Есть мнение, в трактате «О природе вещей» Тита Лукреция Кара упоминаются смена геологических эпох и многократное изменение мира живых существ. Это – ошибочное мнение. Римляне не имели понятия о геологии, – соответственно, об «эпохах». Равно, как и об эволюции видов. Представления о развитии, – даже просто «развитии», как таковом, – начинают формироваться только в XVIII столетии… Но как-то же себе люди античности прошлое планеты представляли?
В средние века всё было просто. Прошлое не представлялось никак. Витал Святой Дух над водами, витал… неопределённо продолжительное время. Потом, вдруг, мир за шесть дней был сотворён, и начиная с седьмого уже ничего в нём существенным образом не менялось. Понятно, что римлян и греков такое объяснение не удовлетворило… Хотя, почему «понятно»? В начале новой эры, когда Кар писал свою «Природу», – уже начало удовлетворять.
Пока же худшего не произошло, римляне пытались подойти к проблеме с позиций античного рационализма. Материальный мир толковался на базе философии Эпикура, наряду со стоицизмом и неоплатонизмом входившей в число наиболее популярных.
Эпикурейство, вообще, учение прежде всего этическое, понимаемое в наши дни вообще редко, и, обычно, превратно. На основании эпикурейского лозунга «Удовольствие – высшее благо»… По духу же своему оно было ближе к восточным философиям, – в частности, к в некой мере знакомому современному человеку буддизму. Целью философии Эпикур считал не объяснение мира, а достижение просветления – личной гармонии с Космосом. Постигнув суть бытия логически, мудрец избавлялся от страха смерти, переставал снедаться страстями, и так обретал душевный покой. Именно это и понималось под «удовольствием» в эпикурействе. Характерно (для греков) было и то, что просветления требовалось достичь, продолжая жить в обществе, – не в пещере или не хижине на вершине горы. Эпикур прославился тем, что принимал в свою философскую школу женщин и даже рабов, – лишь бы платили.
Этическая сторона эпикурейства интересна, но не имеет отношения к делу. В любом случае, эпикурейская этика обосновывалась эпикурейской же натурфилософией – суммой представлений о материальном мире. Философия же эта была условно материалистической. Эпикур полагал, что боги, видимо, есть… где-то, в пустоте между мирами… Но в любом случае, они-то уже достигли просветления, а значит, в жизнь смертных вмешиваться не станут. Существенную роль играл также эмпирический подход. Эпикур считал, что реальность дана в ощущении, и только через ощущения, – видимое и слышимое, а не через логику, не через рассуждения, – можно постичь истину.
...Боги же были даны в ощущении только древним героям, а особенно героиням, часто от них беременным. Нам же, людям современным, живущим в просвещённый III век до новой эры, уже не даны, говорил Эпикур. Ну, значит, и всё с богами. В бессмертие души эпикурейцы тоже не верили.
Таким образом, эпикурейское, как и вообще позднеантичное мировоззрение, было, в основных чертах, материалистическим. Все процессы в мире, – даже самые таинственные, такие как молнии, гром, радуга, извержения вулканов и кометы, – сводились лишь к движению атомов.
Идею атомизма, эпикурейство заимствовало у Демокрита. Но с уточнениями. Можно бы даже сказать, что Эпикур открыл принцип неопределённости… Хотя, это будет неверным. Демокрит, просто, пришёл к выводу, что раз есть материя, то должны быть и мельчайшие её частицы, комбинацией которых объясняются (как-то, он не вникал) свойства физических тел. Однако, логически из этого следовала предопределённость всех событий, независимость их от осознанного выбора. Человек же и сам представлял собой конгломерат атомов, а значит и мысль, это движение каких-то частиц… Эпикур же утверждал, что атомы ведут себя сложнее, чем сталкивающиеся камни, и могут отклоняться от закономерных траекторий, если кому-то случиться помыслить мудрое.
...Но что ж с миром? Эпикур, вообще, считал что количество миров (планет) бесконечно. Что однако, не подразумевало понимания, как подобных Земле планет видимых небесных тел, – включая Луну и собственно известные грекам планеты: Меркурий, Венеру, Юпитер и Сатурн. Небесные тела ещё долго рассматривались, как отдельная (и даже состоящая из каких-то других атомов) сущность…
Количество миров было бесконечно, поскольку бесконечной была вселенная. Эта мысль трудно многим даётся даже сейчас, но людям мудрым представлялась очевидной ещё во времена Эпикура. Ибо если пространство ограничено, то что за его границей?.. Стоп. «За» – понятие определённое в пространстве.
То есть, пространство бесконечно. А время? С временем Эпикур видел ту же проблему. Логичнее всего (требует меньше всего допущений) исходить из того, что время было всегда. Его никто не творил, оно не появлялось и не могло появиться… Иначе же получилось что когда-то было время, когда бы ещё времени не было… Данная точка зрения (не считая иррациональной религиозной) господствовала до XVII столетия, – до открытия космологических парадоксов. Объяснение же, как время могло существовать всегда, но только с момента Большого Взрыва, начало вызывать ненависть ещё позже… Эпикура это не беспокоило.
То есть, пространство, время, материя не тварны, и были всегда. Но всё сущее – движение материи. Почему она движется? Ну… это её естественное свойство. Куда она движется? Ну… это уже интересный вопрос.
Стационарный мир должен постоянно меняться, – меняется же, это можно наблюдать. Но как в таком случае он может оставаться стационарным и не измениться «совсем» даже за целую вечность? Если бы мир разрушался и деградировал, он бы бесконечное время назад рассыпался на атомы. Если бы он… шёл ещё к чему-то, то пришёл бы, опять-таки, бесконечное время назад.
Наиболее экономичной тогда представлялась, – и сейчас представляется с точки зрения людей, в умах которых два тысячелетия развития не оставили следа, – картина зацикленного мира, – погибающего и возрождающегося. Это и можно понять у Лукреция, как «геологические эпохи», с наступлением каждой из которых море, суша, животные и люди образуются из атомов заново.
Стоит однако, отметить и даже подчеркнуть, что данная цикличность не считалась античными философами важной. Как-либо иначе, нежели разумное разрешение конфликта между движением и вечностью, они её не воспринимали. В частности, над вопросами длительности циклов и природы событий отграничивающих одну эпоху от другой, – как вопросами не имеющими отношения к этике, – они не задумывались.
