Артём Николаевич Рубцов был призван на строительство шоссе Москва-Куйбышев во время Великой Отечественной войны.
Условия работы и жизни были крайне тяжёлые, он заболел, лежал в казарме. После воспаления лёгких его мучил гнойный плеврит. Он медленно умирал. На его счастье, комиссия постановила: в 24 часа отправить домой. В сопровождении медсестры его привезли в село Агломазово Рязанской области. Лечил его местный фельдшер, и вылечил. Через несколько месяцев после лечения его признали годным в строй и зачислили в артиллерию. Он стал служить как молодой солдат, возил снаряды, войну закончил в Чехословакии и в августе 1945 вернулся домой среди немногих односельчан, оставшихся в живых. Он рассказал своим детям историю, непосредственным участником которой стал.
«Слышали, говорят: «За ним как за каменной стеной». Это я вполне мог сказать о своём напарнике, с которым мы без малого три месяца возили снаряды. Точнее сказать, возил на своей безотказной полуторке он, а я помогал нагружать – сгружать. Уважал я его безмерно, хотя был он вдвое моложе, но всё знал, всё умел, из любой воды мог выйти сухим. Всегда я был сыт, обут-одет, как положено настоящему солдату. Он снисходительно хлопал меня по плечу, приговаривая: «Вот так-то, учитель, надо всё обдумать, всё взвесить, прежде чем браться за дело». Я был уверен, что он всегда прав и в беде не бросит.
Однажды на дороге подобрал он пожилую женщину с мальчиком лет пяти-шести. Она несла узел. Сказала нам, что они возвращаются домой, что немцев прогнали. Было видно, что случайные наши попутчики устали и голодны. Вдруг немецкий самолёт сбросил бомбу неподалёку и приближался к нам. Николай (так звали моего напарника) заглушил мотор и скомандовал: «В кювет!» Самолёт, не сбросив бомбы, удалился, а мы побежали к машине. Николай, не дожидаясь своих пассажиров, нажал на газ. Я не сразу понял, что же случилось. А он минут через десять остановил машину у полуразрушенного дома и за пол-литра самогона отдал появившейся в развалинах женщине чужой узел даже не зная, что там.
Когда он сел в машину, я так посмотрел на него, что он, видавший виды пройдоха, с испугом сказал: «Ну, что ты? Война всё спишет».
Не помню, как мы вернулись в часть, где сложили снаряды, но я пошёл к командиру и попросился к другому напарнику, и Николай стал ездить один: людей не хватало.
Недели через две мы узнали: прямое попадание. От машины остались обгорелые щепки. А о её хозяине я подумал: «Это справедливо. Что же ты не предусмотрел?».
Автор материала: Дарья Сташкевич, декан биологического факультета ЧелГУ
