Приехали однажды на конференцию в американский город Кливленд из далёкого СССР борцы с советским деспотизмом и цензурой в кино. И пришлось им сражаться с американцами, которые энергично защищали советские фильмы... Согласитесь, звучит как начало многообещающей истории, почти как анекдот. Между тем, это очень краткий пересказ заметки Жана-Кристофера Хорака, опубликованной в американском академическом журнале и посвящённой научной конференции, которая проходила в штате Огайя с 25 по 29 октября 1989 года. Суховато-деловой тон заметки лишь оттеняет дух абсурдизма, царивший тогда в головах передового отряда советской интеллигенции. Ниже я даю перевод этой заметки.
Почему я решил поделиться с вами этой публикацией (на которую я наткнулся на международном ресурсе ACADEMIA)? Меня давно интересуют материалы, связанные с историей восприятия советского кино за рубежом. Но одно дело – отзывы западных критиков на фильмы, другое – репортаж с места события. В рецензии иностранный автор ограничен выбранным фильмом, как бы ни растекался автор по древу. И даже если он пускается во все тяжкие, размышляя о житии-бытии в Советском Союзе, он больше говорит о себе, чем о реальной обстановке у нас (в этом читатели моего блога могли не раз убедиться). Репортаж с научной конференции – совсем про другое. Автор пересказывает чужие выступления и следит за полемикой. Все люди для него актёры, а конференция – театр. Как человек, бывавший на научных собраниях, готов поставить мистеру Хораку высшую отметку. Наблюдателем он оказался зорким, а сквозь благожелательный тон проскальзывает изумление, приправленное иронией. Тот случай, когда американский автор ближе к норме, чем советские гости.
Делегация советских кинематографистов и киноведов прибыла в заокеанский Кливленд в довольно пёстром составе и в состоянии брожения умов. В СССР вовсю шла горбачёвская Perestroika, три с половиной года как миновал судьбоносный пятый съезд советских кинематографистов, на котором власть взяли сторонники радикальных перемен, большие и маленькие экраны начала заполнять кино-чернуха и общественно-политическая публицистика, бьющая «коммунистический режим» наотмашь. Исход борьбы не был ещё предопределен, контуры нового мира каждый из борцов представлял по-своему, но сходились в крупных мазках: Прибалтику отпустить, советскую киноиндустрию тоже – на вольные хлеба рынка. В заметке хорошо обрисован внутренний расклад отряда творческой интеллигенции – от умеренного Наума Клеймана до радикального Алеся Адамовича. Ещё интересней заглянуть в их представления о должном, в мечты, прожекты, иллюзии. И сравнить с тем, что сбылось и получилось. Очень наивный идеализм у советской делегации сочетался с ощущением собственной мощи, чувством исторической миссии и пренебрежением к массовому зрителю…
Советское кино сегодня: литературные и культурные аспекты
автор: Жан-Кристофер Хорак (Jan-Christopher Horak) – США / для журнала«Historical Journal of Film Radio & Television», 1990 (Review of Conference with Russian and American Film Scholars, held in Cleveland, Ohio, 25-29 October 1989)
ссылка на английский оригинал -
https://www.academia.edu/42885738/Soviet_Film_Today_Literary_and_Cultural_Aspects?sm=b
Вслед за ретроспективой дореволюционного русского кино в Кливленде, штат Огайо, организованной в рамках Порденонского фестиваля, появился ещё один признак киногласности. По просьбе организатора конференции доктора Рональда Холлоуэя (Центр международных исследований Университета Джона Кэрролла, Кливлендская синематека и Кливлендский музей искусств) и при финансовой поддержке Фонда Джорджа Гунда были приглашены более 25 советских кинопродюсеров, режиссеров, сценаристов и газетных редакторов. Они прилетели на берег реки Кайахога, чтобы встретиться с американскими кинокритиками, кураторами и учёными. Другой важный момент: советские делегаты и русские эмигранты, ныне живущие в Америке, уселись за один стол. Темой обсуждения стал советский кинематограф после перестройки. Параллельно дискуссиям о новых и старых советских фильмах, ранее запрещенных, в кливлендской синематеки можно было посмотреть программу «Неизвестное советское кино», кураторами которой выступили Наум Клейман и Джон Юинг.
Уже из вступительных слов Егора Яколева, редактора «Московских новостей», Валентина Толстых, основателя московского «Интеллектуального клуба», Андрея Смирнова, исполняющего обязанности первого секретаря Союза кинематографистов СССР, и Алеся Адамовича, руководителя Научно-исследовательского института киноискусства в Москве, американской аудитории стало ясно – эти русские совсем другие. Из выступлений следовало: перестройка уже вышла из фазы эйфории и обнажила свои внутренние противоречия, так как общественное сознание отстало от реальных возможностей свободы. Было сказано, что отделение стран Балтии было бы предпочтительнее применения военной силы; что все социалистические страны должны найти свой собственный путь; что советские киностудии должны либо выжить в условиях рынка, либо обанкротиться; что существует большое сопротивление гласности, авторскому кино, освобождённой прессе и средствам массовой информации как снизу, так и сверху.
Адамович пошел ещё дальше, обвинив всех советских кинематографистов, начиная с Эйзенштейна, в участии в сталинском замысле геноцида. Он не только был готов выбросить всё советское кино за 70 лет как совершенно бесполезное оружие классовой ненависти, но и обвинил всех кинематографистов-документалистов в пропаганде сталинской лжи, в искажении правды. Для Наума Клеймана, куратора Музея кино Эйзенштейна в Москве, было уже перебором услышать обвинение советского киноавангарда 1920-х годов в преступлениях против человечности. Он энергично протестовал. Как и Аннет Майкельсон из Нью-Йоркского университета, которая активно защищала честь Дзиги Вертова и других представителей первого поколения документалистов, многие из которых, к слову, стали жертвами сталинского террора. Но урок был ясен: представители советской делегации были далеки от того, чтобы говорить в унисон. Снова и снова на протяжении всей конференции американцам приходилось защищать советские фильмы, одновременно занижая ожидания Советов по отношению к киноиндустрии США.
У советских делегатов была явно своя повестка дня. На одном из заседаний, которое было организовано в основном в формате круглого стола с очень короткими выступлениями советских участников, Андрей Смирнов внёс предложение о далеко идущем совместном кинопроизводстве между Советским Союзом и американцами. Советы были готовы предоставить локации, технические бригады, актёров, сценарии и т. д., если американцы предоставят деньги.
Советы также хотели большего доступа к качественным американским фильмам, а не только к «порнографическим» малобюджетным боевикам, которые в настоящее время предлагает американская индустрия. Отчасти проблема заключается в том, что каким бы большим ни был советский кинорынок, американские фильмы могут рассчитывать только на кассу в рублях; вот почему американцы запрашивают значительные фиксированные выплаты в твёрдой валюте, и на процент от валового сбора не согласны.
Американские слушатели, конечно, выражали сочувствие, но Советы постучали явно не по адресу, поскольку никто из присутствующих не имел возможности говорить от имени крупных кинокомпаний. Было отмечено, что даже американским кинематографистам трудно финансировать фильмы, которые в чём-либо необычны.
На другом заседании под председательством главы Конфликтной комиссии Союза кинематографистов СССР Андрея Плахова обсуждалась цензура в целом и работа Конфликтной комиссии в частности. По словам Плахова, цензура более или менее отменена, по крайней мере, как официальная политика. Однако она продолжает существовать как неофициальная «внутренняя цензура», практикуемая кинематографистами и владельцами кинотеатров. Те фильмы, которые недавно были сняты с проката, в том числе фильм Пастернака о Чернобыле, были запрещены бюрократами из Министерства энергетики, военными и другими ведомствами правительства, которые ещё не адаптировались к новым ветрам гласности. Фактически было подчеркнуто, что гласности оказывалось сильное сопротивление со стороны преданных сторонников партии, всех тех, кто годами защищал Сталина, Брежнева и партию, хотя, как было сказано, их действия и убеждения в лучшем случае были недобросовестными, в худшем случае преступными.
Эти «скромные защитники социализма» посылали в редакции лавину писем с жалобами на политику открытости или пытались протащить цензуру через «телефонное право». Опасаясь таких типов, телевизионные продюсеры часто сами подвергали цензуре свои материалы, чтобы не попасть под неминуемую критику.
Вопросы распространения и показа советских фильмов обсуждались на сессии, якобы посвященной «Успехам и провалам новых тем в советском кинематографе». Как и на предыдущем заседании на тему совместного с Западом производства, обсуждался вопрос о западных фильмах в Советском Союзе. Как отметил Анатолий Федорин, начальник отдела программ Государственного комитета СССР по кинематографии (Госкино), советская аудитория была крайне консервативна. Она предпочитала смотреть американские «развлекательные» фильмы, но русские политические фильмы или авторское кино, в том числе зарубежное, её не интересовало. Для американской аудитории это звучало очень знакомо. В то же время, очевидно, растет чёрный рынок порнографических и полупорнографических фильмов, поскольку всё большее число граждан имеет теперь доступ к видеомагнитофонам.
Существует не только движение молодых независимых кинематографистов, организованное под названием «Сине Фантом», которое снимает фильмы на видео и тайно распространяет их, но также выходит независимый и самый популярный в стране видеожурнал «Огонёк». «Огонёк» начинал как независимый новостной журнал, а теперь под его крылом ещё и видеожурнал, которым руководит Валерий Яковлев. Яковлев тоже побывал в Кливленде, и показал сюжет о похоронах в Армении после беспорядков, а ещё фильм о русском православном монастыре, сделанный с явной симпатией к монахам, отстоявшим веру. По словам Яковлева, видеожурнал имеет аудиторию более 50 миллионов человек, и пользуется большей популярностью и доверием, чем любое государственное вещание, поскольку независим от правительства как в финансовом, так и в редакционном плане.
Наконец, в завершающий день Наум Клейман, куратор Центрального музея киноискусства и многолетний хранитель архива Эйзенштейна, выступил с докладом «Новые подходы к истории кино и критике». Клейман раскритиковал склонность советской киноисториографии к написанию коллективных работ по истории кино, которые в целях пропаганды симулируют объективность. Клейман призвал к написанию истории, которая открыто признает свою субъективность, которая разрушает тиранию кинематографических шедевров, которая исследует кино национальных меньшинств и которая обсуждает эволюцию киноязыка за пределами катехизиса социалистического реализма. Он также попросил советских историков кино объединиться со специалистами со всего мира, чтобы начать переписывать историю российского и советского кино. Он отметил, что Порденонский кинофестиваль стал важным первым шагом в попытке заполнить пробелы, вернуть все те фильмы и режиссеров, которые были выписаны из официальной истории. Клейман преподавал в Нью-Йоркском университете в январе 1990 года. Будем надеяться, что диалог продолжится, а московские архивы станут доступны исследователям с Запада.
-------------------
другие мои статьи и переводы: Штирлиц в будуаре: заметки о киноцензуре / И снова о "Холмсе": равен ли телесериал - кинофильму? / Опасный Штирлиц: западный журналист о "17 мгновениях весны" / "Нью-Йорк таймс" о советском кино в 1982 году / Будет ли киномузыка снова великой? / Как я читал лекцию про советского Шерлока Холмса (видео-дайджест) / Наши фильмы разучились говорить /публикации из цикла ""Их взгляд на нашего Холмса" - рецензия из Китая / и т.д. -- -- вознаградить за публикацию: моя карта Сбербанк - 4817 7602 8381 4634 - Или здесь https://yoomoney.ru/to/410011142676475
