- Ханде-хатун, неужели это ты? - недоумевал Осман, - почему же ты не вернулась к нам?
- Ханде, ты узнаёшь меня? - не слыша слов мужа, Хатидже медленно приближалась к женщине.
- Узнаю, госпожа, - промолвила та, не отрывая изумлённых глаз от Аиши, - да это же госпожа Ека…
- Молчи, Ханде, молчи! - подскочила к ней Хатидже, крепко обняла и захлебнулась словами вперемешку с всхлипами.
- Да, да, это госпожа, это наша Хуриджихан, она жива, она нашлась! Аллах велик! Он вернул нам нашу девочку!
Одинокая Марте всё ещё находилась в оцепенении и никак не отреагировала на слова султанши.
- Ханде! Ты меня слышишь? Это я, твоя госпожа! - трясла женщину за плечи Хатидже.
Сердце Ханде билось с бешеной скоростью, светлое лицо побелело ещё больше, она никак не могла отвести взгляд от знакомых черт или хотя бы моргнуть.
Наконец, сделав над собой усилие, она посмотрела на Хатидже, и мгновенные слёзы наполнили её большие проникновенные глаза.
- Госпожа моя, Хатидже-султан! Неужели это правда? Наша маленькая Хуриджихан жива? Значит, вы нашли её! Все эти годы я искала нашу девочку, а она жила рядом с матушкой и отцом! - улыбнулась она сквозь слёзы.
- Ханде, мы совсем недавно нашли Хуриджихан, - ответила Хатидже, с волнением вглядываясь в лицо женщины .
- Как это? А где же она была? О, Аллах! - взметнулись вверх её брови.
- Ханде, тогда, давно, в тот страшный день Аллах был милостив к моей дочери, он послал ей во спасение вот этого господина, - Хатидже посмотрела на Якова, и тот учтиво поклонился. - Это рыбак Яков Леви, он нашёл в зарослях колыбель с малышкой, взял девочку к себе и вырастил её, дав ей имя Аиша. Теперь её зовут так. Аиша, девочка, подойди, это твоя няня, - Хатидже протянула руку дочери.
- А почему моя няня живёт не с вами во дворце, а здесь? - робко ступая навстречу Ханде, спросила девушка.
- Чувство глубокой вины обрушилось на меня и не отпускало все эти годы! Я не уследила за Вами, госпожа, а, бросившись в море, не нашла и не спасла. Как могла я вернуться? Какими глазами я стала бы смотреть на Ваших родителей? - не дав Хатидже раскрыть рот, стала объяснять Ханде. - Я намеренно обрекла себя на страдания, посчитав, что казнь станет для меня слишком лёгким наказанием. Я ждала, что Аллах смилостивится и прекратит мои муки, однако он посылал в моё сердце и разум надежду, с которой я продолжала искать Вас и ждать, глядя на море. И я дождалась! Всевышний, благодарю тебя! Теперь я готова понести справедливое наказание, - радостно улыбаясь, склонила она голову.
Аиша испуганно обернулась на отца, и тот поспешил успокоить её
- Доченька моя, не бойся, никто не станет наказывать твою няню, а уж тем более казнить её. Я хорошо помню тот страшный шторм, начавшийся внезапно. Догнать твою колыбель, отброшенную шквальным порывом ветра, шансов не было. К тому же я видел, как Ханде-хатун, не раздумывая, бросилась в бушующее море за тобой. Я и не думал, что ей удалось спастись. Если Аллах решил не забирать у неё жизнь, то я тем более никогда не сделаю этого, - сказал он, и Аиша подбежала к нему и крепко обняла, уткнувшись лицом в грудь.
Растроганный Осман поцеловал дочь в макушку и прижал к себе.
Хатидже и Ханде многозначительно переглянулись и одобрительно прикрыли на секунду глаза.
Это действие не ускользнуло от проницательного Якова, который неотрывно смотрел на одинокую Чайку с той минуты, когда впервые взглянул на неё.
Эта женщина всколыхнула в его душе далёкое, давно забытое чувство волнения и восторга одновременно, которое стремительно побежало по венам, заставляя сердце биться сильнее. Он испугался, но в то же время обрадовался и уже не мог оторвать от неё глаз.
Сначала его удивили первые буквы имени, которым Ханде хотела назвать Аишу, и то, с каким испугом остановила её Хатидже.
А теперь ещё это перемигивание.
“Что бы это могло значить?” - пронеслось у него в голове, и он неожиданно вспомнил, что уже видел эту панику в глазах госпожи, когда она слушала Карачу-хатун.
А потом кто-то отравил вредную служанку. “Я грешил на евнуха, а, может, это не он? О, Господи! Что происходит? - тревога обуяла его. - Не повредит ли это моей девочке?”
Тем временем Ханде-хатун полностью пришла в себя, обняла Хатидже, взяла Аишу за руки и попеременно поцеловала её ладошки.
Девушка, почувствовав неловкость, спрятала их за спину.
- Ханде, наша Аиша ещё не совсем привыкла к новому для неё статусу госпожи, - сказала Хатидже и снисходительно посмотрела на дочь, - но она привыкнет, по-другому и быть не может.
- Конечно, Хатидже-султан, сами небеса желают этого, - сложив у груди руки, Ханде устремила свой ясный взор в небо.
- Простите мою невежливость, Яков-эфенди, я так и не поблагодарила Вас, - спохватилась она и посмотрела на рыбака такой улыбкой, что у того захватило дух. - Смогу ли я найти слова, которые выразят всю полноту моих чувств по отношению к Вам? Знайте, я навсегда Ваша рабыня, Вы даже не представляете, какой грех сняли с моей души! - горячо промолвила она и тут же осеклась: - Я имею в виду, страдания, которые терзали меня все эти годы.
И снова Яков уловил тень беспокойства, пробежавшую по лицу Хатидже-султан.
Однако Ханде-хатун уже приблизилась к нему, и он напрочь забыл всё, о чём только что размышлял.
- Позвольте пожать Вашу благословенную руку, - с чарующими нотками в голосе произнесла Ханде и протянула к нему ладонь.
Яков не пошевелился, и Аиша тихонько подтолкнула его в спину
- Яков-Эфенди, - повторила она слова няни и проглотила коварную смешинку, едва не заставившую её рассмеяться, - дайте же свою руку моей няне.
Рыбак вздрогнул, посмотрела на внучку, вытер ладонь о полу кафтана и подал её Чайке.
Не отводя взор от небесно-голубых глаз мужчины, Хандэ легко коснулась рукой его пальцев и учтиво поклонилась.
- Ханде-хатун, я думаю, Вы преувеличиваете мои заслуги. Никто не оставил бы беззащитное раненое дитя на произвол судьбы, - сдавленным голосом сказал Яков, вызвав у женщины беспокойство своими словами.
- Вы говорите, ранена? Что же с ней было? Что-то серьёзное? Прошу Вас, не скрывайте, - схватила она его за руку и оглянулась на Хатидже, - госпожа, что было с Хуриджихан? Это не имело последствий?
- Нет-нет, Ханде, успокойся, всё хорошо, наша принцесса здорова, - широко улыбнулась султанша, а Яков, не выпуская ладонь Ханде, накрыл её второй рукой.
- У неё была порезана щёчка, но сейчас от раны не осталось и следа, - добродушно произнёс он.
- Слава Аллаху! Да, действительно, личико Хуриджихан такое нежное, словно лепесток белой розы в солнечных рассветных лучах! - няня с умилением посмотрела на свою воспитанницу.
- Ханде-хатун, оказывается, мы были рядом и не встретились. Как такое могло случиться? Я ведь приходил в эту деревушку с моей Мышкой, - заинтересованно спросил Яков.
- С кем? - непонимающе вскинула брови Ханде.
- Она пищала, словно маленькая мышка, когда я нашёл её, вот и звал поначалу Мышкой. А позже назвал Аишей на турецкий манер, - смущённо улыбаясь, ответил Яков, - вещицы при ней были турецкие, да и она сама всё время лопотала Аллах да Аллах.
- Вещицы? И я нашла одну вещицу Хуриджихан. Я ношу её у сердца, - вздохнула Ханде, расстегнула пару пуговиц на груди и достала маленькую шёлковую детскую пинеточку с атласной тесёмочкой, - я надела их ей на ножки, когда уложила спать на палубе…
- Ханде-хатун, так почему же я Вас не видел здесь? - повторил свой вопрос Яков, желая отвлечь женщину от печальных воспоминаний.
- Меня нашла на берегу одна пожилая женщина, глухонемая отшельница. Не знаю, как, но она притащила меня в своё жилище, скорее, напоминавшее конуру, долго выхаживала и подняла на ноги. А потом вытолкала меня за дверь, перекрестила и жестами показала, чтобы я ушла к людям и не возвращалась. Однажды я всё же пришла к ней, но её нигде не было, - застёгивая на груди пуговицы, закончила свой рассказ Ханде.
- Теперь всё понятно. Я думаю, всем нам пора ехать домой, - подал голос молчавший всё это время Осман. - Ханде-хатун, собирай вещи, мы подождём тебя, - деловым тоном произнёс он.
- У меня нет ничего такого, что бы я хотела взять с собой, - ответила женщина, оглянулась, сдержанной улыбкой попрощалась с сельчанами, и направилась к шлюпке за Османом-пашой и Хатидже-султан, обнимавшей Аишу за плечи.
Яков пошёл рядом с женщиной, то и дело искоса поглядывая на неё.
Дорога домой показалась путешественникам не такой утомительной и долгой, как на полуостров Галлиполи.
Во время необходимых для смены лошадей остановок все покидали свои экипажи и, расположившись на природе в каком-нибудь красивом месте, вели спокойные беседы, смеялись, бродили по живописным местам, трапезничали за одним столом. Данное обстоятельств невероятно всех сблизило и подружило.
Конечно, Яков и Ханде вели себя учтиво с господами, не забывая правила и традиции.
Вместе со всеми радовалась и Аиша, хотя, вечерами, глядя на звёздное небо, становилась, вдруг, грустной и задумчивой.
В эти моменты Хатидже обнимала дочь за плечи, и та, прижимаясь к материнской груди, печально смотрела ей в глаза, словно просила помощи.
Ханде и Яков тревожно переглядывались, не понимая, что происходит с их любимицей.
После десяти дней пути, кортеж Османа-паши на закате дня въехал в столицу Румелии Софию и остановился возле господского дворца.
Усталые тела путешественников молили об отдыхе, и для них был приготовлен хамам и уютные постели в своих покоях.
Ханде заняла бывшую комнату, которая до сих пор пустовала, как, впрочем, многие в огромном дворце.
Яков попрощался и ушёл в свой дом, обещав Аише навещать её.
Однажды, решив дела с Османом-пашой, Яков вышел в сад, чтобы встретиться с внучкой.
- Мышь, иди-ка сюда, - позвал он девушку и тут же осёкся, - тьфу ты, никак не привыкну! Аиша-султан, подойди к деду!
Аиша, занимавшаяся в беседке рукоделием, вскочила и, смеясь, подошла к Якову.
- Если уж ты, дедушка, хочешь проявить почтение к члену династии, то должен сам подойти ко мне, - весело заявила она, обняв его за шею и смачно чмокнув в колючую щеку. Яков оторопел.
- Да ладно, я пошутила. Ты мой дедушка и старше меня, значит, ты тоже член династии, и главнее меня. Что сказать хотел?
- Мне нравится, как ты рассудила, - широко улыбнулся он и погладил внучку по голове. - Посмотри-ка на меня - я совсем старый или как? – выпрямился он и гордо поднял голову.
Аиша ответственно подошла к делу, сделала два шага назад и стала внимательно разглядывать Якова, наклоняя голову то вправо, то влево.
- Нет, дедушка, не совсем, - вынесла она свой вердикт, - у папы тоже морщины есть, только он красивый такой, волосы ровненько пострижены, борода аккуратная, и щёки не колючие.
Яков весело рассмеялся.
- Спасибо, внученька, порадовала ты меня. А я вот жениться надумал, да побаиваюсь, не слишком ли стар для жениха, - разоткровенничался он.
- Правильно, дедушка. Нечего тебе одному жить. Мы с тобой, конечно, видимся, но дома-то ты один, скучно тебе. Появится жена - хоть будет, с кем поговорить. Приметил уже кого или только собираешься? - по-взрослому участливо спросила она.
- Да собираюсь пока, - усмехнулся в бороду Яков, - может, ты кого посоветуешь? У тебя во дворце тьма народу, служанки да калфы разные.
Аиша наморщила лоб и на минуту задумалась.
- Слушай, дедушка, а как тебе моя няня? Она тут про тебя спрашивала, - прищурилась она.
- Да? А что спрашивала? - с лукавыми искорками в глазах взглянул на внучку Яков.
Именно эту женщину он имел в виду, говоря о женитьбе, и решил послушать мнение внучки.
Ханде-хатун давно нравилась ему, с первого взгляда, когда увидел её там, на берегу, возле селения.
Позже, случайно встречаясь с ней, он с удивлением заметил, что женщина, невзначай подняв на него глаза, задерживает взгляд дольше, чем положено во время приветствия.
Однажды он заговорил с ней, и она охотно поддержала беседу. Потом они встречались ещё несколько раз, и Яков убедился, что Ханде проявляет к нему интерес. Он сначала удивился, а потом очень обрадовался и подумал, что, может, на старости лет познает мужское счастье и обретёт семью.
- Спрашивала, была ли у тебя жена, куда она делась, и женился ли ты потом ещё, - честно ответила Аиша..
- И что ты ей ответила? - с любопытством спросил Яков.
- Я сказала, что жену ты схоронил уже давно, а таких, как она больше не встретил, потому и один. Ты ведь так мне рассказывал?
- Да, верно. Молодец, Мышка, запомнила мои слова, - похвалил он внучку.
- Так что, дедушка, сказать Ханде-хатун, что ты на ней жениться хочешь? Она хорошая, добрая, и руки у неё ласковые, я люблю, когда она мне волосы расчёсывает. Думаю, она обрадуется. Только ты постригись и бороду побрей, - дала она ему добрый совет.
Яков рассмеялся и пообещал привести свой внешний вид в порядок.
- Я потом приведу её к этой беседке и оставлю вас одних для разговора, - заговорщицким тоном произнесла Аиша, и Яков согласно кивнул.
- Спасибо тебе, моя госпожа-Мышка! Ну, иди! Матушка, небось, скучает по тебе. Да! Я же сказать хотел, что некоторое время приходить не буду, ты не волнуйся и не скучай, - улыбнулся он.
- Что же ты, дедушка, самое главное чуть не забыл сказать? – посмотрела она на него с укором, - И почему же ты не будешь приходить?
- Поеду я на Корфу, встретиться надо с господином Кавьяром, я же служу у него, ты знаешь. Дело важное и, можно сказать, секретное. Осман-паша сказал, что письмо опасно посылать, надо поговорить с глазу на глаз, - склонившись к самому уху внучки, тихо сказал Яков.
- Ты что, Аиша? Расстроилась? А ну-ка посмотри на меня! – встрепенулся он, заметив выступившие на глазах внучки слёзы. – Мышка моя! Да я вернусь скоро! Я тоже по тебе скучать буду! Ну, не плачь! Может, письмо Манолису с Софией напишешь? Я с ними встречусь, передам. Да и госпоже Эстэр с Мехмедом надо бы весточку послать, так, мол, и так, спасибо, лицо моё зажило…
Не успел он договорить, как Аиша уткнулась ему в грудь и залилась горючими слезами.
- Господи ты, боже мой, внученька! Да что же с тобой творится? Расскажи ты мне! Я же вижу, что ты сама не своя, порой, делаешься? Что-то тебя гложет изнутри, будто червячок какой. Девочка моя, что за печаль с тобой приключилась? – обнял он её и тяжело вздохнул, вспомнив, какими глазами его Мышка смотрела на своего лекаря.
…А в это время на далёком Корфу Эстэр беспокоило моральное состояние сына. Женщине не удалось вывести его на откровенность, и она решила посоветоваться с мужем.
- Ибрагим, тебе не кажется, что с Мехмедом что-то происходит? – спросила она как-то поутру супруга, когда они завтракали.
- Да? А что такое? Я ничего не заметил, - пожал он плечами.
- Он в последнее время какой-то угрюмый, неразговорчивый. Мне это совсем не нравится, - нахмурилась Эстэр.
- Ты преувеличиваешь, дорогая. Мехмед много работает, устаёт. Возможно, ему нужен отдых, с этим я соглашусь.
- Нет, Ибрагим, дело не в усталости. Он и раньше уставал, однако был довольный и жизнерадостный, а сейчас даже успехи в работе его не радуют.
- Ну, хочешь, я с ним поговорю?
- Да, Ибрагим, попробуй, только осторожно, как мужчина с мужчиной. Мне он впервые не захотел открыться.
- Хорошо, договорились. Сегодня же встречусь с ним.
Вечером Ибрагим вернулся домой и рассказал жене, что откровенная беседа с сыном практически не состоялась, Мехмед просто вежливо ушёл от разговора.
Данное обстоятельство ещё больше насторожило и обеспокоило Эстэр, и она решила во что бы то ни стало выяснить причину удручённого состояния сына.
Тем временем Яков встретился в беседке с Ханде, чтобы серьёзно поговорить с ней о женитьбе и дать время подумать, пока он будет в отъезде.
- Яков, мне не нужно время для размышления, я готова тебе прямо сейчас ответить “да”, - к его огромной радости сказала она, - нужно быть слепой, чтобы не видеть всех достоинств, которые есть в тебе. Как можно остаться к ним равнодушной! Какая женщина не захочет иметь такого мужа, как ты? Мне нужно поторопиться, пока ты не обратил внимание на какую-нибудь гурию из дворца, - кокетливо улыбнулась она, и он с удовольствием подхватил её шутливый тон.
- Да какие там гурии? Там одни фурии, и только ты среди них ангел!
Потом они обсудили будущее событие и связанные с ним перемены в жизни обоих, немного коснулись прошлого и вспомнили об Аише.
- Ханде, ты девочку видишь чаще, чем я, тебе не кажется, что с ней что-то происходит? – нахмурился Яков, - я вырастил её с пелёнок, люблю её и очень беспокоюсь о ней.
- Знаешь, Яков, пожалуй, ты прав, я ещё там, в дороге увидела какую-то тоскливую грусть в её глазах, - согласилась женщина.
- Вот-вот, - подтвердил Яков, - у меня есть на этот счёт кое-какие соображения, - задумчиво проговорил он.
- Ты поделишься со мной ими? – заглянула она ему в глаза.
- Да, Ханде, поделюсь. Только и ты обещай мне ответить на мои вопросы, - пристально посмотрел он на женщину.
