. Гальченко перехватило группу фашистских бомбардировщиков. Три советских лётчика - капитан Л. Гальченко, старший лейтенант Б. Кузьмин и Лейтенант В. Миронов - сбили по одному "Юнкерсу-87".
14 сентября эскадрилья во главе с Гальченко произвела бомбёжку и расстреляла на бреющем полёте войска и огневые точки противника у озера Кеккесяур. Советские лётчики сделали 5 заходов над целью и уничтожили много живой силы и склады противника.
В свою очередь ударная авиация Люфтваффе наносила массированные удары по позициям советских войск. Накал сражений над полем боя пришелся на середину сентября.
15 сентября при отражении массированных налетов вражеской авиации летчиками-североморцами было заявлено об уничтожении десяти самолетов, три из них пополнили счет побед майора Сафонова — этот успех широко пропагандировался во всех средствах массовой информации.
Следует отметить, что 12 сентября впервые приняли участие в воздушном бою в небе над Мурманском пилоты 134-й эскадрильи Королевских Воздушных сил Великобритании, доставившие по ленд-лизу истребители «Харрикейн» (достойное название для истребителя, что по-русски означает «Ураган»). Они сбили в первом же вылет два Ме-109, показав, что на этих машинах можно воевать. За время пребывания в России английские пилоты сбили 16 немецких самолетов, а еще больше было повреждено. Английские летчики потеряли лишь один самолет «Харрикейн». Все бомбардировщики, которые летали под сопровождением британцев, вернулись на свои базы.
Англичане занимались сборкой прибывавших истребителей и обучали советских пилотов особенностям управления «Ураганами». Скорость у него была выше, чем у И-16, радиосвязь великолепная. "Харрикейн" устойчиво выполнял различные фигуры, особенно в горизонтали. но вооружение было недостаточное. Борису Сафонову, в будущем первому в СССР Дважды Герою Советского Союза, самолёт переоборудовали. Техники усилили вооружение, установив на его машину вместо штатных пулемётов калибра 7.62 две пушки ШВАК 20мм калибра и два пулемета УБК калибра 12,7 мм. Постепенно переоборудовали и другие боевые машины. В таком виде 36 английских самолётов вошли в состав 78-го истребительного авиационного полка под командованием майора Сафонова, который сбил на своём «Урагане» 19 самолётов Люфтваффе, доведя свой счёт до 24 побед. Обучением морских лёчиков так же занимались англичане, воевавшие на них против немцев уже больше года.
Советские пилоты и техники обучались очень быстро. Британец, который принимал экзамен, заявил, что таких результатов после короткого курса обучения он не видел даже в Великобритании.
В 145 ИАП «Харрикейны» поступили только в 1942 году. Сложности с его освоением были большие. Английских инструкторов уже не было, а документация была на английском языке. Гальченко остался верен самолётам Лавочкина и в том же 1942 пересел на ЛАГГ-5, а это был истребитель, на котором с немцами можно было воевать на равных. По некоторым параметрам он уже превосходил немецкий «Мессершмит».
6. Кошка на хвосте.
Перед очередным вылетом, при постановке боевой задачи командир эскадрильи истребителей рассматривал варианты, которые могут произойти в бою, особенностях местности, которую он сам знал досконально.
Гальченко щедро делился с лётчиками своей эскадрильи накопленным опытом, знаниями тактики противника. И сам он умел слушать, умел учиться у других. Ведь опыт приобретает каждый воздушный боец. И каждый опыт ценен. Командование дивизии поручило ему поделиться своим опытом боёв в печати. Так появилась статья "О тактике противника в воздушных боях опубликованная в газете "Часовой Севера" в сентябре 1941 года. В ней подчёркивалась необходимость правильно оценивать обстановку боя, знать ухищрения противника, разгадывать его замыслы. Статья с большим интересом обсуждалась всеми лётчиками.
После каждого воздушного боя Гальченко разбирал действия пар и каждого в отдельности, анализировал тактические приёмы противника. Если позволяло время и обстановка, наиболее важные задания проигрывались перед полётом. Лётчики заранее знали своё место в боевом порядке и проигрывали в воображаемом полёте действия в пути при сопровождении бомбардировщиков или в воздушном бою.
Это давало свой результат. Соотношение потерь в полку и сбитых самолетов противника было значительно лучше, чем в других истребительных полках.
Истребительному 145 полку командованием 14 армии ставились самые разнообразные задачи. Чаще всего это было сопровождение бомбардировщиков, работавших по нанесению ударов по аэродромам и складам противника. Главное было не допустить к ним истребители Люфтваффе и дать возможность выполнить задачу. Иногда главной целью ставились поддержка пехоты и штурмовка наступающего противника. В этом случае так же эскадрильям определялись разные действия: одни штурмуют передний край, работают по танкам и средствам ПВО, другие их прикрывают от вражеских истребителей.
Не раз Гальченко и его товарищам по оружию приходилось приземляться на свой аэродром с пробоинами в крыльях и бортах от пуль и осколков снарядов ПВО противника. Как правило, авиатехники, залатав и отладив боевую машину уже на утро докладывали о готовности её к полёту.
В один из таких дней, погладив зашлифованные заплатки на фюзеляже, и, глядя как техник закрашивает восстановленную обшивку на хвосте, комэска взял у него банку с белой краской и нарисовал на хвосте своей боевой машины кошку. Благо навыки от уроков рисования у него остались неплохие.
Замполиту полка, тут же доложили, что на ЛаГГ-3 у командира самой результативной эскадрильи вместо красной звезды, которую положено наносить на хвостовое оперение, красуется кошка, изготовившаяся к прыжку. Гальченко был вызван «на ковёр». Однако, когда посыльный за ним прибежал командир эскадрильи во главе группы уже взлетел на штурмовку врага.
Во время доклада о выполнении боевой задачи в кабинет командира полка вошел комиссар полка. Поздравив комэска-2 за отличную работу и возвращение всей группы без потерь, задал вопрос:
- А что это вы, товарищ капитан, нарушаете правила раскраски боевой техники?
- Вы про звёздочки на борту?
- Нет, я не про те семь звёздочек за сбитые немецкие самолёты. Я про отсутствие звезды на хвосте вашей боевой машины, вместо которой красуется кошка, да, говорят еще и с мышью, которую она ловит. Это что за нововведение? Георгий Александрович, вы в курсе этого художества?
- Отвечайте, капитан, вам вопрос задан.
- Лечу я, товарищ полковник, в полярном небе сопровождаю наших бомберов, а нам навстречу желтоносые «мессеры». Я первому пошёл в лоб, а он, подлец, от боя уклонился, нырнул к земле и ушел из-под линии огня, а у самого морда леопарда на хвосте намалёвана. Значит, не простой летун в кабине сидел. Пришлось мне с ним покрутиться как кошке с мышью. Честно говоря, сбить он себя не дал, но и помешать нашим СБ их склады разнести, тоже не сумел. Вот я и подумал тогда: «Да что мы, хуже летаем?». Мне не раз встречались эти крутые парни из люфтваффе с тузами на борту или с мордами зверюг, а гонял-то я его, жаль скорости не хватило. Вот я и решил: пусть знают, кто здесь кошка, а кто мышь.
Командир полка захохотал.
-Ладно, Алексей Артемьевич, не хмурься. Ты же вчера представление на награждение этого сокола вместе со мной подписывал. Пусть со своей кошкой страху нагоняет.
24 сентября Гальченко и Миронов вылетели в район Луостари на свободную охоту. Они долго искали подходящую цель, пока не заметили вражеский аэродром. Решение созрело сразу: атаковать. Лишь только наши самолёты стали приближаться к аэродрому, как заработали вражеские зенитки.
- Бери зенитки на себя, - скомандовал Гальченко своему напарнику Миронову. - А я тем временем ударю по аэродрому.
Миронов тут же спикировал на батарею зенитной артиллерии, ударил по ней из всех огневых точек. В это время Гальченко пронёсся над стоянкой вражеских самолётов и зажёг несколько Ме-109.
Уже к концу сентября 1941 года командир эскадрильи 145-го истребительного авиаполка капитан Л. А. Гальченко совершил 77 боевых вылетов, в воздушных боях уничтожил лично 7 вражеских самолётов. Лётчики его эскадрильи совершили 860 самолётовылетов, выполняя различные задачи. За это время в 76 воздушных боях ими было сбито 26 самолётов противника.
7. С чёрной кошкой на хвосте.
С наступлением полярной ночи и вынужденным затишьем в небе Заполярья в авиационных соединениях развернулась интенсивная работа по доукомплектованию и формированию новых авиационных полков.
В течение зимы в составе ВВС 14-й Армии были сформированы новые истребительные полки в том числе и 609-й ИАП. По своему вооружению и комплектованию лётно-техническим составом полк разительно отличался от всех других вновь формирующихся. Этот полк, был первым, который сформировали на Крайнем Севере в военное время. Укомплектовали новую воинскую часть в основном лётчиками 145-го и 147-го ИАП, которые наработали неоценимый боевой опыт в летних и осенних схватках с врагом. Полк лично формировал, а затем и возглавил майор Гальченко. На вооружение части поступили хорошо освоенные лётчиками отечественные истребители ЛаГГ-3 и МиГ-3.
Почти сразу же после формирования 609-й ИАП был направлен на Медвежьегорское направление, где в составе 103-й авиационной дивизии в период с декабря 1941 года по март 1942-го вёл активные боевые действия, связанные с наступательной операцией войск 32-й армии.
Успешная фронтовая работа полка была под пристальным вниманием командования армии и руководства Карело-Финской республики.
Командующий Карельским фронтом генерал - лейтенант Фролов и член военного совета фронта корпусной комиссар Куприянов писали о Гальченко в октябре 1941 года: "Являясь отличным, бесстрашным воздушным бойцом, Гальченко грамотно и умело руководит боевой работой эскадрильи, в совершенстве изучил тактику врага, детально освоил все районы Кольского полуострова. Выполняя задания по штурмовке и разведке, он всегда появляется там, откуда противник его не ожидал".
16.1.1942 его командир майор Гальченко Л.И. за мужество и храбрость, проявленные в боях, был награждён орденом Красного Знамени.
В эти дни на хвостовом оперении истребителя, на котором летал командир 609 ИАП, появилось изображение чёрной кошки, взамен прежней белого цвета.
Естественно, это опять не осталось незамеченным.
Командир 103 авиадивизии поинтересовался у своего комполка: « А чем цвет прежней кошки не устраивал?»
«Товарищ полковник, грешен. Как и все лётчики в приметы верю, - с улыбкой ответил ему майор Гальченко, - думаю, что и в «Люфтваффе» лётный состав этому недостатку подвержен. Прежняя кошка моя белая, конечно же была охотником и мышей ловила. Однако, вы же сами знаете, чёрная кошка, когда появляется на пути, лучше от неё отвернуть в сторону. Думаю, что противник чаще будет мне теперь дорогу уступать».
Была добавлена в раскраску самолёта командира полка ещё одна деталь: на обтекателях шасси у майора Гальченко появился серп и молот, как на флаге СССР.
Полк сражался на Карельском фронте на новом участке, сражался успешно. Командование 14-й армии подготовило представление на присвоение его командиру звания Героя Советского Союза.
Ветераны рассказывали: когда Леонид Акимович Гальченко узнав о представлении его к званию Героя Советского Союза, заявил, что ему удалось добиться столь высоких результатов только благодаря своему ведомому - старшему лейтенанту Миронову, который не раз спасал его от верной гибели, и если награждать, то только вместе. Так это было или иначе, но к концу сентября на счету старшего лейтенанта В. П. Миронова имелось пять сбитых самолётов противника, а также множество других уничтоженных сил и средств противника, что на тот момент давало возможность представить лётчика к медали «Золотая Звезда».
Создан был беспрецедентный случай и 6 июня 1942 года майору Леониду Гальченко и его ведомому, командиру звена истребителей, капитану Виктору Миронову, одним из первых лётчиков Севера было присвоено звание Героя Советского Союза.
8. От полка до дивизии.
1942 год в небе Карелии был не простым. Если на земле война с частями финской армии перешла в позиционную стадию, то в воздухе накал её не снижался. Бомбардировочная авиация той и другой стороны активно совершала налёты на наземные объекты, а их сопровождение редко заканчивалось без воздушных боёв.
Командир 609-го ИАП Гальченко Л.А., не жалея себя, летал наравне с молодыми пилотами. «Воздушному бою на земле не научишься» - неоднократно повторял он им. Основным его методом обучения были не только разборы полётов после выполнения задания. Главный принцип -личный пример и указание молодёжи: «Делай, как я» приносили свои плоды. Результаты и авторитет комполка были на высоте. Даже в мирное время у командира полка истребителей жизнь и служба весьма непростые. А когда идёт беспощадная война, кода вылетают на задание твои друзья и ты знаешь, что не каждый из них непременно вернётся домой, напряжение возрастает в разы.
А ещё это собственные частые боевые вылеты во главе групп истребителей, воздушные бои, обстрелы зениток, перегрузки и за тех, кто вылетел вместе с тобой. Вернуться с задания и в мокром от пота обмундировании разглядывать пробоины в своём ЛА-5 и погладить чёрную кошку за то, что в очередной раз уберегла, было делом для гвардии подполковника привычным.
Но это была не просто тяжёлая работа, а схватка за жизнь.
Однажды, после напряжённого боя в октябре 1942, он, с трудом посадив на аэродром боевую машину, уже совершив посадку, потерял сознание и вылезти из кабины не смог. Боевые друзья, подбежавшие к его самолёту , подумали, что он ранен. Однако в госпитале определили – инсульт. Лечился Гальченко больше месяца.
1 декабря 1942 года на основании Приказа НКО №00231 от 10 ноября 1942 года Военно-Воздушные Силы Карельского Фронта были преобразованы в 7-ю Воздушную Армию Карельского Фронта.
Врачебная комиссия хотела его комиссовать, но командование 7-й воздушной армии приняло решение: оставить Леонида Акимовича в строю. Лётчиками такого уровня и опыта разбрасываться негоже. Подполковник Гальченко Л.А. был переведён на штабную работу.
609-й полк вскоре перебазировался на другой фронт, а Гальченко остался на Севере. С января 1943 г. до мая 1944 г. он поочерёдно являлся заместителем командира трёх авиационных дивизий 7-й воздушной армии — 259-й истребительной, 258-й и 261-й смешанных. С ноября 1942 года он последовательно служил заместителем командира 259-й, 248-й, 261-й, 201-й истребительных авиационных дивизий.
Оставаться в одном строю с боевыми друзьями и не подниматься в воздух было выше его сил. Постепенно восстанавливаясь, иногда нарушая запреты, полковник Гальченко садился за ручку управления Ла-5фн, а позднее Ла-7. Вновь иногда принимал участие в полётах с боевым заданием.
В начале лета 1944 г. Гальченко назначили заместителем командира 324-й истребительной авиадивизии, с ней он участвовал в Свирско-Петрозаводской и Петсамо-Киркенесской наступательных операциях. Последний вражеский самолёт подполковник Гальченко сбил 22 октября 1944 г. в районе Сальмиярви.
Стоит, наверное, упомянуть интересную деталь в признании государством заслуг военных лётчиков Королевских Воздушных Сил (RAF) Англии, которые тогда были братьями по оружию и воевали иногда рядом с нашими лётчиками против единого врага. Лётчик RAF, совершивший 30 боевых вылетов имел право на увольнение в запас, ему присваивалось звание Ветерана войны и пожизненная пенсия.
В декабре 1944 года дивизия для перевооружения была передислоцирована в Подмосковье, после этого Гальченко Л.И. в боевых действиях больше не участвовал. После окончания войны в Московском военном округе в своей 324-й дивизии он прослужил около пяти лет.
В 1950-1952 годах полковник Гальченко командовал 16-й гвардейской истребительной авиационной дивизией ВВС Северного округа, осваивал реактивную технику.
В 1952 году Гальченко Л.И. поступил в Высшую военную академию Генштаба имени К. Е. Ворошилова, однако по состоянию здоровья не смог её окончить, и в декабре 1953 года был уволен в запас в звании полковника.
Леонид Акимович уехал после увольнения на родину, в Махачкалу. Вёл там большую военно - патриотическую работу среди молодёжи. Он часто посещал школы и предприятия, рассказывал о боевых делах лётчиков Карельского фронта. Поддерживал он также тесную связь с Мурманском, где открыт музей боевой славы лётчиков Заполярья, бывал в Москве на встречах с фронтовыми друзьями.
9. Передавая опыт.
Боевые действия 32-й армии в 1942 году с частями финской армии перешли в позиционную стадию, когда основными действиями были обмен артиллерийскими ударами и заброска через фронт диверсионных групп. Военный накал в небе Карелии при этом не снижался и был весьма напряжённым. Бомбардировочная авиация той и другой стороны активно совершала налёты на наземные объекты, а их сопровождение редко заканчивалось без воздушных боёв.
Командир 609-го истребительного, Гальченко Л.А., не жалея себя, летал наравне с молодыми пилотами. «Воздушному бою на земле не научишься» - неоднократно повторял он им. Основным его методом обучения были не только разборы полётов после выполнения задания. Главный принцип -личный пример и указание молодёжи: «Делай, как я» приносили свои плоды.
Результаты и авторитет комполка были на высоте. Даже в мирное время у командира полка истребителей жизнь и служба весьма непростые. А когда идёт беспощадная война, кода вылетают на задание твои друзья и ты знаешь, что не каждый из них непременно вернётся домой, напряжение возрастает в разы.
К этому добавляются ещё и собственные частые боевые вылеты во главе групп истребителей, воздушные бои, обстрелы зениток, перегрузки и за тех, кто вылетел вместе с тобой. Вернуться с задания и в мокром от пота обмундировании разглядывать пробоины в своём ЛА-5 и погладить чёрную кошку за то, что в очередной раз уберегла, было делом для гвардии подполковника привычным.
Это была не просто тяжёлая работа, а схватка за жизнь.
Однажды, после напряжённого боя в октябре 1942, он, с трудом посадив на аэродром боевую машину, уже совершив посадку, потерял сознание и вылезти из кабины не смог. Боевые друзья, подбежавшие к его самолёту , подумали, что он ранен. Однако в госпитале определили – инсульт. Лечился Гальченко больше месяца.
Военно-Воздушные Силы Карельского Фронта претерпели новую реорганизацию: 1 декабря 1942 года они были преобразованы в 7-ю Воздушную Армию Карельского Фронта.
После лечения Врачебная комиссия хотела его комиссовать, но командование 7-й воздушной армии приняло решение: оставить Леонида Акимовича в строю. Лётчиками такого уровня и опыта разбрасываться негоже. Подполковник Гальченко Л.А. был переведён на штабную работу.
609-й полк вскоре перебазировался на другой фронт, а Гальченко остался на Севере. С января 1943 г. до мая 1944 г. он поочерёдно являлся заместителем командира трёх авиационных дивизий 7-й воздушной армии — 259-й истребительной, 258-й и 261-й смешанных. С ноября 1942 года он последовательно служил заместителем командира 259-й, 248-й, 261-й, 201-й истребительных авиационных дивизий.
Оставаться в одном строю с боевыми друзьями и не подниматься в воздух было выше его сил. Постепенно восстанавливаясь, иногда нарушая запреты, полковник Гальченко садился за ручку управления Ла-5фн, а позднее Ла-7. Вновь иногда принимал участие в полётах с боевым заданием.
В начале лета 1944 г. Гальченко назначили заместителем командира 324-й истребительной авиадивизии, с ней он участвовал в Свирско-Петрозаводской и Петсамо-Киркенесской наступательных операциях. Последний вражеский самолёт подполковник Гальченко сбил 22 октября 1944 г. в районе Сальмиярви.
В декабре 1944 года дивизия для перевооружения была передислоцирована в Подмосковье, после этого Гальченко Л.И. в боевых действиях больше не участвовал.
10. Когда закончились бои.
После окончания войны в Московском военном округе в своей 324-й истребительной он прослужил около пяти лет.
Есть ещё один интересный факт в послевоенной биографии Леонида Акимовича. Во время Парада Победы 24 июня в 1945 году над Красной площадью должна была пролетать авиагруппа из различных типов самолётов. Звено Героев Советского Союза на истребителях Ла-5фн поручили возглавить полковнику Гальченко Л.А., однако из-за плохой погоды и рискованных лётных условий участие авиации в параде за 3 часа до вылета отменили. Чёрной кошки на хвосте его самолёта, подготовленного к параду, уже не было.
Заключительный этап службы в ВВС у полковника Гальченко пришёлся вновь на службу в ВВС Северного округа. Командовал Леонид Акимович 16-й гвардейской истребительной авиационной дивизией с 1950 года, где уже осваивал реактивную технику.
В 1952 году Гальченко Л.И. поступил в Высшую военную академию Генштаба имени К. Е. Ворошилова, однако из-за обострения болезни не смог её окончить. В декабре 1953 года по состоянию здоровья был уволен в запас в звании полковника.
Леонид Акимович уехал после увольнения на родину, в Махачкалу. В его семье родились сначала сын, а позднее дочь, которые выросли и стали достойными людьми.
Гальченко Л.А. не привык к праздному время провождению. Кроме воспитания своих детей, он вёл там большую военно - патриотическую работу среди молодёжи. Он часто посещал школы и предприятия, бывал в аэроклубе ДОСААФ, где рассказывал о боевых делах лётчиков Карельского фронта. Поддерживал он также тесную связь с Мурманском, где открыт музей боевой славы лётчиков Заполярья, встречался с фронтовыми друзьями в Москве и других городах. В 1978 году на такой встрече в г. Рига он делился своими воспоминаниями с друзьями и приглашенными. А ему было о чём рассказать.
В общей сложности за время Великой Отечественной войны Леонид Акимович Гальченко совершил 310 боевых вылетов, принял участие около более чем в 40 воздушных боях, сбив 13 вражеских самолётов лично. Защитник военного неба в Заполярье гвардии полковник Гальченко Л.А. за свои заслуги и героизм был не раз отмечен высокими государственными наградами.
Вот список его наград: орден Ленина и медаль «Золотая звезда», 2 ордена Отечественной войны 1-й степени; 4 ордена Красного Знамени; орден Красной Звезды; медали: «За боевые заслуги», «За оборону Советского Заполярья» и другие.
Именем Героя Советского Союза Леонида Акимовича Гальченко названы улицы в городах Махачкала и Хасавюрт, а также в посёлке Молочный Мурманской области. В городе Кандалакша (Мурманская область) есть школа-интернат имени Гальченко Л. А. и рыболовное судно Мурманского тралового флота.
26 сентября 1986 года Гальченко Л.А. умер и похоронен в Махачкале.
Вечная слава!
В последнее время часто начали появляться статьи, которые претендуя на истину в последней инстанции, проводят ревизию боевых действий и подвигов советских воинов. Дилетанты в менторских выражениях пытаются доказать, что заслуги героев не столь значительны на самом деле. К примеру, что подтверждённых воздушных побед у советского аса военных лет Покрышкина установлено на три меньше, что Гастелло свой подвиг совершил не там, где стоит памятник, а в 10 километрах от того места, а некоторые лётчики не совершали таран, а просто столкнулись в воздухе с «мессером» случайно.
Не избежали такой ревизии с подправками боевые дела Леонида Гальченко.
Следует сказать, что в различных источниках цифры разнятся и весьма значительно. Иногда пишут не о сбитых в воздушных боях боевых машинах врага, а об уничтоженных самолётах. Конечно, самолёты врага уничтожались не только во время столкновений в небе, но и во время штурмовок. В этом случае весьма не просто учесть их во время штурмовки аэродрома врага, не лично или в паре, а эскадрильей истребителей и определить вклад каждого.
Ветераны истребители вспоминали: абстрактное «количество сбитых», ни о чем не говорит, если задачей твоей эскадрильи ставят прикрыть бомберы и обеспечить им атаку без потерь. Мы же в основном в прикрытии ударных самолётов летали, а там правило такое: лучше ни одного штурмовика не потерять и ни одного «мессера» не сбить, чем сбить три «мессера» и потерять хотя бы один наш «бомбовоз».
Немногие знают, что если немцам удавалось сбить советский бомбардировщик, при наличии истребительного сопровождения, то командира эскадрильи ожидал не просто «разбор полётов с разносом на ковре» у командира дивизии, а зачастую трибунал, а то и штрафбат.
Военный труд лётчика-истребителя тяжёл и смертельно опасен, поэтому в странах содружества существовал лимит на боевые полёты. Стоит, наверное, упомянуть интересную деталь про военных лётчиков Королевских Воздушных Сил (RAF) Англии, которые во Второй Мировой воевали вместе с нашими лётчиками против единого врага. Лётчик RAF, совершивший 30 боевых вылетов имел право на увольнение в запас, с присвоением звания Ветерана войны и пожизненную пенсию.
У советских лётчиков такого ограничения не было. У многих опытных лётчиков их количество переваливало за три сотни.
Более того, понятие боевого вылета менялось во время войны и учёт их в разное время вёлся по-разному.
В большинстве воюющих стран боевым вылетом считался любой вылет в зону боевых действий, совершаемый по приказу командования. Однако в истребительной авиации ВВС СССР в 1942 году это правило изменили и начали применять иное определение:
ПРИКАЗ НКО № 0685 от 9 сентября 1942 г. «Об установлении понятия боевого вылета для истребителей» … Считать боевым вылетом для истребителей только такой вылет, при котором истребители имели встречу с воздушным противником и вели с ним воздушный бой, а при выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков считать боевым вылетом для истребителей только такой вылет, при котором штурмовики и бомбардировщики при выполнении боевой задачи не имели потерь от атак истребителей противника.
Советские люди чтили героев войны и память о них трепетно сохранялась.
В 21 веке, к сожалению, у некоторых, в том числе и чиновников память о войне и её героях сглаживается, а желание угодить власть предержащим, оказывается иногда сильнее порядочности. С траулером, который носил имя Леонида Гальченко, произошла нелицеприятная история. Судно было переименовано и ныне носит имя умершего губернатора Мурманской области Найдёнова. Ясно, что сам он этого хотеть не мог и вряд ли бы позволил, но факт имел место.
Эта неразумная акция вызвала справедливое возмущение ветеранов Великой Отечественной войны, прежде всего лётчиков, а также семьи Гальченко. Вдова героя, Екатерина Пахомовна, сын и дочь выразили свой протест в открытом письме. Ошибку исправили. Судно переименовывать в третий раз не стали. Именем Леонида Гальченко назвали новый траулер Мурманского тралового флота.
Отношение к героям войны, а тем паче к лётчикам-истребителям, которые свои жизни клали на алтарь Победы, защищая небо Родины от фашистских стервятников, должно быть одно: Вечная им слава и уважение российского народа!
