В течение многих десятилетий после Второй мировой войны в Федеративной республике существовало распространённое представление о Вермахте как об «обычной армии», которая «просто исполняла свой долг». Все нацистские преступления списывались на СС и партийную верхушку НСДАП, а кадровые офицеры поголовно воспринимались как главная оппозиция Гитлеру.
Всё это не так.
Вооружённые силы сыграли ключевую роль в установлении и консолидации нацистской диктатуры в 1933/34 гг. – на всех этапах высший генералитет выступал в качестве союзника Гитлера. Первые военные заговоры стали возникать с 1938 г., однако заговорщики всегда являлись меньшинством, тогда как абсолютное большинство офицеров сохраняли безоговорочную верность режиму вплоть до мая 1945 г.
Верховное командование Вермахта (ОКВ) и отдельные командующие неоднократно издавали преступные приказы, предполагавшие бессудное истребление военнопленных и гражданских лиц – достаточно вспомнить приказ «О комиссарах», приказ «О применении военной подсудности в районе Барбаросса» или «приказ Рейхенау». Вермахт не только исправно снабжал айнзацгруппы СС всем необходимым для массовых убийств, но и сам систематически участвовал в грабежах, казнях и депортациях в лагеря смерти.
Первый вклад в миф о «чистом Вермахте» сделал последний рейхспрезидент Карл Дёниц, который в мае 1945 г. возглавил Фленсбургское правительство. В первые дни мая его власть мог оспорить рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, а потому Дёниц публично свалил на СС ответственность за все возможные преступления, о которых, естественно, никто ничего не знал, а сам Вермахт якобы до конца сражался с доблестью и честью.
Затем специально для Нюрнбергского процесса ряд высших офицеров, включая Франца Гальдера, Эриха фон Манштейна и Вальтера фон Браухича, составили «Меморандум генералов» с целью защитить двух своих бывших командующих – Вильгельма Кейтеля и Альфреда Йодля. Авторы меморандума выставили Вермахт аполитичной структурой и «обычной» армией воюющей страны, которая не имела ничего общего с нацистской политической системой. Конкретно в Нюрнберге это не помогло. Кейтель и Йодль были признаны виновными и оба повешены.
Кроме того, в Нюрнберге также рассматривался вопрос о признании ОКВ (Oberkommando der Wehrmacht) в целом как преступной организации. Суд постановил, что Верховное командование нельзя считать «организацией» в полном смысле этого слова – это скорее совокупность отдельных военачальников, каждого из которых можно привлечь к суду в индивидуальном порядке. Поэтому ОКВ не было признано преступной организацией, в отличие от руководства НСДАП, гестапо, СС и СД. Это дало повод защитникам Вермахта ложно утверждать, будто даже пристрастный Нюрнбергский трибунал «оправдал» германские вооружённые силы.
Уже на «малых Нюрнбергских процессах» американцы отправили на скамью подсудимых ряд генералов ОКВ, генералов Юго-Восточного (балканского) фронта и фельдмаршала Эрхарда Мильха, а британцы судили фельдмаршалов Альберта Кессельринга и Эриха фон Манштейна. Подсудимые были признаны виновными и приговорены к длительным срокам заключения.
Но вскоре началась «Холодная война». Западная Германия оказалась на переднем крае борьбы с мировым коммунизмом, и ей потребовалась новая армия. А где её брать, как не из старых кадров?
Ряд бывших высокопоставленных офицеров Вермахта согласились сотрудничать с новым режимом, но выставили свои условия в «Химмеродском меморандуме» 1950 г. – амнистия для всех осуждённых военных и прекращение клеветы на «доблестную германскую армию». Канцлер Конрад Аденауэр согласился и парировал моральные обвинения фразой, что у него нет 18-летних генералов без нацистского бэкграунда. Американские союзники приняли новые правила игры, и в 1951 г. даже Дуайт Эйзенхауэр публично признал разницу между гитлеровцами и немецкими солдатами.
Таким образом, с начала 1950-х гг., миф о «чистом Вермахте» стал основой для создания Бундесвера, а также позволил миллионам бывших военнослужащих заново почувствовать себя полноценными гражданами нового государства, которым не за что стыдиться и оправдываться.
