Переписка Александра III и Марии Федоровны, охватывающая 1884—1894 годы, представляет собой уникальный исторический документ, раскрывающий тонкости личных и семейных отношений, переживания и характеры венценосных супругов.
Отношения супругов
Отношения между Александром III и Марией Федоровной, несмотря на все трудности и государственные обязанности, были наполнены любовью, взаимопониманием и уважением. В своих письмах Александр III часто выражал благодарность и нежность к своей жене. Например, он писал:
«Я хочу обнять Тебя только мысленно и желать от всей души нам обоим наше старое, милое, дорогое счастье; нового не нужно, а храни, Господи, нам то счастье, которым мы уже благодаря Твоей великой милости пользуемся более 11 лет!».
Мария Федоровна отвечала супругу такой же теплотой и преданностью. В одном из писем она упоминает: «28 счастливых лет, за которые я благодарю нашего Господа и моего больше всего на свете любимого Сашу!». Такие обмены демонстрируют глубокую эмоциональную связь между супругами.
Александр тяжело переносил разлуку. Он иногда прижимал к лицу оставленную ею в комнате шаль и вбирал её запах. Часто близкие видели на его глазах скрываемые Императором слезы.
Сегодня завтракал с Мишей и Беби втроем, а потом они были у меня в кабинете и смотрели картинки. Это такая радость и утешение иметь их при себе, и они так милы со мной и вовсе мне не мешают. В 3 часа мы поехали с Мишей верхом, воспользовавшись отличной погодой, и сделали прогулку в 1 ½ часа, а потом еще гуляли пешком.
Беби принесла мне утром фиалки, они чудно пахнут; как жаль, что ты не можешь ими наслаждаться, да и вообще, что уехала как раз в лучшее время года для Гатчины, и так пусто и грустно без тебя, моя милая душка Минни, я был в твоих комнатах, был и в спальне, так все тихо, пусто, помолился перед нашими образами у постели и, грустный, вернулся к себе!
А разлуки были порой длительные. Мария Федоровна проводила все больше времени с больным чахоткой сыном Георгием в Абас-Тумане (Крым).
«Что за горе и испытание послал нам Господь, быть столько времени в разлуке с дорогим сыном и именно теперь, в его лучшие годы жизни, молодости, веселости, свободы! Как мне его недостает, выразить не могу, да и гово рить об этом слишком тяжело, поэтому я и молчу, а в душе ноет постоянно, неутешно! Тяжело, слишком тяжело! <...> Вижу, что прегрустное письмо вышло, как раз к твоему возвращению, да что же делать. Теперь я много бываю один, поневоле много думаешь, а кругом тебя все невеселые вещи, радости почти никакой! Конечно, огромное утешение дети, только с ними и отдыхаешь морально, наслаждаешься ими и радуешься, глядя на них», — пишет в 1992 году Александр супруге.
Ездила она и к родне в Данию. Возможно, что-то было бы иначе, если бы она могла предвидеть скорый уход любимого из жизни и катастрофу, на пороге которой стояла Россия. Пройдёт всего 23 года с момента ухода из жизни Саши, и все рухнет навсегда — и рухнет страшно, горько, невозможно для осмысления.
Отношение к детям
Дети занимали важное место в жизни Александра и Марии. У них родилось шестеро детей: Николай, Александр, Георгий, Ксения, Михаил и Ольга. Каждый из родителей имел своих «любимчиков». Мария Федоровна больше внимания уделяла старшим детям — Николаю, Георгию и Ксении, тогда как Александр III предпочитал младших — Михаила и Ольгу.
Мария Федоровна, обучая детей уважению и доброте, писала Николаю: «Никогда не забывай, что все глаза обращены на тебя, ожидая, каковы будут твои первые самостоятельные шаги в жизни». Николай не был слабым человеком. Но он был человеком «серебряного века», если так можно выразиться, в том смысле, что он не мог справиться с надвигающимися жесткими вызовами, главные из которых таились внутри страны. До последних дней в доме Ипатьева он сохранял преданность Родине и нежность к людям, даже тем, которые его унижали. Это было не то время, в котором можно было выжить, подставив вторую щеку. Но родители дали детям современное воспитание, которое не стимулировало в них развитие жестокости и насилия. Это сделало их необычайно уязвимыми перед возникшей в России волной этого насилия, развязанного большевиками на долгие годы.
Александр III также активно участвовал в воспитании детей, стараясь проводить с ними время, несмотря на многочисленные государственные обязанности. Например, он мог часами кататься с детьми на санях, строить ледяные горки и дома в парке. Однако, по мере взросления, дети всё больше уходили в свой мир, что огорчало Александра. «Вообще, когда дети подрастают и начинают скучать дома, невесело родителям, да что делать? Так оно в натуре человеческой. <...> Я должен сказать, что постоянно радовался и ждал того времени, когда она [Ксения] подрастет, чтобы с ней кататься, ездить в театр, увеселять ее, но ничего этого нет; я ей не нужен, со мной ей скучно, и ничего общего между нами нет, только утром поздороваемся, а вечером — спокойной ночи, и все! Умоляю тебя ей ничего об этом не говорить, будет еще хуже, так как будет ненатурально, а для меня еще тяжелее, и окончательно это ее оттолкнет от меня. Я бы ни за что не сказал тебе об этом, да так уж с сердца сорвалось, слишком долго держал в себе и теперь, так как я один и далеко не весело мне, все это и вырвалось из груди!», — писал он жене весной 1892 года. А ведь на тот момент Александру было всего 47 лет! А он уже 11 лет нес бремя правления Россией и родил с Минни 6 детей (второй ребенок – Александр – прожил недолго).
«Мишу я отпустил на два дня в Заречье на рыбную ловлю — радость большая. Владимир и Михень приехали к чаю, остаются к обеду. Ники уехал в театр в Петербург. Крепко обнимаю тебя, детей. Саша», — пишет Александр Минни. Александр обожал Мишу. Кстати, Миша больше всех детей на него походил. Вот как пишет о времени проведенном в застенках большевиков Валентин Платонович Зубов (куратор Гатчины):
Александр очень волновался, что дети так быстро отдаляются. Возможно, в этих волнениях было больше подспудных беспокойств за судьбу Империи и детей. Александр чувствовал приближение драмы. Следствием непереносимости бремени правления Россией стал его ранний уход из жизни. Если познакомиться с перепиской и воспоминаниями современников, в том числе его врача, можно совершенно уверенно сказать, что Саша прожил бы намного дольше, если бы не стал Царем.
Он часто писал Минни о том, как тяжело ему дается царская ноша: «Каждый день, на протяжении всех лет царствования, я делал свое “царево дело” так, как умел, так, как подсказывали мне разум и сердце». Он писал о политических трудностях, волнениях и государственных делах, которые его тревожили. В одном из писем он упоминает: «Минни, мне так тяжело видеть, как наш народ страдает. Я делаю все, что в моих силах, чтобы улучшить их жизнь, но иногда кажется, что мои усилия тщетны». Относительно искренности Царя нет сомнений. Вот что пишет о нем министр финансов Витте, наблюдавший его всю жизнь:
Я не стану спорить о том, что император Александр III был человек сравнительно небольшого образования, можно сказать — он был человек ординарного образования. Ну вот с чем я не могу согласиться и что часто мне приходилось слышать, это с тем, что император Александр III не был умным. Надо условиться, что подразумевать под словом ум: может быть, у Императора Александра III был небольшой ум — рассудка, но у него был громадный выдающийся ум — сердца; это — своего рода ум, присутствие которого часто, в особенности в положение лиц, которым приходится умом предвидеть, предчувствовать и предопределять, несравненно важнее ума рассудка. Наконец, у императора Александра III было совершенно выдающиеся благородство и чистота сердца, чистота нравов и помышлений. Как семьянин — это был образцовый семьянин; как начальник и хозяин — это был образцовый начальник, образцовый хозяин. У него никогда слово не расходилось с делом. Он мог относительно того, в чем он был не уверен, не высказать, смолчать, ожидать; но если что-нибудь он сказал, то его слово можно было рассчитывать, как на каменную гору.
Мария, в ответ, старалась поддержать мужа, напоминая ему о его силе и значимости. Она пишет: «Саша, ты делаешь великое дело для нашей страны. Я верю в тебя и всегда буду рядом, чтобы поддержать».
Психологические портреты Александра III и Минни
Из переписки вырисовываются яркие психологические портреты Александра III и Марии Федоровны. Александр III предстает как сильный и решительный правитель, который, однако, был глубоко религиозен и склонен к самопожертвованию ради блага России. Он часто молился о поддержке и помощи в своих трудах:
«Меня постоянно ожидает страшная и трудная обязанность и ответственность, но я не падаю духом, потому что знаю, что Господь со мною и в трудные минуты моей жизни я уповаю на Его милосердие».
Александр III предстает как сильный, но в то же время уязвимый человек, который несёт огромное бремя ответственности. Его письма полны раздумий о судьбе страны и народа, что показывает его глубокую заботу и стремление к справедливости.
Мария Федоровна, напротив, демонстрирует мягкость, поддержку и оптимизм. Её письма полны тепла и заботы не только о муже, но и о детях. Она умеет вдохновлять и поддерживать, даже когда сама переживает трудные моменты. В одном из писем она пишет: «Саша, твоя сила и мужество всегда восхищали меня. Не забывай, что рядом с тобой есть те, кто любит тебя и готов помочь в любую минуту».
Далее Александр: «Сегодня был тяжелый день на совете. Столько вопросов, требующих немедленного решения. Иногда мне кажется, что я не справлюсь с этой нагрузкой».
Мария отвечает: «Мой дорогой Саша, помни, что у тебя есть семья, которая любит тебя и поддерживает. Ты всегда можешь положиться на нас, и мы вместе преодолеем все трудности».
Такая переписка показывает не только их личные отношения, но и характер каждого из них. Александр — сильный, но иногда уязвимый лидер, а Мария — поддерживающая и любящая жена, которая всегда рядом, чтобы подбодрить и поддержать.
Переписка супругов была экспроприирована большевиками в Аничковом дворце. Несмотря на трагедию, остается быть благодарными храниелям, которые сумели не дать уничтожить ценные исторические документы, которые лучше любых историков расскажут нам о том, какими были правители России до революции.
P.S. Абас-Туман. Вторник. 7 июня 1894.
За 4 месяца до смерти Александра…
Мой дорогой и любимый душка Саша, радость моего сердца. Скорее всего это будет мое последнее письмо отсюда, в субботу мы уезжаем, и мои письма уже не застанут тебя в Петергофе. С Божьей помощью мы увидимся ровно через не делю в печально известном Борки! Я так счастлива предстоящей встрече с тобой, мой ангел Саша, как мне тебя не хватало, я не могу тебе описать...
