До самой ночи Найде было не по себе. Дурное предчувствие росло и крепло в глубине девичьей души. Ой, не к добру все, не к добру… чуяло ее сердце, стрясется что-то. А сердце, как известно, главный вещун. Так и случилось…
Погасили тогда огонь в избе, легли. Да все не спала Найда. То вновь ей всхлипы Беляны слышались, то будто скребется кто-то в дверь горницы… мыши, вестимо, бегали… а страшно было. Наконец, она забылась тревожным, тяжелым сном.
Переполошили всех крики на улице. Найда, потирая горящий лоб, глянула в окошко: уж светало. За воротами слышались встревоженные голоса, ясно стало: беда какая-то.
Любим с дедом Сидором в дальней горнице ночевали: спали не шелохнувшись. Матрена, кряхтя, собралась сама отпереть дом и пойти поглядеть, что за шум поднялся в селении. Однако, Найда ее опередила. Набросив овчинный полушубок, выбежала она в сени. На дворе было холодно. В воздухе повисла сизая пелена тумана. За воротами несколько баб уж судачили о случившемся, покуда мужики сновали туда-сюда.
- Что стряслось-то?! – крикнула им Найда.
Ей ответила Дарена, их соседка, крестясь от испуга:
- Ой, беда! Беда пришла! Тишка-оборотень сбежал! Выбрался из ямы, да мужиков подрал насмерть! Завида и Феофана… ох, Господи, горе-то какое…
Сердце у Найды сначала встрепенулось, а потом ухнуло куда-то в пропасть.
- Как… сбежал? Как он из ямы выбрался? Он же закован был в цепи…
- Так, поди, порвал цепи-то! Безумие, видать, на него напало! Никто из народа ночью ничего и не слыхал… видать, задремали Завид с Феофаном, а он и выбрался… подрал их на месте, никто и пискнуть не успел… ой, горе… кто ж нам мужиков-то наших теперь вернет?!
Дарена заревела, хотя ее семья, по счастью, не пострадала. У Найды же в голове отбойным молотом стучала другая мысль: куда направился Тишка? Придет ли он в себя после такого приступа ярости? Очнется ли, поборет ли это наваждение? А самое главное: не преследует ли он теперь ушедших в лес? Ведь там и отец, и Мечислав, и…
Мыслить об этом было страшно. Она бросилась в дом, рассказать о случившемся домашним. Матрена, как услыхала о побеге Тихомира, так и осела:
- Господь милостивый! Это что ж теперь будет-то?! Совсем он разум потерял? Погубит ведь всю деревню… дед, дед Сидор! Как нам быть-то?
И она заплакала, уткнувшись в платок. Найда в отчаянии опустилась на лавку. Мальцы притихли на полатях, и одна лишь Беляна вдруг вскочила, зарыдала, вскричала:
- Простите меня, ради Бога!! Простите! Это я ведь во всем виноватая! Не нужно было оберег Радиму отдавать! Теперь Тихомира не спасти будет! А вдруг Радим убьет его? Я виноватая буду…
И бедная девка бросилась в ноги Найде:
- Прости, сестрица! Не со зла я… зря послушалась его… наказывай меня теперь…
Найда нахмурилась:
- Ты в том, Беляна, виноватая, что оберег у меня стянула и ничего о том не сказала! А в побеге Тихомира нет твоей вины… впрочем, вчера я говорила ему о том, что потеряла его оберег… он слышал меня! Я не сомневаюсь. Я говорила ему, а он прислушивался. Значит, разум еще не покинул его! Он все понял! И разозлился…
Найда зажала рот рукой.
- Ах вот оно что! – подбоченилась Матрена. – Ну-ка, Любим, отвечай: с тобой она к яме ходила вечером? Опять напросилась, а ты и размяк, точно хлеб в молоке?!
Любим кивнул, опустив голову.
- Ну, девки! – замахнулась на них Матрена полотенцем. – Ишь чего удумали! Распустились дальше некуда! Отца нет, так можно и своевольничать! Так? Ты, Беляна, что – страх потеряла?! Кто позволил тебе с Радимом беседы заводить? Кто надоумил отца-мать, да семью обманывать?! Ох, девка, вернется отец, все ему расскажу! Глядите, какая: с чужим женихом скрытничать, да с чьим? С женихом твоей же сестрицы! Ну, держись у меня! Я и до Радима доберусь, пущай только появится! Что ему сбрендило девке разум мутить, когда у самого свадьба на носу? А ты, Найда! Знаешь: запретил отец от греха подальше к яме ходить! Запретил тебе к Тишке соваться! А она еще и с разговорами лезет… да к кому! Добро бы, к человеку! К зверю! К оборотню! Тебе что, девка, надобно – чтоб подрал он нас тут всех на мелкие кусочки?! Заступница нашлась! Ежели еще раз проведаю о чем таком – за косы оттаскаю! Хотя чего теперь-то… сбежал уж оборотень… никак, по ночам теперь рыскать в деревне начнет… ох, горе гореванное…
И Матрена, устав от своей длинной речи, рухнула на лавку и зарыдала.
Дед Сидор крякнул:
- Ну, будет тебе, расходилась, мать! Ишь как девок запугала: лица на них нет. Поди, худого-то никто из них и не мыслил. А вон как, вышло-то…
Матрена, плача, причитала:
- Да что ты, дед Сидор! Разве ж можно не ругаться на них? Вся душа изболелась… как там Горазд, не ведаем, может пропадет в лесах этих проклятущих… а дети совсем меня не слушают… ох, горе! Давно ль все они малютками были, и жили мы ладно-складно, а теперь, что ни день – то новая беда! Любим, хоть и старший сын, а все равно, что малой! Девок в кулак зажать не может! А девки-то и рады: волю почуяли! На Беляну вон, разве могла я что худое подумать? Девка тихая, смирная, а она тайком с Радимом шушукается! Где это видано! Мала она еще о женихах думать, а туда же! Ладно бы беда еще не случилась из-за этого оберега! А коли случится? Удумает Радим что, а потом расхлебывай! Да какое ж сердце это выдержит?!
Найда слушала все это молча, а Беляна обливалась слезами. Наконец, она бросилась матери в ноги, зарыдала:
- Матушка, виновата я! Бей, режь меня! И ты, Найда, наказывай, коли желаешь! Стыдно мне перед вами… стыдно и отца боязно… виновата я…
Матрена смотрела на нее, не ведая, смягчиться или наказать. Дед Сидор вступился и окончил эту душераздирающую сцену.
- Ты вставай, вставай, Беляна! Уж что сделано, то сделано. Этого не воротишь. Хорош вам, бабы, слезы лить! Вы давайте-ка за молитовку, а после печь растопляйте, а то изба за ночь простыла. Покуда кашу варите, мы с Любимом сходим с мужиками потолковать. Разведаем, как и что случилось ночью.
Матрена деда Сидора послушалась. Слезы платком вытерла да встала на молитву. После этого поднялась, кряхтя и охая, пошла к печке возиться. Найда на двор поспешила: скотину кормить давно пора было, да козу доить. Одна Беляна оставалась тихо сидеть на полу, утирая слезы темной косой. Сидела она так до тех пор, покуда Матрена не сказала:
- Сходи хоть за водой, что ль: пуста уж кадушка.
Девка вздрогнула, встала, молча взяла ведерко и пошла на колодец. Доставая воду, она перегнулась через край колодца поглядеть, наполнилось ли ведро, и увидела в темной воде свое отражение. На пару мгновений Беляна застыла, глядя вниз. Страшные мысли пришли ей на ум… но осознать их помешала Найда, которой тоже понадобилась вода. Беляна скорее наполнила свое ведерко и поспешила в дом.
Любим с дедом Сидором вернулись с вестями неутешительными. Выбраться из своей земляной тюрьмы оборотень смог каким-то неведомым образом. Видимо, напало на него такое отчаяние или злоба, что в порыве ярости он порвал толстые цепи и проломил решетку. Найда даже представлять это все не хотела… жалко ей было Тишку, в то же время боялась она за своих: как они там, в лесу-то? Что, ежели оборотень их преследовать начнет? Картины перед глазами возникали одна страшнее другой. Даже Мечислав, владея несколькими видами оружия, может не одолеть его… и что тогда?!
Ежели погибнут они все, надеяться больше будет не на что. Найда сознавала, что единственный путь к спасению – это прибегнуть к помощи ведуна. Но станет ли этот чародей помогать им? Коли так зол он и опасен, как Мечислав расписывал, да еще и силен, не видать хорошего исхода никому…
А Любим, красочно сказывая о ночном происшествии, только масла в огонь подливал:
- И как он выбрался-то за ворота?! Ведь закрыты они были! Нигде частокол не проломлен. Чудеса, да и только! Страшные чудеса…
- Я так мыслю, - говорил дед Сидор, - со двора никому ни ногой! Ты, Любим, сам пойдешь в селение, коли надобность настанет. Или я. Мне-то бояться нечего – старый уж… а мальцам и девкам во дворе сидеть наказываю! Все услыхали?
Найда проговорила:
- Услыхали, деда, да только чую я, не спасет нас эта осторожность, коли оборотень в деревню нагрянет! Ежели и частокол ему не преграда, то защиты у нас не остается никакой…
Беляна побледнела еще больше. А дед Сидор ответил:
- То верно говоришь, дочка. Пробраться в деревню волколак все равно сможет. Но в другом ты не права: есть у нас защита – то Божья милость. Господь Бог нас всех хранит. Молиться нынче станем. За мужиков наших, в лес ушедших, да за всех нас, кто остался. А чему быть, того не миновать. На все воля Божья. Ворота запрем, конечно. Оно, хоть и не спасение, а все спокойнее, взаперти-то.
На том и порешили. Со двора никому, кроме деда Сидора и Любима, не ходить. Запираться пораньше, да на молитву становиться.
До вечера Найда в заботах была – спешила с делами управиться пораньше. Беляна приглядывала за мальцами, да время от времени мелькала на дворе: бегала с поручениями от матери. Найда заметила, что лица на девке не было еще с утра. Бледная она ходила, неразговорчивая. Видать, весть о побеге оборотня напугала ее до полусмерти. Жаль было девку, но вместе с тем Найда еще обиду на нее держала за тот поступок. Беляна, ее любимица, старшая из всех и самая разумная, на такое дело недоброе пошла!
К ужину, как мать на стол собрала, стал дед Сидор всех подгонять:
- Ну-ка, ребятушки, быстро за стол! Темнеть скоро начнет! Двери запирать надобно!
Мальцы послушно расселись на лавке вдоль стола. Место Беляны пустовало.
- Побегу в птичник, там она, вестимо! – сказала Найда и выскочила из избы.
Но в птичнике девки не оказалось. Не было ее и в хлеву, где скотина стояла. Не было в огороде. Найда обвела взглядом двор и вспомнила про амбар: туда она еще не заглядывала. В амбаре хранилась всякая утварь, нужная в хозяйстве. Отворив дверь, она кликнула в темноту:
- Беляна! Беляна! Здесь ты?
Ответом была тишина. Но что-то неладное было в этой тишине. Пара мгновений Найда всматривалась в темноту, и, когда глаза ее стали различать очертания предметов, ее точно огнем опалило: посреди амбара стояла Беляна!
- Ты чего здесь? – испугалась Найда. – В дом пойдем, у матери ужин готов! Дед Сидор зовет!
Но девка не отвечала. Она стояла спиной к Найде и тихо всхлипывала.
- Что с тобой? Беляна!
Та медленно повернулась к ней, и Найда обомлела от ужаса. Одной рукой девка размазывала по лицу слезы, а в другой руке… в другой руке она держала серп для жатвы, направив его лезвие прямо к шее. При этом шея и рубаха ее были все в крови.
- Да ты что! – вскрикнула Найда. – Что удумала?! Ну-ка, брось скорее! Брось серп!
Беляна скривила хорошенькое личико и закричала, глотая слезы:
- Нет, нет! Не брошу! Уйди, Найда! Я виноватая! Я жить не хочу! Из-за меня все! Я дело дурное сделала, оберег стащила! А теперь еще и оборотень сбежал!
Найда стояла в ужасе и не находила слов. Если б она не подоспела вовремя, девки уже в живых бы не было. Порезала бы она себя серпом. Возможно, она давно уж стояла тут, в темноте амбара, и не могла решиться лишить себя жизни, потому как успела пораниться. Шея ее была порезана, но не смертельно. Найда бросилась было к ней.
- Стой! Стой, сестрица! Не подходи, или я зарежусь у тебя на глазах!
- Да ты что, ополоумела, Беляна?! Что удумала! Никто не винит тебя уж ни в чем! Радим подбил тебя на дурное дело, так ему и отвечать! Что ж теперь, жизни себя лишать из-за этого? Бросай серп, или мать сейчас позову! Любим, дед Сидор, сюда! Беда!
Найда закричала, в отчаянии созывая домашних. Беляна же еще сильнее разрыдалась и стала в безумстве выкрикивать:
- Я виновата, я! Радим хороший! Он не хотел зла! Это мне не надо было слушать его!
- Да какой же он хороший, коли сотворил такое с тобой?! Ну-ка, Беляна, иди ко мне! Иди сюда!
- Нет, нет! – в исступлении кричала несчастная девка. - Не пойду! Не надобно жалеть меня! Лучше помру, чем всю жизнь маяться! Люблю я его, хоть режьте меня! И другой мне никто не мил будет! Все равно ни за кого замуж не пойду! Лучше помру!
- Дура ты, вот что! – разозлилась Найда. – Да разве ж можно из-за этого топиться или резаться?! Не стоит этот Радим и твоего пальчика! Беляна…
Бедная девка, истощенная криком и отчаянием, стихла, и просто беззвучно плакала. По щекам ее лились горячие слезы, смешиваясь с кровью, размазанной по лицу. К счастью, подоспел Любим. Он кинулся к Беляне и, выхватив у нее из руки серп, бросил его на землю.
- Да что стряслось тут у вас?!
Найда подхватила Беляну и повела ее в дом. Девка, плачущая и дрожащая, едва держалась на ногах.
Домочадцы пришли в ужас, когда они появились на пороге дома. На пару мгновений в горнице повисла тишина, а потом все одновременно засуетились:
- Господь милостивый! Да что ж это приключилось?! Боже праведный, дочка! Что с Беляной, живая она?
Мальцы бросились врассыпную от стола с криками:
- Беляна, Беляна помирает!
Матрена, схватившись за сердце, указала Найде на лавку, куда уложили окровавленную девку.
- В амбаре ее нашла! Серпом порезаться хотела!
- Как порезаться? Насмерть?! – ужаснулась Матрена.
- А то как еще! Жить, говорит, не буду!
Дед Сидор сказал Любиму:
- Беги за Малушей, да поскорее! Пущай со своими травами да снадобьями к нам поспешит!
Найда бросилась за водой: отмыть от крови следовало Беляну, да одежду сменить. В избе все стало вверх дном.
- Ничего, - со слезами на глазах приговаривал дед Сидор, поглаживая руку лежащей внучки, - ничего, девонька… живая, Бог миловал… вовремя успели! Ничего… до свадьбы-то заживет…
Назад или Читать далее (Глава 28. Путь на север)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть
