Продолжение. Начало здеcь>
Весь день беглянки провели на крохотной окружённой елями полянке. После полудня, разомлев на солнце, Ольга, несмотря на донимающий голод, вновь уснула, растянувшись на ароматном еловом лапнике. Татьяна пошла собирать ягоды для сестры, но решила не отходить далеко от полянки, на которой спала княжна.
Вначале она жадно ела землянику, заглушая голод, затем насобирала в подол несколько горстей душистых, спелых ягод.
Неподалёку треснула ветка под тяжёлым сапогом – кто-то шёл через лес. Вдруг девушка услышала тихие голоса – негромко переговаривались двое или трое мужчин. Моментально высыпав землянику у огромного трухлявого пня, княжна бросилась в густые заросли малины и, присев на корточки, затаилась. «Только бы Ольга не проснулась и не стала меня звать», – кусая губы, думала Татьяна. Её бросило в жар, сердце глухо колотилось где-то в горле.
– Да не в лесу они прячутся, Яков Михайлович, а в городе, – донёсся до Татьяны хриплый, прокуренный мужской голос. – Ну как две девки одни в лесу будут жить? Они пожрать себе не смогут найти, да и волков будут бояться…
Татьяна бросила быстрый и осторожный взгляд сквозь густые листья малины и узнала в лесных бродягах своих несостоявшихся убийц – она видела их, всех троих, в доме Ипатьева. Трое мужчин прошли совсем рядом, метрах в четырёх, но не заметили её в густом малиннике.
– Надо бы прочесать лес с собаками, тогда будем полностью уверены, что их здесь нет, – ответил Юровский.
Троица растворилась в лесных зарослях, стихли шаги, а Татьяна всё никак не могла заставить себя выбраться из малинника. Когда, наконец, девушка, исцарапанная с ног до головы, вылезла из кустов, то осознала, что всё это время она судорожно сжимала в руках длинный острый сук.
Татьяна быстро собрала рассыпанную у пня чуть примятую землянику и, поминутно оглядываясь, побежала к Ольге. Княжна сладко спала, по её лицу бродила едва различимая улыбка. Татьяна не стала будить девушку – идти куда-то сейчас было рискованно: непонятно, где бродит встреченная ею троица ищеек, а здесь, на этой крохотной полянке, их со всех сторон окружали ели.
Девушка села рядом с Ольгой и вся обратилась в слух. Тонко, нудно звенели злые лесные комары – Татьяна прихлопнула уже с десяток и ещё около полусотни назойливых кровопийц отогнала от спящей Оли. Вдруг она заметила клеща, который не спеша прогуливался по руке Ольги. Княжна подцепила его ногтями, раздавила и брезгливо вытерла ладони о мягкий изумрудный мох:
«Не хватало нам ещё энцефалит подхватить», – пронеслось в голове у девушки.
Она не знала, сколько времени так просидела, чутко вслушиваясь в шум леса, боясь различить в монотонной песне ветра людские голоса и сражаясь с комарами.
Наконец, Ольга проснулась и резко, словно пружина, вскинулась на своей походной еловой постели. Татьяна зажала девушке рот и, прильнув губами к её уху, прошептала:
– Нас ищут, трое! К счастью, с ними нет собак! Разговариваем только шёпотом! Сидим здесь, пока не начнёт темнеть. Да не смотри на меня такими испуганными глазами! На, поешь земляники, – она протянула Ольге спелые, душистые ягоды.
С полянки девушки ушли в лёгких сумерках, когда стихли птичьи трели и лес, напоенный ароматами цветущих трав, впал в лёгкую дрёму. Татьяна повела княжну прямо к ручью:
– Оля, нам нужно пройти по воде, по ручью, чтобы сбить со следа собак, если нас будут искать с собаками. Идти придётся долго, хотя бы метров четыреста. Обувь не снимай, чтобы не поранить ноги. Подбери платье, чтобы не замочить его, и – молчок: в лесу могут быть лишние уши, – Татьяна подняла подол платья и первой ступила в холодный ручей. Ольга, поёжившись, неохотно последовала за ней.
Татьяна шла и считала шаги. Эти четыреста пятьдесят шагов дались беглянкам тяжело – вода была ледяной, дно – покрыто полусгнившими ветками и липкой, скользкой тиной. Когда девушки выбрались на берег, обеих княжон трясло от холода, у Ольги дрожали губы и громко стучали зубы. Туфли размокли, в них чавкала вода, но, к счастью, они пока не развалились и давали хоть какую-то защиту ногам.
Татьяна отжала подол своего платья – как она ни старалась уберечь его от воды, платье всё же намокло – и помогла отжать платье сестре, которую колотило от холода.
– А теперь потихоньку идём в сторону города, – попрыгав на месте, чтобы согреться, сказала Татьяна.
Она подошла к Оле и растёрла её ледяные ладони:
– Совсем замёрзла? – взглянув в лицо княжне, спросила Татьяна. Та кивнула, поджав синие губы и пытаясь унять отбивающие чечётку зубы.
Немного поколебавшись, Татьяна решила выбраться из чащи на дорогу – идти ночью по непролазной чащобе у них просто не было сил. Полная луна равнодушно бросала яркие пятна света на безлюдную лесную дорогу, по которой медленно брели две продрогшие, голодные девушки. Они шли несколько часов, вздрагивая от малейшего шороха, готовые в любую секунду дать стрекача и раствориться в лесной чаще.
– Спрячься здесь и не высовывайся, – Татьяна указала сестре на огромную старую сосну. – Я осмотрюсь и вернусь за тобой!
Ольга нервно сглотнула и коротко кивнула в ответ. Наблюдая за сестрой, быстро и бесшумно перебегающей от одного дерева к другому, княжна думала о том, как так вышло, что она, старшая, теперь безоговорочно, без споров подчиняется младшей – Татьяне? Да и сама Татьяна разительно изменилась за эти дни – даже взгляд стал другой…
Перебегая от дерева к дереву, Таня добралась до самой кромки леса и, прильнув всем телом к старому дубу, слившись с его могучим стволом, долго вглядывалась в тихие, спящие домики ночного Екатеринбурга. Здесь, на дальней окраине города, в небольших старых, покосившихся от времени деревянных домах, окружённых огородами, жили крестьяне и рабочие.
Всё было тихо – ни звука, ни ветерка. Луна заливала спящий город холодным ровным светом, но с севера, стремительно сжирая звезду за звездой, стеной вставали тяжёлые грозовые облака.
Татьяна несколько минут вглядывалась в эти тёмные сонные домики, а затем, глубоко вздохнув, всё так же, мелкими перебежками от дерева к дереву, вернулась к ожидающей её Ольге:
– Вроде, всё тихо. Идём!
Они выскользнули из-под тёмного покрова леса и, стараясь держаться поближе к заборам, побежали по тёмной длинной, узкой улице. Немного поплутав по ночному городу, девушки добрались до Вознесенской церкви и теперь стояли у калитки, под тёмными окнами дома священника Алексея Андреичева.
«А если он нас прогонит? – мелькнула в Таниной душе тревожная, пугающая мысль. – Куда тогда податься? Снова в лес?».
Татьяна первой распахнула незапертую калитку, поднялась на невысокое скрипучее крыльцо и трижды негромко постучала в окно. Шли минуты, но никто не открывал. Девушка снова постучала – на этот раз громче и настойчивее. И вдруг за тёмными окнами мелькнул огонёк свечи!
– Кто там? – послышался встревоженный мужской голос.
– Алексей Фёдорович, откройте! – дрожащим от волнения голосом откликнулась Ольга.
Послышалось удивлённое восклицание, и дверь со скрипом отворилась. В слабом дрожащем свете свечи Татьяна разглядела невысокого худого мужчину в длинной белой рубахе:
– В дом! В дом, заходите быстрее в дом!
Княжны вошли в невысокие, тёмные, тёплые сени, и дверь дома мягко затворилась за ними, словно отсекая эти несколько тяжёлых дней лесного бродяжничества.
– Господи! Как вы спаслись? Такие слухи страшные о государевой семье по городу ходят! – священник с немым вопросом вглядывался в лицо то одной, то другой девушки.
– Слухи эти правдивы, – глухо ответила Татьяна. – Из всей семьи удалось спастись только нам двоим. Чудом, – за её спиной раздались приглушённые рыдания, и Татьяна, обернувшись, увидела, что Ольга, закрыв лицо руками, безудержно плачет.
Священник размашисто перекрестился и зашептал молитву, Таня шагнула к сестре и порывисто обняла, поклявшись себе, что сделает всё возможное, чтобы защитить эту молоденькую девочку от всех грядущих бед.
– Вы приютите нас на время? – княжна, не выпуская Ольгу из объятий, повернулась к священнику.
– Да, конечно! Проходите! – Алексей Андреичев зажёг тусклую керосиновую лампу и поставил её на массивный стол. Уставшие девушки опустились на лавку у печи. – Подождите, я сейчас.
Священник вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в сопровождении хозяйки дома, Екатерины, – невысокой полной женщины средних лет. Она так спокойно поздоровалась с княжнами, будто они были долгожданными гостьями, а не пришли в их дом тайно, ночью, под покровом темноты. Через несколько минут на столе появились кувшин с молоком, блюдо с ломтями свежего хлеба, маленький кусочек сливочного масла.
– Пейте, пейте! – хозяйка плеснула густое, будто сливки, молоко в две старые глиняные кружки. – Свеженькое, я как раз вечером Рыжуху подоила. И хлеб берите – сама пекла.
Ольга и Татьяна с трудом сдержали себя, чтобы с голоду не наброситься на еду. Они ели нарочито медленно, аккуратно намазывая масло на хлеб и небольшими глотками прихлёбывая молоко. Когда девушки поели, Екатерина принесла им чистые ночные рубашки и отвела в небольшую комнатку, где уже спали несколько детей. Спать девушкам пришлось на полу, на соломенных тюфяках, под старыми одеялами, зато эту ночь они провели в тепле и безопасности.
Ольга уснула сразу, едва донеся голову до подушки, а Татьяна, несмотря на усталость, долго слушала, как по крыше барабанили капли дождя, и смотрела на отблески молний на потолке – в ту ночь над Екатеринбургом бушевала сильнейшая гроза.
«Лей, дождик, лей, смывай наши следы», – проваливаясь в сон, подумала она.
Ранним утром Татьяна проснулась от чьего-то пристального взгляда. Вздрогнув, она резко села на тюфяке и осмотрелась. С широкой лавки на неё пристально и с любопытством смотрела кареглазая девчушка лет восьми.
– Привет! – Таня улыбнулась ребёнку, но девочка застеснялась и спряталась с головой под тонким голубым одеялом.
Через несколько минут в комнату вошла Екатерина. Хозяйка дома принесла чистое бельё и платья для Ольги и Татьяны. Платья были длинными, безо всяких украшений, сшитыми из грубого льна.
– Спасибо! – Татьяна сняла рубашку, в которой спала, оделась и осмотрела себя. «В этой одежде мы вполне сойдём за крестьянок», – с радостью подумала она.
Ольга ещё спала, и Татьяна, осторожно ступая босыми ногами по скрипучему деревянному полу, прошла в кухню. Едва переступив порог, девушка остановилась в замешательстве: за массивным деревянным столом, ковыряя ложками кашу, сидели пятеро кое-как одетых детей. На неё в упор, с любопытством, смотрели пять пар ярких карих глаз. В кухню вошла хозяйка дома:
– Доброе утро. Присаживайтесь, я вам сейчас тоже кашу положу.
– Сколько у вас детей? – повернувшись к Екатерине, спросила Татьяна.
– Девятое дитя весной родилось, в марте. Сыночка Бог послал, – она перекрестилась.
Татьяна со вздохом опустилась на лавку. Ну, вот и всё – им с Ольгой нужно уходить из этого гостеприимного дома: они не имеют права подвергать опасности детей, ведь если их найдут здесь «красные ищейки», то они не пощадят никого.
– Где Алексей Фёдорович?
Хозяйка дома удивлённо подняла брови и махнула рукой куда-то вглубь дома.
Татьяна постучала в дверь и, тихо войдя в небольшую светлую комнату, замерла на пороге: священник молился перед иконой Богородицы. Княжна ждала, пока он не окончил молитву и не повернулся к ней:
– Алексей Фёдорович, здравствуйте.
– Здравствуйте, Ваше Высочество.
Зоя вздрогнула – к ней впервые обратились вот так, официально, в соответствии с титулом девушки, в теле которой она сейчас жила.
– Алексей Фёдорович, спасибо за гостеприимство, но нам с Ольгой придётся покинуть ваш дом. Сегодня вечером, как стемнеет, мы уйдём…
– Но почему…
– У вас девять детей. Мы не можем подвергать их опасности.
– Ваше Высочество, Вы верите в Бога?
Зоя помедлила с ответом: она сама не верила в бога, но Татьяна, бесспорно, верила, а потому…
– Да, конечно!
– Господь не выдаст – злодей не съест! Положитесь на Всевышнего…
У Татьяны защипало в глазах. Она коротко кивнула хозяину дома и вышла.
Пока Ольга спала, Татьяна спросила у Екатерины, где можно постирать платья и бельё. Хозяйка дома дала ей большое корыто и тонкий кусочек мыла. Пряча глаза, женщина попросила экономней расходовать мыло, и у княжны вспыхнуло лицо:
«Свалились мы с Ольгой к ним, как снег на макушку посреди лета. А они не шикуют – бедно живут», – она с горечью подумала об оставленных в своей ванной в 2111 году многочисленных гелях для душа. А уж сколько дорогого мыла осталось лежать в шкафчике!
Татьяна аккуратно выстирала бельё и тяжёлые от вшитых в лиф драгоценностей платья, развесила постиранную одежду на верёвках в запечье. Ольга, наконец, проснулась, и они вдвоём позавтракали на пустой кухне холодной овсяной кашей с молоком.
День пролетел незаметно: Ольга села двух дочерей хозяина, Анну и Ксению, грамоте учить, а Татьяна помогала Екатерине печь хлеб на всю большую семью – возилась с тестом. Монотонная, однообразная работа – то, что нужно, если от мыслей голова пухнет, и надобно разложить их по полочкам.
Вечером хозяин дома натопил баньку: Ольга и Татьяна напарились, отмылись – расцвели. После бани Зоя впервые увидела в осколок тусклого зеркала, какая она сейчас из себя. Увидела – и залюбовалась: высокая (чуть выше Ольги), стройная, светлокожая, темноволосая, с выразительными серо-голубыми глазами. Одним словом – красавица.
---
Автор: Наталия Матейчик