Авдотья встретила гостей на пороге дома бледная и перепуганная. Сначала Горазд подумал было, что Ждан вновь разбушевался, будучи во хмелю. Но нет: Ждан, и даже Прошка, вышли к ним на твердых ногах. Они тоже выглядели обеспокоенными и бледными.
Горазд подал женщине корзину со снедью, а Мечислав вручил Прошке крынку с молоком.
- Ну, - сказал Горазд, - до утра запирайте двери. Утро вечером мудренее, авось Бог милует, вернется Тихомир. А, коли нет, соберем снова народ, всех, кто сможет, и пойдем искать, покуда светло.
Авдотья со Жданом как-то странно переглянулись и явно хотели что-то сказать, но не решались.
- Так… - начал было Ждан, почесав затылок, - искать-то более не надобно…
- Как, не надобно? – не понял Горазд.
- Так… вернулся Тишка-то… он, слышь, в лесу-то заплутал… ну, и заночевать пришлось там… а, как огонь разводил, стал полешки рубить, так со всего маху топором-то себе по ноге и дал… едва до дому добрался… чудом каким-то дорогу отыскал…
Горазд не верил своим ушам, а Мечислав нахмурился. Не было веры этому странному мужичонке, который и говорил-то не очень вразумительно, будто выдавал первое, что приходило в голову.
- Постой, выходит, Тихомир – жив-здоров? – поразился Горазд. – Выходит, это мы только на оборотня нарвались? И Вятко пропал ни за что, ни про что…
Авдотья заплакала, а Ждан замялся и пробормотал:
- Дома Тихомир, жив он… лежит только: нога-то болит, почитай, чуть не отрубил ее вовсе… ну, будь здоров, нам пора на ночь запираться… прощайте же…
И он собрался было захлопнуть дверь перед носом у незваных гостей.
- Погоди-ка, - Горазд придержал дверь ногой, - надобно нам с Тихомиром потолковать.
- Потом, потом, - торопливо отмахивался Ждан, - не до бесед ему. Лежит, родимый, жар у него. Поди, и крови много потерял!
Но Мечислав без особых усилий распахнул дверь, подвинув хозяина, и они с Гораздом вошли в дом.
Бедным было это жилище. Хоть чистоту Авдотья с Голубой и старались блюсти, а какой-то необжитой казалась изба. На полу местами валялась примятая солома – то ли для тепла, чтобы из щелей не сквозило, то ли просто от нерадивости домочадцев. Печь выглядела облупленной и была уставлена старыми обожжёнными горшками, пища в коих явно готовилась с незапамятных времен. На худом плохо выскобленном столе лежали луковицы, несколько печеных яиц и валялись огрызки яблок.
Горазд редко бывал у Ждана, и каждый раз как впервой приходилось ему привыкать к эдакой убогости. При живых-то хозяевах, да разве ж так надобно дом содержать! Эх, махнул он рукой мысленно, куда там… хоть и говорят, что бедность – не порок, да тут сам Ждан виноватый, что живет его семья худо… Дображничается, поди, скоро, что вперед ногами выносить придется! Прошка тоже хорош: парень молодой, здоровый, а живет трутень трутнем. Щи хлебает, горя не знает. Полежал бы он так на печи у него, Горазда! Как же! Мигом бы уразумел, что к чему. До стола б допущен не был, покамест работу не сделает. Голубу вот только жалко: пропадает, девка, в семье такой непутевой. Кто ж ее замуж потом возьмет из дома бестолкового? Чай, добра-то никакого не нажили, чтоб дочери оставить после себя. Приданого гребень, да веник, да алтын денег. Да-а-а…
Ждан засуетился в горнице, стараясь загородить собой лежащего на лавке Тихомира. Тот был бледен и покрыт лихорадочным потом. Сверху на него был наброшен старый тулуп и гора какого-то тряпья, а под голову подложена охапка соломы. Мечислав бросил многозначительный взгляд на Горазда, а потом сказал:
- Ему же совсем худо, бедолаге! Не привести ли травницу вашу? Он огнем горит!
- Нет, нет! - отмахивался Ждан. – Не надобно ничего! Отлежится малость, да обойдется все!
- Авдотья, - обратился Горазд, - ты что, мать, молчишь? Лихорадка у Тихомира. Что с раной его? Промыть ее надобно, да перевязать, как положено. К Малуше за снадобьями сходила бы! Лучше б, конечно, самой ей взглянуть.
Женщина отвечала, тихо плача:
- Не надобно, батюшка, никого тревожить, сами справимся! Я уж промыла рану-то. Пущай полежит, глядишь, отпустит!
- Хмм… Слышишь ты нас, Тихомир? Как тебя эдак угораздило-то? Топором по ноге рубануть – не шутка! Бог тебя миловал, что оборотень не встретился. А мы тебя в ночь искать пошли. Ходили-ходили, да на нечисть эту и напоролись. Вятко зверь насмерть подрал, слыхал?
Тихомир не отвечал, лежа в беспокойном сне.
- Отлежаться ему надобно, - повторял Ждан, - отлежаться!
С самыми противоречивыми чувствами вышли оттуда Мечислав с Гораздом.
- Не по душе мне все это, - мрачно признался дружинный, - чую, скрывает что-то мужичок ваш.
- Чего ему скрывать? – отвечал Горазд. – Скрывать им всем нечего, про житье-бытье их бражное вся деревня знает. Эх, Ждан… а ведь было время, обыкновенный мужик был, как все. И землю пахал, и охотился, рыбачить любил… бывало, вместе на реку ходили… руки у него золотые, так-то… Прошку вон, обучил плотницкому делу, а тот работать не желает…
- С чего ж все наперекосяк-то пошло?
- Да вот, как-то пошло-поехало, когда Тишка еще мальцом был… пристрастился Ждан бражничать, так во хмелю и живет много лет… беда… Голуба-то, бедная девка, его другим и не знает…
Мечислав ничего не ответил, но было видно по его лицу, что он терзается смутными подозрениями.
Найда, как услыхала, что Тихомир вернулся, хоть и покалеченным, вздохнула спокойно. Значит, миновала его страшная погибель, не попался он оборотню в лапы.
- Что ж Авдотья-то, - не понимала Матрена, - отчего за Малушей не пошла? Ежели ногу-то себе Тишка повредил, да в беспамятстве лежит, стало быть, дело худо!
- Не пойму я их, мать! – отмахнулся Горазд. – Говорили мы им, что надобно снадобья особые, чтоб жар спал да лихорадить его перестало, ан они не слушают! Пущай поступают, как знают… помрет Тишка, неровен час, - тогда взвоют!
- Что ты говоришь, отец! – испугалась Найда. – Может, я сбегаю за Малушей? Приведу ее к ним?
- Сиди! – приказал Горазд. – И не высовывайся. Коли надобность станет, сам пойду, а нынче стемнело уже. Двери заперты.
Найда послушно смолкла. Но про себя твердо решила, что назавтра улучит время и Тишку проведает. Жалко ей его было. И как-то сама она не заметила, что прежняя ее нежность к нему прошла, уступив место другим чувствам. Жалость, беспокойство – вот что у нее вызывал некогда милый сердцу человек. Но не более того.
- Давайте-ка ужинать да спать ложиться, - сказал Горазд. – Почитай, вторые сутки пошли, как мы с Мечиславом на ногах.
Последующие дни не принесли добрых вестей. Народ в селении был напуган случившимся в лесу. В действительном существовании оборотня теперь никто не сомневался. Частокол вокруг деревни усердно осматривали на надежность, прилаживали новые засовы в избах, покрепче, ворота селения посадили охранять самых злых из имеющихся псов. Но был ли в этом толк, если волколак однажды уже смог пробраться во дворы?
Найда испытывала страх и вместе с тем странную, гнетущую тревогу. Самой себе не могла объяснить она тяжкого предчувствия, лежавшего камнем на душе. Сбегать к Тихомиру так и не удалось: заботы нежданные дома свалились, да отец со двора не выпускал. Зорко следил он, чтоб Найда делом была занята, а сам думу крепкую думал.
Когда схоронили Вятко, к вечеру явились в дом к Горазду мрачные Молчан с Радимом. Потолковать было надобно, да насчет совета порешить.
Молчан пребывал в глубоком горе, однако старался держаться стойко. В Радиме же проснулась тихая ярость. Он ходил хмурый, угрюмый, а глаза его горели неспокойным огнем: в них полыхала жажда мести. Найде ее жених стал напоминать сноп соломы, который мигом вспыхнет, если на него попадет яркая искра.
Она боялась заговаривать с ним, боялась утешать. Так и не дождавшись ее участия, Радим сам обратился к ней, покуда сидели они во дворе вдвоем:
- Слыхал я, так и лежит Тихомир хворым, как из лесу вернулся. Но он-то лишь хворый, а брата моего не вернешь… Ни за что Вятко погиб…
- Вятко защитить всех хотел. Смелый он у вас был!
Радим зло сверкнул глазами:
- А что проку, коли и хотел? Ради Тихомира мы в лес ночью пошли, а тот здоровехонек оказался! Кабы знать, что вернется он невредимым, не пошли б мы его искать, смерти бы не искали! Вятко теперь в земле лежит, а оборотня мы только всполошили… теперь точно житья спокойного не будет!
Найде было горько, что обвинял Радим во всем Тишку, но ей и самой Вятко жалко было. Пропал напрасно… если бы оборотня убили, его гибель была бы хоть чем-то оправдана…
- Не суди Тихомира, что он жив остался. Не виноват он. Видать, уберег его Господь от встречи с оборотнем.
- А брата моего ваш Господь не помыслил в живых оставить?!
В словах Радима прорывалась жгучая боль. Не мог он смириться со смертью Вятко, не хотел. Найда вздрогнула: до того зол на весь белый свет был ее жених.
- Неведомы нам помыслы Божьи… - начала было она.
- Нет у него никаких помыслов! – гневно крикнул Радим. – Нет и не было! Что есть ваш Бог?! Где видна его справедливость?! Чем брат мой виноватый, что голову сложил первее всех? Нет, не остановлюсь я теперь, покуда не отомщу… только покажись мне эта нечисть… на куски порву…
- Что ты, Радим! Здесь одному нельзя. Сообща надо… обдумать все… коли и ты пропадешь, кому лучше станет?
- Ты за меня боишься?
Радим приподнял двумя пальцами подбородок Найды, чтобы заглянуть ей в глаза. Вероятно, он хотел прочитать в них нечто, похожее на беспокойство или нежность. Найда быстро опустила взгляд.
- Семье твоей лучше не станет. Мать и отца пожалей. Не рвись на скорую смерть.
Радим усмехнулся.
- Знаю я, что не хочешь ты нашей свадьбы. Но, коли сговорились, пути назад нет. И я обманутым быть не желаю, это тебе уразуметь надобно.
- С чего ты речи об этом повел?
- С того, что не слепой я. Да и народ вокруг тоже. Ты и смотреть в мою сторону не желаешь. Но ничего, привыкнешь со временем. Свадьбу сыграем, будет тебе забот довольно. Сыновей наших растить станешь.
К горлу Найды подкатила волна слез. Чувство, будто ее загоняют в угол, точно зайца, росло с каждым днем.
- Знаю я это, Радим. Отцу я перечить не стала: он судьбу мою сам решил. Но тебе скажу, что над сердцем моим ты не властен. Как не властен никто из других людей. Не скрывала я от тебя, что не лежит душа у меня к этой свадьбе, так уж не обессудь. Не требуй от меня скорой ласки. Время нужно, чтобы привыкла я к тебе.
- Привыкнешь, - пообещал Радим, и в глазах еще зажегся другой, страстный огонь. – А для того, чтобы ты поскорей оттаяла, больше бывать с тобой стану. Ты невеста моя, и никто поперек теперь ничего не скажет!
Он с силой притянул Найду к себе и впился губами в ее губы, долго от них не отрываясь. Бежать, упираться было бесполезно. Радим был силен, а уж если задумал что, совладать с ним точно не получилось бы.
Домой Найда вернулась на нетвердых ногах. Отчаяние грызло изнутри, точно дикий зверь. Ничего, ничего нельзя уже изменить! Будущая жизнь представлялась ей сплошным черным пятном. И что делать, как найти в себе силы вынести это, она не ведала.
Назад или Читать далее (Глава 15. Гибельные раны)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть
