- Вот этот, - тычу пальчиком в палетку.
В аккуратных руках маникюрши сверкает многообразием россыпь цветных ноготков.
- Уверены? – замечаю на ее лице неуверенность и удивление.
- Ага. Супер! – я не могу сдержать восторга.
Сегодня один из лучших дней в моей жизни.
Сначала завтрак в какой-то навороченной кофейне с малипусенькими чашечками кофе и такими же крохотными пирожными. Хорошо, что меня не ограничивали в количестве.
А вот теперь мы сидим в салоне красоты. Недешевом, я должна сказать. И все девушки бегают и крутятся только вокруг нас.
- Екатерина! – вздрагиваю от ледяного холода в голосе «родственницы».
Да что опять не так?
Нелли Эдуардовна с каждым днем становится все строже и язвительнее. Каждый ее взгляд способен испепелить. Каждое слово – убить на месте!
Ох, Катя, ну и «бабуля» тебе досталась!
- Даже не думай, - она наклоняется и вырывает из моих рук палитру, переворачивает страницу и тычет идеальным пальчиком в целый ряд одинаково унылых оттенков.
- Вот!
- Нет! Я буду как бледная поганка! Как покойница с такими ногтями, - говорю и прикусываю язык.
Идеальный ноготок «бабули», нервно сучащий по плотному картону, как раз такого цвета. Цвета скучной неизбежности.
- Простите, - шепчу я под ее гневным взглядом.
- Значит, решили. Вот этот, - она указывает на один из цветов.
- А можно мне на ногах покрасить тем? – надежда еще не умерла во мне. Поднимаю молящие глаза на нее.
Идеальная фигура, идеальная осанка, идеальный светлый брючный костюм и высокие каблуки.
- Каким «тем»? Кислотно-зеленым или неоновым розовым? Может, электрик? – ее голос звучит ровно. Не вижу подвоха.
- Ага, - киваю с радостью.
- Ни в коем случае, - отрезает она. – Девушка, на ногах классический френч.
- Отлично, - бурчу про себя.
И снова получаю гневный взгляд ярко-голубых «бабулиных» глаз.
О, педикюр, маникюр и массаж стоп сглаживают разочарование от выбранного не мной цвета лака.
Несколько чудесных часов я провожу в уютном кресле, а вокруг меня суетятся работницы салона.
Пока я с кислой миной на лице разглядываю бледно-розовое уныние на своих руках и скучный френч на ногах рядом возникает «бабуля».
- Какой у тебя размер ноги? – она не спрашивает, она требует ответа.
- Тридцать четвертый.
- Кошмар, - ее глаза округляются.
- А, - машу обреченно, - я привыкла. В детском мире всегда есть мой размер.
Она почему-то хмурится, не оценив моей шутки.
- Екатерина, это катастрофа! – восклицает она.
- Почему? – я вытягиваю ножку и разглядываю ее. Очень даже ничего.
Катя меня всегда называла Золушкой. И смеялась, что я когда-нибудь найду своего принца.
- Потому что через неделю, у меня юбилей. Ужин в лучшем ресторане, гости, платья от именитых кутюрье и бриллианты от Картье. А ты собираешься пойти в детских туфельках?
- Ну да.
- Это катастрофа, - она прикладывает пальцы к вискам.
- Да, ладно. Я могу и не ходить… - слова застревают у меня в горле от ее гневного взгляда.
- Екатерина, чтобы я такого больше не слышала, - гневно отчитывает она меня. – И вообще, лучше бы я тебя слышала реже…
Последнее она скорее бурчит себе под нос.
- Девушки, а ее волосами вы собираетесь заниматься? – Нелли Эдуардовна оборачивается к замершим девушкам и те начинают носиться по салону, натыкаясь друг на друга.
- А что не так с моими волосами? – я подхватываю длинную прядь и разглядываю розовый кончик.
- Цвет! – чеканит «бабуля».
- Мне нравится цвет!
- А мне нет!
- Нет! – тут я настроена решительно. – Мне нравится мой цвет. И ничего менять я не дам!
- Господи! За что мне такое наказание? – приложив руки к груди, восклицает «бабуля».
- За все хорошее, что ты сделала миру, - от глубокого голоса мурашки пробегают по моей спине.
- Дмитрий! – Нелли Эдуардовна улыбается сыну вымученной улыбкой и наклоняет голову, позволяя ему поцеловать ее.
- Воюете? – он не спрашивает. Он знает ответ.
- Она невыносима!
- Девушки, кто будет заниматься Екатериной? – опекун оборачивается.
Одна из девушек делает шаг в нашу сторону.
- Я не буду красить волосы! – заявляю резко. Девушка замирает, как вкопанная.
- Будешь, - опекун говорит негромко, но твердо.
- Нет.
- Екатерина, - он надвигается на меня. А я пытаюсь вжаться в кресло.
В этом салоне, среди розовых кресел, маникюрных столов и журнальных столиков он выглядит пугающе. Высокий мужчина с очень широкими плечами и сверкающими ярко-голубыми глазами.
Он подходит совсем близко. Через тонкую ткань брюк ощущаю его крепкие бедра, замершие между моих ног.
Он наклоняется и опирается на подлокотники двумя руками. Его лицо оказывается на уровне моего. Но от этого только хуже.
Я вся дрожу внутри. Дыхание сбивается, вдоль позвоночника пробегает холодок.
- Екатерина, - говорит он почти мягко. – Ты сейчас же встанешь и пойдешь с этой девушкой. Сядешь и дашь сотворить с собой все, что только пожелает моя мама. Тебе ясно?
С каждым новым словом его голубые глаза разгораются ярче. Его голос сквозит уверенностью.
Горячее дыхание касается моего лица. Через тело словно электрический ток пропустили. Вздрагиваю и сжимаю ноги, касаясь его бедер.
От этого легкого касания кожа вспыхивает, а низ живота томительно ноет.
Люся, возьми себя в руки, дура чертова!!!
- Ты меня поняла? – он не собирается оставлять меня в покое, пока не получит ответа.
Я вся дрожу. Закусываю губу. Сжимаю ладони в кулаки, только бы не коснуться его щеки.
Темные короткие волоски уже пробились на его щеках. Какие они на ощупь?
Жесткие и так щекотно колют ладони. Я помню… Я все еще это помню.
Чувствую, как вспыхивают щеки, кровь стучит в висках. Жар разливается по телу, сметая напряжение и разнося огонь по венам.
Перевожу взгляд на его губы. Пухлые, блестящие, слегка приоткрытые. Сглатываю.
Напряжение между нами нарастает. Кажется, его чувствуют все в этом чертовом зале.
- Хорошо, - шепчу я. Лишь бы отошел. Лишь бы не касаться его, не чувствовать его запах.
- Отлично! – он легко отталкивается от кресла.
Но в его глазах на самом дне я замечаю разочарование. Мной? Ситуацией?
Чего он ждал? Что я буду сопротивляться? Или что я его поцелую?
- Прошу, садитесь, - вокруг меня суетится молодая девушка. Наверное, моложе меня.
- Давай оставим все, как есть, - почти шепчу я. – Скажешь, что краска не легла, а?
Ее личико из милого и услужливого тут же становится резким.
- Вы что? Нелли Эдуардовна дала четкие указания на счет цвета и длины…
- Еще и длины? – я удивленно хлопаю глазами.
Она молчит, делая вид, что занята моими волосами.
- Ну хотя бы розовый оттенок мы можем добавить? Совсем чуть-чуть? Пожалуйста-а-а.
Она неуверенно косится на «бабулю», которая мило беседует с хозяйкой салона.
- Ну… только если в виде корректора желтизны… - девушка явно не уверена.
- Отлично, ненавижу соломенный цвет, - откидываюсь в кресле и довольно жмурюсь. Я кое-что придумала. Лишь бы прокатило. – Давай, разводи свои краски.
Девушка удивленно косится на меня, но все же разводит все необходимое.
Я не очень люблю все эти покраски и завивки. Кроме эксперимента с оттеночной маской, я и волосы то не красила. А вот Катя жить не могла без краски для волос. Поэтому процедуру я себе отлично представляю. Сначала осветлить – выровнять цвет. Потом затонировать.
Радостно потираю ладошки под накидкой.
Еще пара часов проносится. Я сижу как на иголках.
Не успевает девушка промыть мои волосы от осветлителя, как я уже тащу ее к креслу продолжать покраску.
Ее лицо снова удивленно вытягивается, но она молчит.
Баночки, тюбики и флакончики выстраиваются в ряд. На свет извлекаются весы.
- А это что? – я заглядываю ей через плечо.
- Это краска.
- А цвет какой?
- Нордический блонд.
- А это? – тычу пальчиком в другой тюбик.
- Это пепельный блондин, - она пытается быть милой. Но я замечаю в зеркале судорогу, которой сводит ее лицо от фальшивой улыбки.
- А это что? – продолжаю атаку, прикидываясь полной дурой.
- Это корректор желтизны, розовый, как вы просили.
- А вот это?
- Это тоже корректор, только фиолетовый. Я их смешаю для более ровного цвета.
- Круто! А вот это? – придвигаюсь ближе и «случайно» задеваю огромную бутылку с густым белым содержимым.
- Это окислитель. Ай! – восклицает девушка и пытается ее поймать. Но поздно.
Бутылка летит на пол и целый литр дорого окислителя растекается некрасивым пятном по полу и драпирует брызгами все вокруг.
- Простите, - я пытаюсь изобразить сожаление. Но у меня всегда плохо получалось. И сейчас не получилось. Потому что девушка смотрит на меня почти с ненавистью.
- Ничего, - бурчит она сквозь зубы. – Сядьте, пожалуйста, на кресло. Я сейчас все уберу и мы начнем!
Понимающе киваю. Но стоит ей развернуться и сделать пару шагов, как я молнией бросаюсь к столику. Хватаю одноразовое полотенце и делаю вид, что пытаюсь вытереть окислитель.
А сама другой рукой выдавливаю в миску с краской розовый корректор.
Как там говорила Катя, один сантиметр пасты, максимум два? Значит мне надо сантиметров пять-десять. Да, десять будет самое то.
Отбрасываю тюбик в сторону и, оглядываясь, давлю фиолетовый. Пусть будет!
Где-то хлопает дверь, и я стрелой несусь на кресло.
Стоит мне устроиться и расправить накидку, как рядом возникает моя парикмахерша и уборщица.
Обе смотрят на меня хмуро, приклеив к лицу вымученные улыбки.
Уборщица быстро ликвидирует устроенный мной погром, а Марина принимается за мои волосы.
Еще час пролетает незаметно.
- Пойдемте смываться.
С удовольствием.
Конец седьмой главы. Глава 8
Пролог, Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6
