- Па, вечером у меня сюрприз для тебя будет! – крикнул с порога Антон, самодовольно ухмыляясь.
- Боюсь я твоих сюрпризов! – вышел из комнаты Фёдор Григорьевич. – Что ты опять задумал, Антон? Я же по твоему лицу вижу, что ничего хорошего от твоего сюрприза мне ждать не приходится.
- Ты ошибаешься, па. Вечером ты по-настоящему обрадуешься! Ты же говорил, что мне пора остепениться, семью свою завести, вот я и решил тебя послушать. Невесту я нашёл, вечером приведу её знакомиться с тобой! – Антон продолжал ухмыляться, что настораживало Фёдора Григорьевича.
Фёдор Григорьевич, профессор истории, привык к тому, что Антон постоянно отличался какими-то выходками, приводящими его в ужас. Вот и сейчас пожилой профессор ожидал очередного подвоха.
- Кто она, эта невеста твоя? – с напряжением в голосе спросил отец.
- А вот это и есть сюрприз! Вечером всё сам увидишь! – засмеялся Антон и вышел из квартиры, оставив отца в полном недоумении.
Фёдор Григорьевич не спросил, к которому часу ожидать появления гостьи, поэтому сразу принялся готовиться к встрече: отглаживать рубашку и костюм.
Когда одна брючина была отглажена, Фёдор Григорьевич резко отставил утюг в сторону.
«Да нет же! Антон точно пошутил, не будет сегодня никакого знакомства. Ну, какой из Антона муж?» - решил он, но тем не менее, вновь принялся отглаживать костюм. За этим занятием пожилой мужчина с тоской вспоминал, как великолепно отглаживала костюмы его любимая жена, Ниночка.
Фёдор Григорьевич был очень увлечён наукой, поэтому к тридцати шести годам оставался холостым, даже не задумываясь о создании семьи.
Всё изменила случайная встреча: тем летом Фёдор Григорьевич в составе группы учёных отправился на археологические раскопки. Именно там он встретил её – Нину, ставшую любовью всей его жизни.
Поженились они спустя год, а ещё через год родился у них единственный сын Антон, в котором оба родителя души не чаяли, правда, воспитывали его немного по-разному. Если мать с детства позволяла Антону многое, то отец вёл себя с ним гораздо строже, что очень злило капризного Антона. Поэтому он никогда не упускал возможности насолить отцу в отместку.
После того, как не стало матери, отношения сына и отца совершенно разладились. Нередко Фёдору Григорьевичу казалось, что Антон специально всё делает ему назло.
- Я не понимаю, что с тобой происходит, сынок. Я не узнаю тебя. Ты рос таким хорошим мальчиком, - качал головой отец после очередной выходки Антона. – Разве так мы тебя с матерью воспитывали? Разве такому мы тебя учили?
- Я вырос таким, какой я есть, па. Теперь учить меня поздно, тебе придётся терпеть меня, - с «фирменной» ухмылкой отвечал Антон. – Хочешь ты этого или нет, но я твой сын. Или у тебя есть сомнения на этот счёт? Может, думаешь, что не твой? Нет, правда! Как у профессора мог такой сыночек уродиться?
- Да как ты смеешь такие вещи говорить, негодник! – хватался за сердце пожилой мужчина. – Какие у меня могут быть сомнения? Твоя мать была кристально честным человеком! Моя Ниночка ангелом была… - тяжело вздыхал Фёдор Григорьевич, вспоминая покойную жену.
- Ладно, па, не нервничай так, береги здоровьице. К вечеру не жди, - говорил Антон и появлялся дома под утро, а то и через несколько дней в достаточно помятом виде, а то и в компании какой-нибудь сомнительной девицы.
Отгладив вещи, Фёдор Григорьевич тут же облачился в них. Неизвестно, когда Антон приведёт свою невесту, не предстанешь же перед ней в домашнем халате.
При полном параде, в строгом темно-сером костюме, кипенно-белой рубашке и чёрном галстуке, профессору пришлось провести достаточно много времени. Когда он услышал, как в двери поворачивается ключ, его сердце в очередной раз «ушло в пятки». Сейчас Фёдор Григорьевич был абсолютно уверен, что сын вновь задумал какой-то глупый розыгрыш.
Первой порог их квартиры переступила невеста Антона – высокая, полная девушка, лет двадцати пяти на вид. Антон в общении с девушками редко демонстрировал хорошие манеры, но в этот раз для особого эффекта он галантно распахнул перед невестой дверь и пропустил перед собой.
- Здравствуйте, папа! – сказала девушка зычным голосом.
- Па, знакомьтесь! – Антон улыбался до ушей. – Это Манюха. Моя будущая жена и твоя сноха.
- Здравствуйте… Мария, я так понимаю? – слегка замялся профессор.
- Да какая уж там Мария, - махнула рукой девушка, и Фёдор Григорьевич успел заметить, какая у неё огромная, рабочая ладонь. – Все меня Манюхой зовут.
В следующую секунду Маня схватила руку будущего свёкра и пожала её с таким энтузиазмом, что Фёдор Григорьевич с ужасом услышал, как захрустели его пальцы.
Не успел профессор опомниться, как Маня спросила:
- Где у вас тут кухня? Антоша торт купил, сейчас я быстренько чаёк нам организую. Ох, люблю я торты, хоть целиком готова слопать! Только торт я всего два раза в жизни ела. Где у нас купить-то их, торты эти…
- Проходите, Мария, кухня у нас здесь, - Фёдор Григорьевич был в ужасе от поведения гостьи, но вёл себя вежливо и даже старался выдавить из себя улыбку.
- Вы садитесь за стол, - обратилась Маня к Антону и Фёдору Григорьевичу. – Я сама управлюсь.
- Давай я помогу тебе, - предложил Антон.
- Нет, Антоша, ты мне только скажи, где заварку взять. На стол подавать – это дело бабье. Хотя представляете, один парнишка из нашей деревни на повара учиться поступил. Нет, вы представляете: мужик поваром будет! – громко засмеялась Маня, а Фёдор Григорьевич едва сдержался, чтобы не закрыть уши руками.
«Теперь нет сомнений, что Антон издевается надо мной, - проносилось в голове профессора. – Антон девушек любит, конечно. Разных. Но он никогда бы не обратил внимания на такую. Я хорошо представляю, какие девушки ему нравятся. Вряд ли он станет жениться на этой Манюхе... Марии то есть. Жалко только девушку, зачем Антон её обманывает, обещая жениться? Какой бы она невоспитанной ни была, некрасиво это со стороны Антона. А может, он ей просто денег заплатил, чтобы она сыграла роль его невесты? А что? Антон вполне на такое способен. Только к чему вся эта комедия? Что он хочет этим доказать?».
Мысли в голове Фёдора Григорьевича роились, в это время чайник на плите уже закипел, и Маня стала от души сыпать заварку в заварочный чайник. Руками.
- Простите, Мария, но я не припомню, чтобы вы вымыли руки перед тем, как стали класть заварку в заварочный чайник. И вообще, это лучше делать чайной ложечкой, а не руками, - с нескрываемым раздражением сказал Фёдор Григорьевич девушке. Только сейчас он обратил пристальное внимание на руки Марии – они были неухоженными, с грязью под ногтями. Профессору стало не по себе, он удивился: как это девушка может позволить себе ходить с такими неопрятными руками? Его покойная жена, Ниночка, всегда ухаживала за руками, даже когда уже была тяжело больна.
Возникла небольшая пауза. Маня с недоумением смотрела то на Антона, то на Фёдора Григорьевича, искренне не понимая, что она сделала не так и за что ей сделали замечание.
- А чего их мыть-то? Не привычная я к этому, – ответила Маня. - Это у вас, вон, водопровод имеется. А у нас воды не натаскаешься, чтобы руки то и дело намывать…
- Мария, руки необходимо мыть перед едой и перед тем, как вы приступаете к готовке пищи! И не просто мыть, а мыть с мылом! Неужели вас этому никто не научил?
- Не-а, - мотала головой Маня. – Говорю же вам, папа: нету у нас водопровода.
- Вы в частном секторе живёте? – удивился Фёдор Григорьевич.
- В деревне я живу, там у нас сплошной частный сектор, - опять громко засмеялась Маня.
– В деревне? – выразил неподдельное удивление Фёдор Григорьевич. – Антон, объясни мне, наконец: для чего ты устроил эту комедию? Почему ты всё время надо мной издеваешься? Мне иногда кажется, что ты меня своими дурацкими проделками со свету сжить пытаешься! – отец окончательно стал выходить из себя, что случалось с ним крайне редко, человеком он был сдержанным.
- Какая комедия, па? С чего ты решил, что я издеваюсь? У меня с Манюхой всё серьёзно. Во вторник мы идём подавать заявление в ЗАГС.
- Довольно, Антон! Я привык ко многим твоим глупым выходкам, но есть же предел всему! – Фёдор Григорьевич окончательно перешёл на повышенный тон.
- Так что не так-то, папа? – вмешалась Маня. – Руки я не вымыла? Так вымою сейчас, вы только не сердитесь. Скажите, как надо – я так и буду делать. И вообще, я девка ловкая, быстро всему учусь! А видели бы вы, как я с коровами управляюсь!
- С какими ещё коровами? – вскипел Фёдор Григорьевич.
- Папа, вы что, коров никогда не видели? – засмеялась Маня, но Антон резко оборвал её.
- Иди в ванную комнату, мой с мылом руки. Про коров я позже расскажу отцу… - довольно улыбался Антон, глядя на кипящего от злости отца.
Маня послушно вышла из кухни.
- Антон, заканчивай уже этот спектакль, - взмолился отец. – Стоит признать, что спектакль вышел отменным: и ты, и Мария блестяще сыграли свои роли. Вы очень талантливые актёры, вам бы на большую сцену надо. Выступление на нашей кухне – слишком мелко для вас.
- Па, какой спектакль? – Антон говорил очень серьёзно, что заставляло отца нервничать ещё сильнее. – Тебе разве не понравилась твоя будущая сноха?
- Как она может понравиться? Нахалка деревенская!
- Па, ты Манюху ещё не знаешь совсем. Как ты можешь понять, что за человек перед тобой, если вы только поздороваться успели и парой фраз переброситься?
- Этого мне было достаточно, чтобы понять, что передо мной абсолютно бескультурный человек. Где ты мог познакомиться с деревенской девушкой, сынок?
- О, это долгая история, - усмехнулся Антон. – Как-нибудь я расскажу тебе подробности нашего знакомства.
- Антон, опомнись! Что я тебе плохого сделал? Почему ты всё время пытаешься делать мне назло? Это слишком жестоко! Откуда ты притащил эту нахалку? Какие ещё коровы? Я не позволю ей жить в нашей квартире! Здесь не ферма!
- Па, Манюха скоро станет моей женой! Как ты можешь запретить ей здесь жить? Это и моя жилплощадь тоже.
- И перестань называть её Манюхой, - почти задыхался от злости отец. – Это больше на кличку животного похоже, а не на человеческое имя!
Больше отец и сын не сказали друг другу ни слова, Фёдор Григорьевич сидел хмурый. Вернулась Маня.
- Вот, помыла. С мылом, как вы приказывали! - Маня сунула под нос профессору свои руки, тот отшатнулся, но промолчал. – У вас такой красивый ковёр в комнате! – с нескрываемым восторгом сказала Маня. – Он такой большой! Три на четыре, наверное? И вообще, здорово у вас в квартире, а у меня в доме всё по-простому…
- Мария, как вы могли увидеть ковёр, который висит в комнате? Как вы там оказались? – смотрел на неё испепеляющим взглядом профессор.
- Ой, опять я что-то не так сделала? – смотрела она на Антона. – Я ванную искала, чтобы руки помыть. Вы же сами меня руки мыть направили… Шла я по коридору, гляжу – дверь. Открыла. Оказалось, что это комната, а не ванная. Ну, я и вошла, чтобы ковёр получше разглядеть…
- Мария, вам не кажется, что вы ведёте себя в чужой квартире, как у себя дома? Никакого воспитания! – едва сдерживался Фёдор Григорьевич, чтобы не сорваться на крик.
- Па, да что ты так разошёлся? – Антон был спокоен. – Манюха в мою комнату зашла, а не в твою. Скоро, когда Манюха станет моей женой, эта комната и её комнатой станет. Не вижу ничего страшного, что она туда заглянула…
Маня широко улыбалась, чувствуя поддержку Антона…
- Это ещё до конца неизвестно, поженитесь вы или нет, - пробубнил Фёдор Григорьевич. – Ты сюда стольких девиц таскал! Скольких нервов мне стоило, чтобы выставить их за порог.
- Нет, па. Всё! Не надейся! Теперь я определился: женюсь на Манюхе! Это уже точно…
