После разговора с матерью, Никита довольно резво передвигался по кустам, опираясь на какую-то палку. В мамином сером свитере он походил на путника, потерявшего кров и долго бродившего по лесам и полям. Но это только со спины.
Мила провожала его взглядом, повторяя про себя, что с такой «лошадью» она даже разговаривать не хочет.
— Пусть возвращается к своей тихой, спокойной, безупречной бывшей жене, примерной матери его Дениса. А я уж точно не безобидное бедствие. И меня не приручить никогда. На это способен только тихий спокойный безупречный и примерный муж. А каким мужем он был? Женился сразу после армии? Да не был он в армии, ишь какой холёный, наглый вообще.
Никита опять остановился, ответил на телефон отца.
Мила крадучись приближалась. Ей было интересно, какая еще у него жена и что он скажет о ней самой, потому, что матери ни слова не проронил о своих травмах, о знакомстве и уж тем более не сказал ей, что собрался жениться.
— Да, мама! Что ты опять беспокоишься! Выпей свои капли… Я у друга, всё нормально. Телефон не работает, упал в воду… Да с чего ты взяла, что я хороший муж и отец? Я ужасный. Хватит нервничать. Отец что, уже говорил с тобой про свадьбу? Ну да, я женюсь. Это не шутки. Я на самом деле женюсь… Как её зовут? Милана. … Мам, зачем тебе её фамилия! И какие у нее родители тоже ни к чему, я взрослый мужчина, сам решу… Не надо Олесе говорить, пусть живёт в глухом неведении, что я женюсь. А… уже знает… Ну и ладно. Пускай не злится. Да, у меня не просто подружка. У меня … мама, перестань плакать, я просто женюсь, я же не умираю. О, что это?
Никита резко повернулся, Милана не успела скрыться в кустах.
— Фу, собака напугала. Идёт за мной, волочится… подслушивает. … Да, мам, собака. Нет, небольшая, маленькая. Да просто испугался. Немного. Она хорошая собака, не кусается. Мирная, точно. Невеста у меня … молодая, длинноногая. Мне нравится. Она все терпит. Красивая! Да почему? … Мне тоже интересно, насколько ее хватит. Я перезвоню… с телефона отца, конечно, мой точно не работает.
— Собака, значит? – Мила с трудом сдерживалась, чтобы не отнять палку и не настучать ему по спине, — Так вот, я нехорошая собака, кусаюсь. И ничего терпеть не буду… Меня, Никит, ни на сколько не хватит!
— Мил, не обижайся. Я должен был её успокоить. Ты не знаешь моей матери.
— И знать не хочу. У меня своя есть.
— Слушай, отец захотел, чтобы я женился именно на тебе. Я сначала воспринял это, как месть за то, что бросил жену и такую жизнь веду… по его понятиям, никчемную. Но ты мне с первого кофе, которое потекло в штаны… понравилась. Если бы не этот кофе, я бы с тобой и не сцепился, я бы по-другому начал ухаживать. Ты мне внешне понравилась сильно. Ноги – отпад. И всё остальное… Но… Мила… Мать хочет, чтобы я с Олесей…Отец с матерью не знают всего, но ты-то знаешь… Я с такой тв***ю даже просто разговаривать не хочу. Но мне приходится. Это такой швах, такая мука… Знаешь, как по самолюбию бьёт? Нет, не знаешь. У тебя не было такого… И никогда не будет, — усмехнулся Никита. — У меня ещё теплится надежда избежать встреч. Мила, с тобой просто настолько хорошо, что даже боль… Ты права, она сладкая. Да, ты меня провоцируешь, но я не настолько жесток, чтобы играть, когда есть чувства. Мил, соглашайся на свадьбу, и уедем, куда-нибудь подальше. Где нам понравится. Я жил в Сочи, там хорошо, особенно весной. Конечно, с начала всё придется начинать, но я хочу и смогу.
— Ты сейчас с кем разговаривал? — спокойно спросила Мила, — С собакой? .. Так вот, собака ничего не поняла, кроме того, что в Сочи хорошо весной. Никит, я не буду терпеть твоё отвратительное лицемерное отношение к женщинам. Я заслуживаю лучшего.
— Какое еще отвратительное лицемерное? Мы прекрасно проводим время… Если бы еще и спали вместе…
— Я не выйду за тебя.
— Выйдешь.
— Не выйду.
— Выйдешь!
— Нет, не выйду.
— Тогда я тебя запру в сарае, и ты оттуда никуда не выйдешь!
Никита цинично усмехнулся, вспомнив, как она там пряталась.
— Радуйся, что ты директорский сынок и мой директор сейчас здесь. — угрожающе сказала Мила, — А так бы я тебя еще на завтраке прибила.
— А за что?
— Ты … любишь свою Олесю! Ты просто наглый самодовольный лошак, который с помощью меня хочет выделываться перед ней. И женишься, чтобы показать ей, что ты её больше не любишь! Это отвратительно и лицемерно!
Мила, не успела понять, отчего её вдруг понесло говорить правду. Когда поняла, что вообще ему сказала - остекленела, а Никита отбросил палку, схватил её за плечи и принялся хохотать.
Ветер трепал светлое платье с вышивкой и волосы, глаза Милы были раскрыты на максимальную ширину, Никита смеялся ей на ухо, обнимая... Мила понимала, что попала в точку. От его довольного смеха, становилось омерзительно на душе. А от объятий приятно на теле. На душе тоскливо, в теле огонь.
— Милка, ты ревнуешь меня! — радовался Никита, — А ведь я больше её не люблю! Милка… Я тебя люблю её и хочу, чтобы ты была счастлива. Даже если ради этого мне придется пойти на жертвы. До сих пор нога болит, спина болит, ожог просто с ума сводит… Я обжегся, правда. Таз был просто, как утюг… Мила, я не принимаю отказ жениться.
— Никит, пусти. Ты чем-то ко мне прижимаешься, и мне это мешает вообще. Ужас какой-то.
— Милана, я был женат, да. И развёлся, был скандал. Я не собирался жить с ней. Когда всё узнал… Я их заставал часто, но тут застал вообще в понятной позе. Хотел уйти от семьи и ушел, новая работа, новая жизнь… Я женился в восемнадцать, а развёлся, когда закончил универ. И любил её, да. Но вот отец сказал – приходи, я тебя познакомлю с Милой Иванковой, и ты женишься на ней. Она тебе подходит, такая же, как ты, только девушка.
— Никита, у тебя после развода и до знакомства со мной были девушки?
— Были, конечно.
— А у меня нет!
— И что?
— И ничего! — злобно ответила Мила. —Мне даже не с кем сравнивать. Я хочу как минимум пятерых. Одного для спорта, второго для танцев, третьего – богатого… Если хочешь будешь пятым!
— А четвертого – обязательно врача. Из кож вен дис пансера.
— Зачем это? Я здорова…
— Это пока! А потом будешь болезни лечить вене ... рические! — страшным голосом прошипел Никита. — Совести у тебя нет. Я душу перед тобой раскрываю, а ты меня по больному месту бьёшь!
— Отпусти меня, директорский сынок. — сказала растерянная Мила в ответ на оскорбительные намёки.
— Господи, какой же я д** рак! Мне тридцать лет, а я до сих пор такой вот… д ** рак! Это ж надо было поддаться на твои провокации… О чем я только думал? Мила, всё серьёзно. Я же твой человек! Я тебе буду все пять в одном! Спортом займёмся с тобой, потанцуем, я богатый, вылечу тебя, и всё, что хочешь. Что ты еще хочешь?
— Ма* саж умеешь делать? – растрогалась Мила.
— Ма* саж? — глаза Никиты заискрились и зазеленели, как у кота при виде мыши. Он схватил её за то, что и в мыслях у Милы не было, и довольно зашипел, — Ма** саж я делаю любой. В любом месте в любое время. Волшебными руками и горячим…
— Ай! — вскрикнула Мила, — Ты опять? Я сейчас… Ай-яй-яй…
— Все будет очень… очень романтично, Мила, какая же ты у меня привлекательная… Легко и романтично… Нравится массаж? Вечером повторим. Вижу, как твои глазки засияли… Прелесть! Ну что за прелесть мне досталась…Мне с тобой хорошо. Идём, помоги мне… Где эта палка?
Мила безропотно и вяло, совершенно сдаваясь под натиском этого коня, подняла палку и вручила ему.
Они повернули из лесочка, вышли к дому. А там Мила застыла как вкопанная. Андрей Евгеньевич в костюме Страшилы из «Волшебника Изумрудного города» стоял возле калитки с лопатой в руке. Вместо костюма с широким пиджаком, в котором директор приехал, на нем была полотняная серо-буро-коричневая рубаха, подпоясанная женским поясом от платья и шаровары с заплаткой на коленке. Носки и галоши. А на голове холщовая шапка. Бабуля и мама нарядились в симпатичные платки, повязав их, как колхозницы, которые вяжут под русские народные песни снопы соломы. Варька и её мать Люсьен были в ярко малиновых лосинах и туниках индийской расцветки. Они крякнули, невозмутимо пошли мимо Никиты с Милой «паровозиком» друг за другом.
Андрей Евгеньевич шел таким хмурым, что Миле стало совсем не по себе.
Никита пожал плечами, а Мила крикнула:
— Я с вами!
— Нет, Мила… Ты… это… продолжай с моим сыном. Продолжай в том же духе!
— А вы куда?
— Копать и сажать! Мне нужно отвлечь жену. Варька… быстро сюда! – скомандовал Андрей Евгеньевич, — Начинай снимать. Потом перешлешь мне, а я уже отправлю супруге. Стоп… А мой телефон? Никита, дай сюда! Мила, пока он доковыляет, ты быстрее принесешь. Забери у него мой мобильный и это… как его… Неси мне. Так, всё в порядке. Спасибо, ты свободна на сегодня.
— Андрей Евгеньевич!
— Хочешь, иди с нами. — позволил он.
Мила в растрёпанных чувствах шла за директорским паровозиком к полю, где вся деревня поделила участки и сажала свои картофелины весной.
— Мила, о чем ты думаешь? Что мне делать с сыном? Лишить всего? — спросил он, не оборачиваясь.
— Вы не ошибетесь, если поступите правильно. — отмазалась Мила.
— Нормально сказано… Сама придумала?
— Нет, Марк Твен её опередил, — пробубнила мама, — Умничает. Не надо детей лишать всего. Пусть они живут лучше, чем жили мы.
— Мам, ты совсем недавно меня из нашей квартиры выгоняла! — напомнила Мила.
— Так я тебя выгоняла замуж, а не из квартиры. Я тебя выгодно пристраивала.
— А мне это тоже снимать? — спросила Варька.
— Ты снимай, когда я скажу. Никиту хромого не вздумай снять. Там … мать с ума сойдёт. Мила, ты ему на ногу что ли наступила? … Молодец. И сразу гипс. В моё время гипс был белый и похож на валенок с обрезанными пальцами. А сейчас какая-то штука, как щитки хоккеиста.
У Андрея Евгеньевича зазвонил мобильный, заиграл марш Мендельсона.
— Мила, ты зачем мне звонишь? — спросил Директор, — Я же рядом с тобой иду.
— Хотела поговорить с вами лично. Чтобы никто не услышал и не снимал. — заворчала Мила. — А почему на мне такая мелодия стоит?
— А какая?
— Такая!
— Ну потому. Это… Мила.. как его… Сын сказал, что женится. Я и поставил.
— Андрей Евгеньевич.
— Милана Станиславовна!
— Андрей Евгеньевич.
— Так, ты мне не это! Иди, на ушко скажи тогда.
Мила догнала директора и зашептала:
— Ваш сын сказал, что любит свою старую жену!
— Это неверные сведения, Мила Станиславовна. Вы собрали недостаточно информации, чтобы делать такие выводы. — рявкнул он в ответ.
— Ваш сын вернется к ней и к сыну.
— Я не договорил! Не перебивай начальство, что за привычка?
— Думала, что вы договорили.
— … недостаточно информации, чтобы делать такие выводы и прогнозы. —громко заметил Андрей Евгеньевич, — Не любит, знать не хочет, кривится, когда видит, как будто ест улиток. Или пьёт кошачью мо чу!
— А улитки бывают вкусные. Виноградные. — нашлась Мила. — Они на вкус, как виноград. Так что… вы неправильно интерпретировали инструкцию к вашему сыну. Он так не работает, моя задача сделать так, чтобы инструкция была верно понята, и мальчик работал, как часы.
— Еще скажи, что мо ча кошачья бывает вкусная, на вкус, как кошки. — проворчала мама, которая сразу поняла о чем и о ком речь. — Мила, когда человек любит, он не уходит далеко. Бродит в пределах досягаемости. Вот это проверь… Возможно, еще любит. Ну и что? Я твоего отца, может быть, еще люблю, это же не мешает мне встречаться с живыми мужчинами! Я замуж собираюсь еще выйти. Любить не обязательно, главное другое! Дружба, уважение и покорность.
— Наталья Николаевна, вы мне сотрудницу не путайте. Не лезьте в наш … рабочий процесс. Я сказал «не любит он её» и точка. Уже не любит. У него изменились глаза, настроение и запах он издает более привлекательный.
Мила не выдержала. Фыркнула, как чахоточная и закудахтала смехом.
— Мила, ты взяла с собой ингалятор? — заботливо спросил Андрей Евгеньевич, — Не забыла?
Мила совершенно забыла про клубничный спрей для свежести полости рта, с которого она сдирала этикетку, выдавая за антиастматическое средство. И мятный тоже забыла. И апельсиновый.
— Если она забыла ингалятор, я сразу отпускаю её домой. — добавил директор и приостановился.
— Сейчас пройдёт, Андрей Евгеньевич, я в деревне, на свежем воздухе, —задохнулась Мила, представив, что будет, если мама или бабушка, или эта малолетняя коза Варька её выдадут. Никита вон сразу сказал, что она смеется над директором.
— Пакость такая, — непонятно кому сказала мама.
— Накаркает еще, — добавила бабушка, — И на самом деле будет. Нельзя с таким шутить.
— Я тоже считаю, что нельзя каркать. — кивнул директор, — У сына уже несколько дней подряд свадьба на уме. Может, ваши дети в мою породу пойдут. А то у моей жены… Она и брат её родной, как два ребенка. Характеры нордические, спокойные. Здоровье шаткое, слабое. И первая жена у Никита такая же. Волновать нельзя, можно только любить, боготворить… А мы с Никитой… ругаемся только между собой, и чтобы никто не знал.
— А зачем вы ругаетесь? — удивленно спросила бабушка, — Ругаться нельзя. А то вон я вас, голубчики, на лопату и в печь посажу… Ругаться нельзя.
— А нам надо пар выпускать, мужчинам. Иначе я вон с вашей Милой буду на работе ругаться. Настроение своё ей … в эфир ежедневно выпускать.
— Хоть без запаха, и на том спасибо, Андрей Евгеньевич, — словоохотливо, но тихо и скромно подхватила Мила, и с ней опять приключился приступ астматического кудахтанья.
— Он стал использовать туалетную водицу, Мила. Дорогую, эксклюзивную, мужскую. А до этого не использовал ничего, кроме… Ладно, не буду выдавать Никитины ништяки.
— Какое прекрасное словосочетание! Андрей Евгеньевич. Ништяки – это что-то хорошее?
— Мила, это его отпугивающие запахи.
— А я знаю! — воскликнула молчавшая и скромно ведущая съемку Варя, — Это запах лука и честнока. Их ешь, если только целоваться не планируешь!
— Да, только городская молодёжь у нас другая, гораздо умнее пошла, чем в наше время… У него есть запахи… гораздо отвратительнее для современных девиц. Вот скажи мне Варя, если приедет к тебе Никита в костюме поношенном и с одной увядшей розой. А пахнуть он будет кочегаркой, машинным маслом, цементом или … бомжом, ты подумаешь, что он завидный жених? Вот такой он у нас стал. На свидания идёт, как простой работяга или безработный. А если ничего не помогает – он с девицей встречается какое-то время, пока не надоест ей своими вредными действиями.
Тут зазвонил телефон у Андрея Евгеньевича и он перестал выдавать тайны, прокашлялся и ответил:
— Да, моя хорошая дорогая жена. Как ты чувствуешь себя? … Что случилось? Неужели? Скоро буду. Я совершенно точно на объекте, картофельное поле осваиваю. … Это хобби, да. ... Да, похоже на аттракцион. ... Никита здесь, он обязательно встретится с сыном, не волнуйся. В кои-то веки Олеся разрешила эту встречу. Конечно, конечно. Мы приедем. Ладно, не волнуйся, отдыхай.
— Волнуется? — спросила бабушка, — Что ж вы её-то с собой не привезли, жену…. Мы бы познакомились.
— Здоровье слабое. — сказал Андрей Евгеньевич. — На нервах вся.
— О-о-ой… — взвыла мама, — Милу к нервной свекрови не пущу. Лучше уж я сама.
— А как же… Это жена моя, надо познакомить с невестой сына. Мила Станиславовна отличный сотрудник, специалист, её все у нас там на работе уважают. Должна принять моя жена выбор сына. И мой в том числе. Как познакомится, так и всё!
— Что всё? — взвыла мама.
— Понравятся друг другу.
Мила в этом уверена не была, да и Андрей Евгеньевич тоже не был уверен, он начал чесаться и вздыхать.
Никита прихромал спустя два часа, за ним увязались четыре курицы пёстрой породы и две соседских дворняги. И девчонка одна, которая в школу не ходила по причине малолетнего возраста. Он шел, как последний богатырь после встречи со Змеем Горынычем, посохом тыкал в Землю и слушал щебетание деревенской пухляшки.
— Мила, мне надо с тобой поговорить! — сказал он своим развязным голосом, — Ты поедешь со мной к матери, я представлю тебя Олесе и сыну, и еще ... брату матери, он тоже будет, скорее всего. Отец, ты не устал?
— Устал, руки болят, но это сладкая боль. Вот что про ногу твою говорить матери, я не знаю. Она испереживается вся.
— Скажи, что мне на неё конь в деревне наступил. Или ты своим колесом проехал. Невесту мою не выдавай. — попросил Никита.
— Ясно, что ж я ту* пой что ли? Ладно, давай тебе конь наступит!! Вы какие-то, не вполне серьёзные. Что смотрите?
— На вторую ногу пусть конь на самом деле наступит, и снимем на видео, чтобы достоверней было, — сказала Мила, — Тогда мы Никитушку в кресле-каталке п-привезем.
У неё начался приступ, но мама быстро его прервала сильно стукнув по спине.
— Хватит! Ты мне уже со своими приступами надоела! Как тебе не стыдно!
— Наталья ... вы что? — возмутился Андрей Евгеньевич, — Это же ваша дочь! Окститесь! Ей плохо, а вы такие вещи говорите. Мила, ну почему ты забыла свой ингалятор! Непорядок. Забывчивость - первый симптом склероза. Девочка, сгоняй, принеси тёте Миле ингалятор... где он? Скажи вот этому деревенскому ребенку и она принесет. Ники, прогони этих собак, а кур можно ощипать и пожарить, и суп сварить. Мила, поймай их, вон мешок из под семян картошки, сложи кур в мешок.
Варя растерянно снимала ценные указания директора, раскрыв рот. Девочка начала дёргать Милу за рукав, Никита, присевший на траве, шикнул на одного пса, и тот повернулся к нему задом, мотанув хвостом по лицу.
— В общем так! Мила и я … мы здесь останемся, к нам домой не поедем. — сообщил он, — Не стоит связывать Милу с мои прошлым браком.
— Тебе надо поговорить с матерью и с ними, — сказал отец, — Я обещал.
— Зачем мне с НИМИ разговаривать? О чем, отец? Не нравится мне эта идея. Рраздражает неимоверно.
— В смысле, зачем? — возмутилась Мила — Она твоя бывшая, и ребенок есть.
— От слова «твоя» зубы свело. — отвернулся Никита, — Уже давно не моя. Это ты – моя.
— Никит, ты должен с ними встретиться. Я тоже могу. Если позволят. И даже хочу.
— Ты скажи – зачем? Объясни!
— Я хочу поговорить о том, что лучше иметь пять мужчин, чем одного ... такого, как ты, который после развода сменил бог знает сколько девушек. Зачем ей муж, который уже … неверный? Уже попользованный?
— Зачем? Деньги не пахнут, — сказал Никита.
— Вот и я удивляюсь, сын. Зачем ты ей сдался. Надо выяснить.
— А я не хочу, просто не хочу. Позвони и скажи, что я только с сыном встречусь.
— Может, ты боишься её увидеть, Никит? — спросила Мила, — Или … боишься, что она увидит тебя… хромым? Ты для неё всегда наряжаешься?
Никита закатил глаза.
— Ладно, встретимся. Только прошу тебя…
— Я буду ангелом!
— Можно я тоже с вами пойду? — спросила мама, — Что-то мне подсказывает, что надо.
— Наташ, я с радостью Я бы всех позвал, даже вот … кур и псов… И бабулю, конечно.
— Мать пожалей, — сообщил Андрей Евгеньевич украдкой, — Она же разволнуется.
Стоит ли везти всех в гости, Никита не знал, сомневался. Но если Мила вот так подумала, надо развеять её сомнения, заодно развеять и свои.
Ему ужасно хотелось с ней уединиться в лесочке, несмотря на прохладное солнышко. Милка в платочке и в этом платье с кофтой была бесподобна, как на картинах художника Сычкова, которого он нашел, когда искал информацию о деревне Милы.
Никита попытался копать, но с такой ногой у него не получилось, зато отец приноровился и шагал, утирая пот и сдвинув холщовую шапку на затылок.
***
Миле казалось, что после длинного, насыщенного трудового дня они никуда не поедут, но Андрей Евгеньевич скомандовал собираться на званый ужин и Мила впала в нервный столбняк.
— Лучше сегодня, иначе моя жена не уснёт, и мне придется лететь к ней посреди ночи. Она не сможет уснуть
Никита снял с веревки недосохшие джинсы, натянул их, разрезанные с одной стороны для гипса, мама нашла ему старую олимпийку в шкафу, серый свитер был весь в траве, земле, собачьей шерсти... А Мила вышла в деловом костюме, который на счастье взяла с собой, раскрасневшаяся, пылающая жаром и сгорающая со стыда.
Бабушка вынесла сумку с пирогами и ватрушками, мама деловито начала собираться.
— Мне на работу, я еще с Аликом встречусь, он вчера приехать хотел. И одним глазком взгляну на свекровь. Вы будете заходить, а я как будто соседка в подъезде, мимо пройду.
— У нас дом, Наталья Николаевна. Я могу вас представить. — Андрей Евгеньевич уверенно попрощался, поцеловал бабуле руку и зашептал благодарности за прием, котлеты и борщичок.
А потом быстро выбрался во двор, прошелся по огороду, сфотографировал сарай, ванну и пошел к своей машине.
Наташа уселась за руль в машину Никиты, которую она вела сама, по причине гипса. Мила запрыгнула к директору.
Они всю дорогу ехали в разных машинах. Никита с Наташей, а Мила с Андреем Евгеньевичем.
Когда вылезли перед домом, Мила от неожиданности замерла на месте.
Возле ворот стояла божественной красоты принцесса в бальном платье. Волосы её были точно ниже пояса, но сейчас завиты, распущены и переливались блеском, шиком, ароматом вуали для волос фирмы не хуже, чем Шанель.
Лицо у принцессы было кукольное, и несчастное, как у Мальвины, потерявшей Буратино. За ней вдали у двери в дом стоял настоящий Пьеро – мужчина в светлом костюме, худой и длинный, с тёмной шевелюрой волос.
«Во это парочка» – пронеслось в голове Милы, которая поняла – мужчина является родным братом мамы Никиты и возлюбленным принцессы.
— Ники!!! – крикнула девушка, и на тонких ножках в крошечных сапожках полетела к нему, махая крылышками.
— Ники, прошу тебя, милый, давай тут поговорим, прежде, чем войдем в дом! Я тебя прошу, Ники! Не оставляй меня
— Олеся, стой там, где стоишь! Я тебя уже оставил, что за цирк!
– Как она может стоять, где стоит, если она к тебе бежит? — пробурчал Мила. — Ну вот, добежала…
И тут Остапа понесло.
Никита резко отошел в сторону, и ночная бабочка в эфемерном платье пробежала прямо в объятия Наташи.
— Мила! — крикнула Наташа, — Так вот она какая? Ты посмотри! Я думала… А тут … такое!
Никита подошел к Милане и признался, понизив голос:
— Понятия не имею, как защитить тебя от вот этой алчной, наглой вообще и бессовестной женщины.
— Она симпатичная. Еще совсем девчонка…— растерялась Мила.
— Это акула, ей тридцать пять. Видела, как вырядилась?! — фыркнул Никита,— Слышала, как она со мной «прошу, пожалуйста… не оставляй, ми-ми-ми… Так мерзко!» Ей нужно, чтобы я не сорвался с крючка! Но я уже к тебе попался, в сети Милы. Ты поймала свою Золотую рыбку… Сю-сю-сю… Не волнуйся, я обожаю деловые костюмы! Особенно … снимать!
Лицо у Милы вытянулось от обиды.
—Ты что? Слушай, у тебя была жена…
— Не стоит, это было давно. Считай, что моя жена умерла, а это… это её наглый призрак, который пытается помешать мне жить с тобой.
— И что же, по-твоему, она собирается делать? — с трепетом спросила Мила.
— Я думаю, что сейчас ей твоя мама Наташа, мой чудесный друг Наташа, как раз объясняет, что ей не стоит делать. Я тебя люблю! Не бойся, её я точно не люблю больше. Надеюсь, Денис меня не забыл. Только не говори никому, что он не мой, ладно?
Мила кивнула. В глазах Никиты она не увидела страха, боли, разочарования, только вот девушка была чересчур милая, как нимфа. Но… он напоминала сейчас не Мальвину, а Дюймовочку в детском театре, которую играет пожившая актриса.
Последним из машины выбрался Андрей Евгеньевич с букетом нераспустившейся сирени. Он взял Никиту под руку и передал ему букет:
— Матери отдашь!
✍ Следующий рассказ о Милане и Никитушке
Если встретятся непонятные слова, ошибки или описки - диктую голосом, могу пропустить, извините. Напишите мне, я исправлю. Спасибо за чтение, лайки и комментарии. Всем счастья, иронии и любви!