В отделении детской онкологии дела шли очень хорошо. Чёткий план борьбы с недугом был разработан, проблемы с воплощением решены. Реактивный радиолог дал своё согласие на вечерний приём, избавив Дашу от необходимости вставать ни свет, ни заря. Даже вопрос совместной отлёжки был решён усилиями Веры Ивановны, которая отнекивалась вплоть до конца понедельничного рабочего дня. Отнекивалась, отнекивалась, а потом отвела Ольгу в сестринскую и тихонечко, чтобы никто не услышал, дала своё согласие. Правда, за полуторную цену. Мол, главврач лапу положил. Ну ничего. «График тот же, – акцентировала внимание старшая медсестра, – рассчитываетесь подневно с утра».
Вплоть до четверга все было замечательно. В четверг, когда Ольга возвращалась с завтрака, с трудом таща за собой по лестнице «намакаронившуюся» Дашку и оладьи с какао в желудке, прилетела внезапная новость. Едва Ольга открыла дверь в отделение, как тут же столкнулась нос к носу с Верой Ивановной.
– Ой, Оленька, здравствуйте! – быстро проговорила старшая медсестра, уже с утра ушедшая с головой в хлопоты отделения. – А я вас всё утро ищу!
«Я тут! Чего искать?» – подумала Ольга. А ещё она подумала, что, пожалуй, надо меньше есть. Нет, меньше жрать! Оладьи с абрикосовым джемом были очень вкусны. Но их было много!
– Оленька, тут такая ситуация… – Вера Ивановна сделала маленькую паузу для придания разговору особой важности. – Вам придётся на денёк съехать.
– В смысле?! – сытая Ольга совсем не была готова к «ударным» новостям.
– Оль, да вы не волнуйтесь, – Вера Ивановна взяла Ольгу за руку, – всего на денёк. Мне надо пациента поселить. Он тяжёлый. В буквальном и переносном смысле. В общую его поселять не желательно, да и Глеб Миронович велел. В общем, – Вера Ивановна обратилась уже к Даше, – у тебя сегодня будет новый сосед.
– Сосед?! – с трудом сдерживаясь, взвизгнула Ольга.
– Да, мальчик, – невинно хлопая глаза, подтвердила Вера Ивановна. – Да вы не волнуйтесь! Он – хороший мальчик, тихий. Его завтра прооперируют, а потом для него уже место освободится. Просто сейчас накладочка получилась, понимаете?
– Так ведь девочка она, – указала на Дашу раздосадованная Ольга.
– Ну, это ничего, – махнула рукой Вера Ивановна, – я же говорю, мальчик хороший, хлопот не доставит. Да вы не волнуйтесь, Оля! Всего на один день! Завтра я его переведу. Накладочка такая, мест нет.
«Господи, мальчика нам только не хватало!» – по дороге к палате думала Ольга, с трудом поспевая за семенящей Верой Ивановной.
У палаты их уже ждала высокая и очень худая женщина среднего возраста с огромной сумкой.
– Ой, нашлись-таки, нашлись! – низким голосом с хрипотцой радостно воскликнула стоявшая у палаты женщина.
– Да, нашлись, – с улыбкой ответила ей Вера Ивановна, – вот, ваша новая соседка.
– Ира! – живо представилась женщина.
– Оля, – прикрыв ладонью как всегда несвоевременно выскочившую отрыжку, буркнула Ольга и полезла в карман за ключами от палаты.
Ирина, мать скоропостижно нарисовавшегося соседа, быстро вскочила в палату, как пушинку метнула в угол по виду тяжеленую сумку, бегло, как бы из вежливости восхитилась обстановкой и куда-то умчалась. Оля смотрела на это всё с потрясающей сытой ленью. Какая-то суматоха, кто-то куда-то бежит… «Блин, шмотки надо прибрать! – мысли с трудом протискивались по наеденным извилинам мозга, – Ну где ты взялась на мою голову?!».
Буквально через двадцать минут, едва Ольга успела прибрать кровать, двери распахнулись, и Ирина вкатила в палату инвалидную коляску с очень полным мальчиком.
– А вот и мы! – с радостью огласила она своё появление.
– Доброе утро! – вежливо отозвалась Даша.
– Здравствуйте, – без особого энтузиазма сказала Ольга.
– Это – Дима! – представила сына Ирина и покатила к освободившейся кровати.
Вера Ивановна, сопровождавшая поселенцев, помогла отрегулировать кровать в полусидячее положение и, пожелав всего хорошего, удалилась.
Пока Ирина быстро застилала кровать, грузный мальчик с трудом встал с коляски и неспешно, тяжело дыша, дошёл до кровати, чтобы устало плюхнуться в неё.
«Я надеюсь, в туалет он хоть сам ходит» – мелькнуло в голове у Ольги.
– Димочка, ты как? – спросила у сына Ирина.
– Хорошо, мама! – ответил мальчик. – Можно водички?
– Да-да, – Ирина бросилась рыться в пакете.
Но воды там не оказалось.
– Ой, Димочка, вода закончилась! Я сейчас быстро сбегаю…
Оля без особой спешки полезла в Дашкину тумбочку и достала оттуда литровую бутылку воды.
– Вот, – протянула она воду Ирине.
– Ой, спасибо тебе! – поблагодарила Ольгу Ирина, безо всякой «предвариловки» перейдя на «ты». – Я отдам. Сейчас сбегаю, сейчас…
– Не надо, – махнула рукой Оля.
Соседи все-таки.
Ирина, которую утренний переезд, по-видимому, крепко замотал, вспомнила, что что-то забыла в кардиологии, откуда они с сыном, собственно, и перекочевали. Ещё раз пообещав отдать, Ирина кинула сыну: «Я скоро, Димочка!» и куда-то умчалась из палаты на своих длинных и тонких ногах.
А Ольга вспомнила о том, что совсем забыла побеседовать с Сергеем Сергеевичем на очень важную тему. И пока он не был кем-то занят, она решила изловить молодого врача и выдавить из него интересующие вопросы. Детей пришлось ненадолго оставить одних в палате. Разберутся. Они-то взрослые.
Оставшись наедине с очень грузным и малоподвижным мальчиком, Даша решила познакомиться поближе. Сосед как-никак. А о соседях, как известно, очень желательно знать побольше.
– Привет! Я Даша! – с улыбкой представилась миленькая девочка, умостившись «по-йоговски» на своей кровати лицом к собеседнику.
– Привет! – с одышкой ответил грузный мальчик и, переведя дух, добавил: – Я Дима.
– Очень приятно, Дима! – «отлюбезничала» в ответ культурная Даша. – Конфету хочешь?
Даша полезла в карман за припасами, недавно добытыми в ходе очередной вылазки в столовку.
– Сосачки, – презентовала она подарок, показав апельсиновую карамельку.
– Нет, спасибо, – ответил Дима, сглатывая слюнку, – мне нельзя, у меня диабет.
– Совсем-совсем нельзя?
– Совсем-совсем, – грустно ответил мальчик.
– Жаль, – посочувствовала Даша и сунула сосачку в карман.
Хотелось её съесть, но Даша предусмотрительно решила не делать этого на глазах бедного мальчика, которому сосачки есть совсем нельзя.
– А тортики, пирожные? – продолжала она интересоваться меню соседа.
– Нельзя, – ещё грустнее ответил Дима, – ничего нельзя. Даже обычную картошку нельзя.
– Бедняжка! – расчувствовалась Даша. – А что же ты вообще ешь?
– Морковку варёную, капусту, курицу варёную…
– Фу! Как такое вообще можно есть?!
– А ещё мама перед едой мне колет лекарство. Каждый раз. Инсулин. Доктор сказал, что если не уколоть, я могу умереть, – спокойно отвечал Дима.
– Ой, мамочки! – испугалась Даша. – Неужели так бывает?!
– Как видишь, – выдохнул Дима и, желая немного разбавить грустный разговор, добавил: – Зато у меня в меню целая куча таблеток! Каждый день по три горсти. Есть даже вкусные.
– Таблетки?! – удивилась Даша.
– Ну… – Дима немного подумал, – мне так хочется. А от того, что мне хочется, они становятся вкуснее.
– А почему ты тогда такой толстый, если ничего такого не ешь? – обойдя рамки приличия, в лоб спросила Даша.
– Врач сказал, у меня опухоль в мозгу. Из-за неё я такой, – со стеснением ответил Дима.
– Ух ты! У меня тоже опухоль в голове! – Даша с детской наивностью обрадовалась соратнику по несчастью.
– Значит они у нас разные. Ты, вот, худенькая, а я... – Дима ещё раз грустно вздохнул. – Завтра мне обещают сделать операцию. Врач сказал, что после этого я престану полнеть.
– А мне пока не могут сделать операцию. Мама говорит, что у меня опухоль очень хитрая, просто так не удалишь.
Дети продолжили беседу, которая оживлялась буквально на глазах. Даже когда вернулись мамы, Даша не преставала трещать о чём-то очень важном. Например, о жадине Светке из третьей палаты. Или о строящемся здании неподалёку. Или о… О! Точно! Детская площадка! Упоминание о замечательной детской площадке тут же породило идею предобеденной прогулки. А чего в палате киснуть?
Оба семейства тут же решили прогуляться. Только Ирина сбегала к Вере Ивановне за коляской. Увы, но Дима сам бы просто не дошёл.
На замечательной детской площадке уже играло несколько человек, включая Дашиных подружек. Девчонки благоразумно решили не отстраняться от грузного мальчика, который вынужден был сидеть в коляске. Они придумали игру, в которой Дима принимал самое непосредственное участие. Для начала они стали играть «в слова». Дима охотно включился в игру. Как оказалось, Дима был умным мальчиком, и девочки очень быстро поняли, что победа в интеллектуальных играх им не «светит».
Когда слова закончились, девчонки стали бегать на ближайшую лужайку и добывать там разные цветочки и прикольные колосочки. Они приносили добычу сидящему Диме, а тот с ловкостью плёл девочкам веночки. Веночки получались очень прикольными. Девочки с удовольствием примеряли «обновки», хвастаясь друг перед дружкой и щеголяя в них, как заправские модницы. Время до обеда прошло крайне весело.
А Оля, включив режим «на вылет» — это когда слова влетают и вылетают, не задерживаясь — сидела и грелась на солнышке, пока Ира без умолку трещала на разные темы. Об отвратительных окнах в кардиологии, из-под которых вечно капает вода в дождь, о сумасшедшей дороговизне лекарств, о… Оля сидела молча и просто наслаждалась погожим деньком. Окна, кардиология, лекарства… Господи! Солнце светит, дети играют, хорошо же!
До вечера, вплоть до самого-самого, когда мамам нужно было уходить, Даша с Димой всё болтали и болтали. Дима оказался очень начитанным мальчиком. Он рассказывал Даше о разных книгах, об удивительных героях и невероятных событиях, о которых успел прочитать. А Даша с интересом слушала своего нового соседа. Дима очень здорово все рассказывал, не запинался и не ел слова, как некоторые, был очень корректен в выражениях и красноречив в высказываниях. «А он – прикольный! – думала про Диму Даша. – Очень жаль, что он такой толстый и больной. Его же, наверное, вылечат?». Наверное.
Вечером, после радиологии, скрепя сердце, Оля собрала вещи для дома и, чмокнув Дашку, поплелась домой. Как-то необычно уезжать домой в одиночестве, оставив дочку одну на ночлег в больнице.
На лестнице Олю догнала Ира.
– А тебе куда?
– На Гагарина, – отстранённо ответила Ольга.
– Ух ты! А мне тоже туда же! А где на Гагарина?
– За гипермаркетом длинная девятиэтажка, – показала рукой Ольга, словно бы её дом был рядом и тихонечко выглядывал из-за деревьев поблизости.
– Так мы – соседи с тобой! – обрадовалась Ира. – Поедем вместе. Ты траликом или маршруткой?
– Чё будет.
– Я с тобой, ага? Ты не против?
«А чего бы и нет? Вдвоём не так страшно по темноте ехать. Да и всегда можно включить режим «на вылет», если зазудит…».
Всю дорогу до дома Ира не умолкала, рассказывая всё и обо всех в больнице, о ком она уже успела узнать. И некоторая информация, выуженная из непрерывного словесного потока, Ольге очень даже пригодилась. Не всё так плохо с этой мамашкой.
Выйдя на нужной остановке, Ира тут же предложила Ольге:
– Слушай! А давай с тобой по бутылочке пива отопьём!
«Алкашка», – подумала Ольга.
– Не, ты не подумай, – словно прочитав мысли, тут же исправилась Ирина, – я не «синь» какая-то там! Просто тепло на улице, день тяжёлый выдался. Давай! Я угощаю!
Оля хотела было отказаться, сославшись на домашние заботы, но что-то внутри неё «дакнуло» вопреки воле хозяйки.
Ира тут же мотнулась в ближайший ларёк за двумя бутылками пенного. Отказываться было поздно.
– Идём в беседку, – предложила Ира.
– Да там занято, как всегда, – предположила Оля.
– Кем?! Малолетками?! – Ира тут же завелась. – Да я их быстро сейчас шугану!
Две мамаши, уставшие после очередного больничного дня, умостились в дворовой беседке, издали освещаемой фонарём. Благо дело, насиженное место оказалось пусто, и «шугать» никого не понадобилось. Оля позвонила мужу и сказала, что сидит во дворе с соседкой по палате. Ну, так получилось, обсудить надо. Юрка, конечно, поскрипел немного для приличия, но явного противления не выказал.
Едва отпив глоток пенного напитка, Ира вновь заговорила, перенеся разговор из больничной в семейную тему. Она рассказывала и рассказывала, умолкая лишь только чтобы вдохнуть или глотнуть пива. О «недоделанном» муже с его чокнутой мамашей, от которых Ира сбежала к своим с уже больным Димочкой на руках.
– Я прихожу с работы домой и вижу, как этот увалень сидит на диване перед телеком и топчет жареную курицу, – не стесняясь в выражениях, Ира повествовала про экс-мужа, – а Димочка рядышком сидит и плачет. Оля! Плачет ребёнок! Он кушать хочет, у него с утра одна морковка варёная и кусочек курицы. И всё! А этот, – Ира издала многоэтажную конструкцию из непечатных слов, – даже не потрудился спросить Димочку! Своего сына, между прочим, не приёмного, не байстрюка какого-то! Сидит и жрёт прямо перед его носом! Не на кухне, Оля, на диване, прямо перед Димкиным голодным носом! А Димочке-то этого всего нельзя! «Я – мужик, я с работы пришёл». Мужик, йо-оо!
И мать его, – вновь многоэтажка огласила окрестности двора, – мне говорит, типа: я – Димкина мать, а значит, должна. А ничего, что я, мать-перемать, целый день на работе, твою мать, потому, что сынок её недоделанный денег в семью ни шиша не приносит?! Мать! А ты кто? Ведьма злая?! Внука покормить не можешь?!
В процессе огненного рассказа, который Ира не стеснялась приправлять крепким словцом, Оле приходилось несколько раз успокаивать собеседницу, прося ту быть немного потише. А то их разговор со стороны больше напоминал разборки пьяной молодёжи, чем беседу двух вполне трезвых мамаш, чьи дети сейчас в онкологии. Слушая Иру, Оля поймала себя на мысли: «Надо бы Юрке «спасибо» сказать. Просто обнять и сказать «спасибо». За что? Да просто! За то, что он такой есть. Могло-то быть и совсем по-другому…».
Покинув неблагополучные семейные узы, рассказ плавно перекочевал в нелёгкие будни матери-одиночки. Бесчисленные обследования, нужда и тяготы, выпавшие на Ирину долю, и полнейшее, отнимающее всю жизненную силу неведение. Что, почему, как?!
– Ты представляешь, он ведь совсем здоровеньким был до пяти, – тараторила Ира, – а потом как-то внезапно стал полнеть. Вроде и ничего такого не ел, а полнел. Я его по всем врачам затаскала! Те ему и диеты, и ещё всякое. Я уже спецом в диетологии стала! А Димочка всё полнеет...
Разговор продвигался всё дальше и дальше, раскрывая в подробностях обследования, догадки и домыслы врачей, безуспешные лечения и прочие детали врачебных мытарств. И как сахарный диабет ему поставили, и про первый сердечный приступ.
– Ты представляешь! Он же ещё ребёнок, ему ещё десяти не было, а врачи ему ишемию ставят и предынфарктное состояние! Как деду какому-то!
«Господи! Хорошо, что с Дашкиной болячкой быстро определились!» – подумала Ольга, слушая о мытарствах.
Разговор снова забрёл в дебри кардиологии, где, по счастливой случайности, Димочка попался на глаза Глебу Мироновичу, заходившему в отделение совсем по другому вопросу.
– А он только глянул на Димочку и сказал: «МРТ головного мозга, срочно!». Блин, да мы это МРТ уже пять раз делали, ничерта не нашли! А он настаивал. И, ты представляешь! Таки нашли! Боже, как я обрадовалась! Врачи подумали: «Вот дура-то! Чему радоваться?!». А я радуюсь! Скольких мы специалистов обошли, сколько обследований, а никто так и не сказал, чем Димка болеет. А тут – хоп и есть! Опухоль. Маленькая, в гипофизе. Это она, сука, всю жизнь сыночке моему испоганила! И не видно же её было на других снимках!
Глеб Миронович сказал, что прооперирует, не особо сложно. Только сердце надо поправить. У Димочки чуть ли не два раза на день сердечный приступ был. Губы синеют, он начинает задыхаться, левая рука отнимается. Ужас! Знаешь, как страшно, когда твой ребёнок прямо на твоих глазах умирать начинает?!
Оля на мгновение представила себе такую картину, только с Дашкой. Представила и мгновенно взрогнула! «Господи! Только не с Дашкой! Какой кошмар!». Видение было столь пугающим, что Оля тут же быстро замотала головой, чтобы вытрясти к чёртовой матери эти мысли.
А Ира продолжала:
– Я Глебу Мироновичу говорю: «Так чего ждать?! Может, сразу прооперировать?». А он наотрез отказывается. «Пока кардиолог своё согласие не даст, оперировать не буду!». Вот мы в кардиологии и провалялись. Сколько же мы там были? – Ира задумалась. – Знаешь, со всеми этими больницами и счёт времени потеряла! Да недели три, пожалуй, не меньше. А вчера вечером Любочка - лечащий врач Димочки - сказала, что можно. Нас с самого утра к вам и переселили. Ты уж извини, Ольчик, что мы с Димочкой вас потеснили!
– Не мели ерунду! – Оля махнула рукой. – Такое тоже скажешь!
Разговор всё продолжался и продолжался. А время шло. Повсюду. Даже в слабоосвещённой дворовой беседке, неумолимо продвигая стрелки часов к двадцати трём.
– Ого! Уже одиннадцать! – глянув на часы, заметила Ира. – Надо бы и по домам. Завтра рано вставать.
– Надо бы… – устало ответила Ольга.
Действительно, не мешает хоть немного поспать.
– О! Две алкашки! – усмехнулась Ира. – Даже по полбутылки не вылакали! – заметила она, показав почти полную бутылку уже хорошо потеплевшего пива.
И две подруги по несчастью разошлись по домам, условившись завтра созвониться в половину восьмого, чтобы не позже восьми причапать в больницу.
***
Стоя с утра во дворе, Оля в очередной раз набирала Иру, но та не отвечала. Оля пошла на остановку, не прекращая попытки дозвониться. Но трубку никто не брал. «Ну, я пыталась, – садясь в маршрутку, перед собой оправдалась Ольга, – не маленькая, сама доберётся. Дорогу знает».
В больнице было всё, как обычно. Как обычно бывает в больнице.
Оля осторожно открыла дверь в палату и увидела закутавшуюся в одеяло перепуганную Дашу, которая сидела на стульчике возле кровати, и вся дрожала.
– Доченька, что случилось?! – Оля подскочила и обняла Дашу.
– Мама! Мама! – дрожащим, срывающимся голосом закричала Даша, крепко обняв мать.
– Да что стряслось, Даша?!
– Мама! Дима!
– Что Дима?!
– Дима, Дима… – Даша никак не могла взять себя в руки и объяснить.
Оля налила стакан воды и чуть ли не силком напоила Дашку.
– Доченька, что Дима?!
– Мама! Я ночью спала, а потом проснулась. Кто-то так хрипел и по кровати бил. Я проснулась. Смотрю, а Дима рукой по кровати бьёт! И хрипит! И ещё какая-то белая гадость у него изо рта, – Даша то и дело прерывалась, дрожа и судорожно глотая воздух. – Мама! Он хрипит, задыхается! И эта белая гадость! Я побежала за взрослыми. Прибежала медсестра и этот большой врач. Медсестра сразу же куда-то убежала, а врач стащил Димку с кровати и стал… Стал толкать Димку в живот...
– Господи! Какой ужас! – Оля вытерла со лба проступивший пот.
– А потом прибежала медсестра с такой кроватью на колёсиках и Димку куда-то увезли! – Даша расплакалась. – Мама! Он же не умрёт?! Они же спасут Диму, правда?!
– Доченька! – Оля крепко обняла и поцеловала испуганную Дашу. – Конечно, они его спасут! Они же – врачи! Это же – больница, тут всех спасают! Не переживай, милая моя, спасут они Димку, спасут! И вылечат. И его, и тебя вылечат.
Даша продолжала трястись в испуге, не успокаиваясь даже после Ольгиных слов. Оля хотела было тут же сходить и все разузнать, но Дашку в таком состоянии оставлять было нельзя. В конечном итоге, будет утренний обход, будет Сергей Сергеевич, который наверняка знает о случившемся. Побыть с перепуганной Дашкой сейчас было важнее. И Ольга осталась в палате, успокаивая дочку.
Ждать пришлось недолго.
Где-то к девяти дверь осторожно открылась, и в палату вошла Ира. Вся осунувшаяся, сгорбленная. Ещё вчера высокая женщина теперь выглядела на голову ниже. На ватных ногах Ира подошла к Диминой кровати и стала неспешно собирать вещи сына. Вчера, впопыхах Ира не успела разложиться, и собирать было почти нечего. Футболочка, шортики… Не произнося ни единого слова, Ира медленно и аккуратно складывала вещи. А потом медленно укладывала их в сумку. Футболочка, шортики… Неспешно раскрыв пакет, Ира положила туда Димины тапочки.
И этот взгляд! Совершенно пустой, без жизни и огня, без эмоций и страсти, что ещё вчера бушевали, многословно выплёскиваясь наружу. Молча, все молча. Ирины глаза были совершенно пусты. Сухи и пусты. Будто бы душа за ними оборвалась, оставив вместо себя зияющую пустоту.
Оля молча стояла у Дашиной кровати и, не шевелясь, издали наблюдала за своей соседкой. Лишь покрепче рот рукой прикрыла, чтобы внезапно не разрыдаться. И без слов было всё понятно.
Сгорбленная, скомканная, посеревшая Ира, без слёз и слов стала неспешно собирать постельное белье, аккуратно складывая его в стопочку. Простынь, пододеяльник, наволочка… А потом тихонько опустилась на самый краешек кровати и замерла. Она сидела молча на самом краю и куда-то всматривалась, словно ища глазами кого-то. Она пронзала взглядом эту реальность, это «здесь и сейчас». Всматривалась, чтобы увидеть, хоть на мгновение узреть кого-то, кого здесь и сейчас уже не было.
– Нет больше Димочки, – хриплым голосом тихо произнесла Ира.
Оля не выдержала. Слезы сами собой брызнули из глаз, а предательский рот, вопреки воле, издал протяжный стон. На кровати тихо заплакала Даша, а Оля пыталась собрать все свои силы, чтобы не разрыдаться. Как когда-то на похоронах матери, когда она смотрела на безутешного, внезапно овдовевшего отца. Оля пыталась справиться со всем горем, которое так и норовило вырваться наружу надрывным рёвом. И искала какие-то слова. Какие-то. «Да что тут скажешь?!».
А потом она тихонечко подошла к Ире, села рядышком и крепко обняла убитую горем мать. Как тогда, на маминых похоронах, глотая слёзы и слова, крепко обнимала отца.
Ира сидела и молчала. Не плакала, не рвала на себе волосы. Без слов, без слез и движений Ира всматривалась куда-то вдаль. Так они и просидели едва ли не полчаса. Очень-очень тихо. Лишь Дашка всхлипывала на кровати.
А потом Ира повернулась к Ольге и с невероятной мольбой в глазах произнесла:
– Оля, я прошу тебя! Я прошу тебя, борись за дочку! Не сдавайся, не бойся, борись! Не отдавай её в лапы смерти, ни за что не отдавай! Пообещай мне бороться!
– Да-да! – вытирая слёзы, сквозь плач обещала Оля.
– Делай всё, что можно и чего нельзя, не сдавайся! Чтобы не случилось этого «потом». Потом поздно будет!
Продолжение следует...
Автор: Руслан Ковальчук
Источник: https://litclubbs.ru/articles/46817-glava-7-v-nashem-dome-poselilsja-zamechatelnyi-sosed.html
Содержание:
- Глава 4. Первое знакомство
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
