LiterPiter || Авторские рассказы и повести

Я не обманул сестрицу – воротился довольно скоро, убедившись, что мать благополучно добралась до избушки бабки Веданы. Полеля расхныкаться еще не поспела: старшая сидела возле нее и развлекала тягучими напевами, которые слыхала от матери. Я ощупал лоб меньшей и подал ей напиться травяного отвара. Вскоре она принялась всхлипывать, жалуясь на свою немочь, и я взмолился всем богам, дабы мать поскорее прибежала от знахарки с необходимым снадобьем. К моему великому облегчению, вскоре она явилась с мешочками сушеных трав и пузырьком неведомой темной жидкости...

Сколько я блуждал по темному лесу, мне было неведомо, но очень скоро я выбился из сил и глубоко пожалел, что послушался Лютана. «Лучше бы он поколотил меня прямо там, на поляне, - проносилось в моей голове, - нежели вот так трястись от страха посреди ночной темноты!» По счастью, летом – ночи короткие, и вскоре я приметил в небе проблеск занимающейся зари. Я чуял, что забрел куда-то очень далеко от поляны и, тем паче, деревни, и мне стало поистине жутко. В лесу начало потихоньку светать, но я не узнавал дебрей, в которых оказался...

Стояло на дворе красное лето: шелестело сочной листвой, манило дразнящими запахами густого леса, перезвоном птичьих голосов и журчанием быстрых ручьев. Дни текли ярким хороводом, наполненные трудами и простыми радостями. Все бы было хорошо, кабы не тень тоски, нависшая над нашей семьей. Мать старалась вести себя как ни в чем не бывало: возилась с сестрицами, расшивала новые праздничные рубахи, стряпала нам с отцом в гончарню снедь для дневной трапезы. Я любил мать и не держал на нее зла за то, что мне пришлось узнать о ней, ведь не почитал ее ни в чем виноватой...

Когда за старейшиной закрылась дверь, я сызнова почуял, как слезы подступают к горлу. Мать плакала, уткнувшись в подол, а отец глядел на нее безучастно-невидящим взглядом. Наконец, он произнес: - Расскажи мне все, Клёна. Желаю знать правду. Таиться теперь не перед кем. - Ох… - всхлипнула мать, утирая слезы. – Будь по-твоему… поверишь ты мне али нет – того не ведаю… но сказывать стану, как было. То случилось еще до того, как в жены ты меня взял. Весна цвела вокруг пышным цветом. Припоминаешь ли ночь...

До тех пор, покуда не воротился из гончарни отец, я места себе не находил. Леля с Полелей донимали меня своим хныканьем, требуя поиграть с ними, но я даже не злился: все мои думы были лишь о произошедшем. «Что нынче сделает с нами Лютан?! – отчаянно мыслил я. – Как поплатимся мы за увечье Ладиславы?» Боги наказали ее: в этом я не сомневался. Но Лютан явно не готов был смириться с волей Высших Сил. Он чаял поквитаться с нашей семьей из-за того, что случилось с его дочерью. Отец, едва оказавшись на дворе, смекнул, что дело неладно...

- Скоро, скоро жар в нем утихнет, придет в себя малец… Сквозь сон я слышал над собой убаюкивающий голос бабки Веданы и кожей чуял ее теплую, шершавую ладонь, которой она поглаживала меня по лбу. Я лежал на руках отца, не открывая глаз, а меж тем, будто бы сквозь веки наблюдал за происходящим. Только что надо мной склонялось лицо знахарки – озабоченное, но доброе, - и вот уже мать приблизилась ко мне, и в глазах ее пляшут отблески тихого пламени. Я не в силах был произнести хоть слово, пошевелить рукой али ногой, потому лежал неподвижно, будто тряпичная кукла моих сестриц...

- Велимир! Велимир! – кликнул меня Смеян из-за ворот. – Воротились! Наши с базара воротились! Полные воза с мукой и зерном у них! Лютан впереди всех на лошади! - Вот как! – оживился я. – Рожа у него довольная, али как? - С виду еще какая довольная! – ухмыльнулся мой сосед. – А уж каково на самом деле, одним богам ведомо. Побегу матери доложусь! - Угу, и мне надобно… Я бросился в дом, оповестить мать о возвращении мужчин из города, а затем поспешил в гончарню на окраину деревни. - Отец! Отец! Лютан...

Бежали дни, и после того злополучного праздника, окончившегося для меня совсем не радостно, минуло довольно времени. Что тогда случилось со мною на берегу речки, я не ведал: сказывать кому-либо о привидевшемся медведе я убоялся. Не токмо оттого, что не мог пояснить, откуда взялись перед глазами эти образы, но и потому, что верил: засмеют все, коли прознают. И без того жилось мне в дни второго семизимья несладко. Деревенские парнишки особо не докучали своими насмешками, нет, но порою брошенные в мою сторону косые взгляды переворачивали всю душу...

Поутру мне было совестно перед отцом за давешнюю оплошность с моими рыданиями, но больнее всего жалило осознание своей никчемности. Не явил мне Велес свою волю, не услыхала его бабка Ведана! Что могло быть страшнее этого?! Мне предстояло еще семь зим ожидать следующего обряда, в то время как все мои сверстники уже получили свои обереги… - Не горюй, сынок, не надобно! – нежно успокаивала меня мать, отчего-то пряча глаза. - Всяко бывает! – подхватил отец. – Жизнь-то идет своим чередом! Значится, начнем...

В тех местах, где я вырос, почиталось, что кровь медведя – черная, густая, будто деготь – несет в себе особую силу для человека. Наш народ верил: ежели собственноручно убить медведя и испить его крови, то будешь проклят богами, но обретешь тайные познания в науке чародейской. Заплатить за этот страшный обряд придется ценой собственной души, ибо тот, кто постиг неведомое, уже перестает зваться человеком… Однако никто не смел поднять руку на жизнь мохнатого зверя. Медведь в наших краях почитался не просто хозяином леса, а одним из обличий бога Велеса, покровителя земных трудов и доброй охоты...