Существует распространённое мнение, будто «историю пишут победители». На самом деле зачастую историю, наоборот, пишут проигравшие. Миф о «чистом Вермахте» – яркий пример такого рода.
С 1946 г. американцы стали набирать бывших высокопоставленных офицеров Вермахта для работы в немецкой секции Исторического отдела армии США, чтобы те подробно описали ход Второй мировой войны с немецкой точки зрения. В условиях разгоравшейся «Холодной войны» особый интерес представляло описание войны против СССР. Главой секции стал бывший начальник Генерального штаба Сухопутных войск (ОКХ) Франц Гальдер.
Секция работала с 1946 по 1961 гг. и за это время сформировала историографическую традицию, в которой Вермахт изображался как «обычная» аполитичная армия. Гитлер выставлялся как некомпетентный дилетант, без вмешательства которого доблестные генералы выиграли бы войну. Естественно, все они описывались как оппозиционеры по отношению к нацистской диктатуре, которые были связаны присягой по защите Родины, особенно от диких азиатских орд большевиков. Работники секции на протяжении 15 лет имели приоритетный допуск к архивным документам, консультировали прочих западных историков, а также выступали с докладами и лекциями перед американскими военными.
Одновременно с 1950-х гг. на западный книжный рынок хлынул поток генеральских мемуаров об «утерянных победах» героического Вермахта, которые тоже внесли лепту в популярный миф.
Американские историки Рональд Смелзер и Эдвард Дэвис в своей книге 2008 г. «The Myth of the Eastern Front: The Nazi–Soviet War in American Popular Culture» сравнили восприятие советско-германской войны с Гражданской войной в США. Миф о «чистом Вермахте» оказался похож на конфедеративный «Lost Cause». И там, и там была героическая армия, которая доблестно сражалась и существовала как бы в отрыве от сомнительного политического контекста. Её военачальники не разделяли радикализма государственных деятелей, а всего лишь защищали свою родную землю. И там, и там были «верные слуги» белых людей – послушные негры и «благодарные» за освобождение от большевиков народы Советского Союза. В конце концов, даже «сомнительный политический контекст» всегда можно было оправдать – любители Вермахта рассказывали про упреждающий удар по агрессивному Сталину, а любители КША про то, что конфедераты воевали за что угодно, только не за сохранение рабства.
В условиях «Холодной войны» на Западе не публиковались советские мемуары и научные исследования о Восточном фронте, а потому на протяжении долгих десятилетий о советско-германской войне здесь знали исключительно в пересказе с немецких слов.
Впрочем, уже с начала 1960-х гг. начался постепенный пересмотр этих популярных представлений о «чистом Вермахте». Значительная часть немецких архивов были возвращены из США в Западную Германию, и команда Гальдера потеряла монополию на их изучение и трактовку. Новое поколение гражданских историков стали вскрывать и показывать, насколько сильно Вермахт был интегрирован в нацистскую систему власти, пропитан расистским мировоззрением и вовлечён в чудовищные преступления.
С 1990-х гг. с падением «Железного занавеса» открылся доступ к новым архивам, а также к «советскому взгляду» на войну на Восточном фронте. По итогу западная историография в массе своей признала решающий вклад СССР в победу над Германией, а также ещё сильнее отошла от мифа о «чистом Вермахте». Постепенно в силу смены поколений представления о Второй мировой стали меняться и в общественном сознании западных стран, включая Германию. Но это тема для отдельного разговора.
При этом падение «Железного занавеса» привело к тому, что затухавший на Западе миф о «чистом Вермахте» парадоксально обрёл второе дыхание на постсоветском пространстве. Бывшие граждане СССР были перекормлены казённой советской пропагандой, а потому «свежие» нарративы, которые переворачивали её на 180 градусов, зашли на «ура». К сожалению, в условиях душного государственного официоза подобная трактовка истории по-прежнему воспринимается некоторыми в качестве достойной альтернативы.
