Знакомством читателя с книгой воспоминаний ленинградского врача Федора Грачева несколько месяцев назад мы начали разговор о книжной серии «Моя война». Сегодня продолжим его.
Межиздательские серии «Моя война» и «На войне как на войне» представляют мемуары участников Великой Отечественной войны, защищавших Родину на фронтах и в тылу – писателей, артистов, врачей, ученых. Чаще всего это сокращенные версии воспоминаний знаменитых людей советской эпохи.
Серии значительно расширяют читательское представление тех, кто пришел в этот мир уже после страшного лихолетья, о том, как великая война калечила, но и закаляла человека, как делала его гражданином и героем, даже если сам он на передовой не воевал. Война в тылу была не менее тяжка, а порой и не менее страшна.
О том же, что и Федор Грачев, Ольга Берггольц, Даниил Гранин и Алесь Адамович, ленинградском подвиге во время войны и блокады рассказывает в своих воспоминаниях и крупнейший филолог и культуролог, академик Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906 – 1999). В серии «Моя война» его воспоминания вышли под названием «В блокадном Ленинграде».
Помимо военных лет Лихачев чрезвычайно интересно описывает свое петербургское детство, дореволюционную столицу и дачную местность Куоккалу, которую в те времена населяла литературная и культурная элита Петербурга. Здесь же рассказано о лихачевских университетах, об аресте в 1928 году, о тюремном заключении и отбывании трехлетнего срока на Соловках, об освобождении – словом, о нелегкой жизни и судьбе молодого советского интеллигента, которому еще только предстоял долгий и славный путь ученого.
Большая часть сборника посвящена, однако, именно блокаде. И. в отличие от еще вполне советских, то есть прошедших советскую цензуру, мемуаров Ф. Грачева, здесь, в лихачевских воспоминаниях, написанных уже после падения советской власти (см., в частности изданные «Вагриусом» в серии «Мой 20-й век», в 2007 г., «Воспоминания») никакого оптимизма уже не встретишь. Рассказана мрачная, почти беспросветная правда о загубленных жизнях, о мертвом городе, о сотнях трупов на заснеженных улицах города, о том, как горожане съедали своих собак и кошек, самое жуткое – о каннибализме, а в целом - о том, что после тюрьмы, лагеря и блокады, человек, пусть даже и успешный, пусть спасенный чудом и творческим трудом, по большому счету, полноценной радости жизни испытывать уже не может. Это – личный опыт Дмитрия Лихачева, итог его раздумий, и это – правда. Такая же правда, как и та, которую рассказал Федор Грачев.
Мемуары Лихачева дополняют в этой книжке фрагменты блокадных дневников рядовых ленинградцев, работниц и рабочих, безыскусно, просто и оттого очень страшно рассказывающих о выживании и умирании в голодном, насквозь промерзшем, мрачном, темном, изо дня в день выдерживающем бомбежки и артобстрелы городе, который не сдался врагу. О Городе-герое, несмотря ни на что, не опустившемся на колени, выжившем и выстоявшем в аду.
Небольшой очерк «В блокадном Ленинграде» входит также в сборник воспоминаний «Под пулеметным огнем», составленный для серии «Моя война» из материалов, входящих в книги «Но пасаран!» и «О времени и о себе» знаменитого кинооператора и журналиста Романа Кармена (1906 – 1978).
Кармен (настоящая фамилия – Корнман) родился в Одессе, но большую часть жизни прожил в Москве, если, как сам он пишет, не считать бесчисленных поездок по стране и миру. И это так – крупнейший кинорежиссер-документалист, фотограф, оператор, знаменитый журналист, снимавший войну в Испании и Великую Отечественную, которую прошел с киноаппаратом с первых дней до Нюрнбергского процесса. Он интервьюировал великих полководцев и политиков, беседовал с Жуковым и Рокоссовским, Сталиным, Черчиллем, Мате Залкой, снимал в Сталинграде капитулировавшего Паулюса, дружил с Хемингуэем, работал с Эренбургом и Симоновым, объездил и снял чуть ли не весь мир, в особенности когда он, этот мир, был в огне. И зафиксировал все самое главное в мемуарах, с которыми познакомиться нужно каждому, кому дорога наша история, наш подвиг, наша память.
Так, в блокированный Ленинград весной сорок второго года Кармен добирался из Москвы на грузовике, вместе со своей операторской командой, по времени сразу же после первого исполнения Седьмой симфонии Шостаковича, везя аппаратуру и кинопленку, а также продукты для ленинградских кинематографистов – для тех из них, кто еще жил, дышал и продолжал снимать, как выживал и боролся великий город, как бились с врагом его защитники.
Рассказ Кармена об этой поездке по «дороге жизни», о работе вместе с ленинградскими коллегами и друзьями (кажется, он знал всех и дружил со всеми!) над документальным фильмов о подвиге города на Неве - взволнованный, простой, правдивый и удивительно художественный, как, собственно, и весь сборник «Под пулеметным огнем» - от «Автобиографии», повествующей о становлении мастера, и очерков, посвященных войне в Испании, ставшей как бы незримым лейтмотивом всей жизни Кармена и всех его книг, - и до основной части сборника, в которой Великая Отечественная война проходит перед нашими глазами от июльского (1941) отступления, битвы под Москвой и разгрома фашистов в Сталинграде до озорного звонка советских журналистов Геббельсу, когда красноармейцы штурмовали Берлин. Вереницей перед нами проходят солдаты и офицеры, шоферы и полководцы, писатели и журналисты, фотокорреспонденты и кинооператоры, снимавшие, писавшие, шагавшие под огнем – как сказано в популярной песне Матвея Блантера и Константина Симонова.
Из представляемых в этой статье книг «Под пулеметным огнем» наиболее сюжетна и, так сказать, густо населена – людьми, характерами, портретами, лицами, событиями, обликами и бликами. Но ведь так и должно быть в книге кинооператора, показавшего величие советского человека всему миру и весь мир охватившего своей кинокамерой.
Несколько особняком стоят в серии книги «Война с черного хода» Юрия Марковича Нагибина (1920 – 1994) и «Во фронтовой «культбригаде»» Юрия Петровича Любимова (1917 - 2014).
Выдающийся советский писатель Юрий Нагибин буквально накануне смерти издал свои многолетние, поражающие откровенностью дневники, в которых, что называется, «раздел» догола творческую интеллигенцию и «разделся» сам. Читать их, разумеется, интересно, однако, пожалуй, и нездорово, поскольку автор до предела, а порой и за пределом циничен. Ровно так же он пишет и о войне, которую действительно прошел с «черного хода» (книжка так и называется – «Война с черного хода») и увидел, во всяком случае, описал в основном ее изнанку. Разумеется, картина войны без нагибинских дневников не будет полной, но гораздо более неполной она будет без потрясающих нагибинских рассказов, которые и надобно читать всем и каждому. А дневники, что ж, чтение это – для взрослых людей, для зрелых и закаленных умов, никоим образом не для детей, не для подростков и не для юношества, ибо, несмотря на всю циничность войны, память наша о ней циничной быть не должна. Иначе получится, как если бы процитировать из песни Высоцкого лишь начальные строчки припева: «И ни церковь, ни кабак, и ничто не свято…», опустив следующие, важнейшие: «Нет, ребята, все не так, все не так, ребята!» Даже если для самого Нагибина все было именно так: не свято.
И в заключение – о воспоминаниях Юрия Любимова, крупнейшего актера и режиссера, руководителя знаменитого театра на Таганке, воспитавшего плеяду выдающихся актеров, первым номером среди которых был – теперь это уже не требует доказательств – великий бард Владимир Высоцкий.
Любимов рассказывает здесь не столько о Великой Отечественной войне (которой посвящена лишь одна небольшая главка – о том, как выезжал он, будучи молодым артистом, на передовую в составе бериевской «культбригады», где осуществлял конферанс), сколько о нескончаемой личной своей и своего театра войне с советскими чиновниками, запрещавшими или подвергавшими тысяче переделок каждый спектакль, поставленный мастером, о том, как выталкивали режиссера в эмиграцию, о том, как работал он с талантливыми и непослушными своими учениками, о поэтических спектаклях, сделанных в содружестве с Андреем Вознесенским, Евгением Евтушенко и Борисом Можаевым.
Читать Любимова очень интересно, несмотря на то, что стиль воспоминаний не гладок и представляется, скорее, записью устных рассказов маэстро, нежели письменным текстом. Однако к стилю привыкаешь быстро, а рассказы Любимова столь насыщены фактическим материалом и так калейдоскопически быстро чередуют комические и трагические зарисовки, что, еще «доглатывая» книжку, уже жалеешь о том, как, в сущности, мал ее объем. При всем том, автор рассказывает не только об артистической жизни Москвы и страны в советскую эпоху, но, как на проявляемом фотоснимке, от главы к главе все более ярко и объемно проявляет ту тяжелую, но вовсе не безрадостную жизнь советской страны и советского человека, о которой сегодня, тридцать лет спустя после того, как за величайшим из исторических спектаклей человечества опустился занавес, уже мало кто помнит.
Вот для чего изданы и продолжают издаваться книги серии «Моя война» - чтобы помнили. Так не забудем же!
© Виктор Распопин
Иллюстративный материал из общедоступных сетевых ресурсов,
не содержащих указаний на ограничение для их заимствования.
