Маруня вернулась на ферму, рассказала Смоляковой, что постоялице нездоровится и на работе её пусть не ждут.
— Что, за ночь лучше не стало? — уточнила Тамара Петровна.
— Да какой там лучше, жар у неё, говорит что простыла, лежит в койке, трясётся.
— В амбулаторию сходила бы, а то мало ли что, может воспаление лёгких.
— Предлагала я, только она ни в какую, говорит что отлежится. Наверное не хочет к Дашке обращаться, обижается за мужа.
— Странная она какая-то, — пожала плечами Смолякова, — ну хорошо, я скажу Спиридоновой чтобы отработала за Женьку эту неделю. Пускай не спешит выходить на работу, поправляется.
Маруня вернулась домой, Женька лежала под одеялом, её бил мелкий озноб. На слова старушки от заведующей только головой кивнула. Бабка приготовила поесть, предложила постоялице, но она отказалась.
— Ты хоть лекарства какие принимаешь? — спросила она Женьку.
— Принимаю, вон на тумбочке таблетки лежат, — услышала в ответ.
— Ну тогда лежи, а я пойду в огород, рассаду высаживать нужно, думала ты поможешь, да куда уж тебе.
Весь остаток дня старушка провозилась в огороде. Вечером покормила кур и отпустила с привязи чёрную собачонку Жука, чтобы побегал на воле. Жук обрадовавшись свободе нырнул в калитку, что выходила в огород и был таков. Вечером когда Маруня снова ушла на смену, Женька с трудом поднялась с постели, нагрела воды, вымылась и сменила бельё. Попыталась хоть немного поесть, но не смогла, к горлу сразу подступила тошнота. Выпив жаропонижающее, что нашла в своей сумочке, снова легла. Когда утром Маруня спросила как себя чувствует, ответила что лучше.
— Вот и хорошо, а то я уже подумала что совсем ты захирела. Сейчас травы тебе заварю от простуды.
Старушка принесла с чердака пучки каких-то трав, и поставила воду на керосинку.
— Поглядывай за водой, — приказала Женьке, — а то закипит и огонь зальёт. А я пойду Жука отыщу, как с вечера убежал, так и нет до сих пор, как бы беды по улице не наделал, ещё курицу у кого стащит.
Маруня вышла во двор и принялась звать собаку. Не дозвавшись решила посмотреть у себя за сараем. Жука она обнаружила под деревом, что росло рядом с курятником, он что-то там рыл.
“Никак соседскую курицу уволок, а теперь прячет, — с тревогой подумала старушка и поспешила туда, — ты чего это тут творишь, аридцкая твоя душа”, прикрикнула она на пса.
Подошла поближе и увидела торчащую из земли окровавленную тряпку. “Батюшки святы, а это ещё что”, Маруня потянула за край тряпки и вытащила мёртвого младенца. Видать в темноте и горячке, Женька не смогла глубоко зарыть свой страшный свёрток. От увиденного, старушка чуть не лишилась сознания: “Опросталась, — сразу догадалась она, — ведь видела что с нею что-то не так, да только задурила мне голову, я и поверила. Что же делать то, вот сволочуга, это же надо натворить такое”. Маруня хотела было бежать в хату и набросится на постоялицу с руганью, но потом решила: “В сельсовет нужно, пускай милицию вызывают, а то если скажу ей что всё знаю, она дёру даст, ищи-свищи её тогда”. Когда старуха с выпученными глазами ввалилась в кабинет Городных, Иван Алексеевич спросил её.
— Федотовна, за тобой волки что ли гнались?
— Если бы волки Ликсеич, у меня такое приключилось, ох дай водицы, а то в роте всё пересмягло*.
Городных налил в стакан воды из графина и подал старухе, Маруня выпила залпом, вытерла ладонью губы и стала рассказывать.
— Вот это номер, да быть такого не может, — не поверил Городных.
— Вот те крест, — Селезнёва размашисто перекрестилась, — я заподозрила было неладное, да она меня убедила что просто поправилась. Мужики то к ней действительно вроде не захаживали.
— Ладно, ты иди домой, а я сейчас участкового вызову, и с медиками нашими к тебе придём. Только не говори ей что тебе всё известно, а то и правда сбежит.
Маруня вернулась к себе на подворье, но в дом заходить не стала, побоялась что не выдержит и набросится на Женьку.
“И как мне теперь в доме находиться после такого, взяла квартирантку на свою голову”, невесело думала старуха поджидая председателя сельсовета. Вскоре рядом с домом Марии Селезнёвой остановился сельсоветский УАЗ, из него вышли Городных, Анна и Даша.
— Где она? — коротко спросил Иван Алексеевич.
— В доме, где же ещё, я туда не заходила, тут вас дожидалась, — ответила Маруня.
Первым в дом вошёл Городных, за ним Анна и Даша. Женька стояла у стола и пила молоко из крынки, увидев вошедших возмутилась.
— Баб Марунь, ну кто тебя просил, я же сказала что сама поправлюсь, а ты за своё.
— Да навряд ли ты красавица поправишься, — строго произнёс Городных, — ребёночка куда дела?
— Какого ребёночка, что вы несёте? — попыталась возмутится Женька.
— Того что Федотовна за сараем нашла. Девчат, осмотреть её нужно.
— Не подходите ко мне, — закричала Женька.
— Не ори, по-хорошему не дашь себя осмотреть, силой заставим, тем более что сейчас участковый приедет.
Осмотрев Женьку, медики подтвердили что у неё были роды, и сказали что нужно вызывать скорую.
— Зачем ей скорая, если уже родила, — хмыкнул Городных
— Её лечить сначала нужно, а уж потом судить. Это счастье, что всё так быстро открылось, иначе пошла бы она следом за своей дочкой, — ответила Даша.
— Туда ей и дорога была бы, сволочи такой, — пробурчала Маруня.
Участковый и скорая приехали почти одновременно. Женька смотрела на всё происходящее безучастным взглядом. Когда участковый стал задавать вопросы, всё рассказала. Не утаила и то, что отцом девочки был райкомовский уполномоченный Береговой. Продержав в больнице две недели и подлечив, её отправили в СИЗО. Потом был суд, получила Женька пять лет. Наказание было не слишком суровым, учли то обстоятельство, что пошла она на этот шаг под давлением отца ребёнка. Адвокат, смогла доказать, что спровоцировало всё, именно поведение Берегового.
Его уволили с работы и исключили из партии, жена подала на развод. Поговаривали что после этой истории, он начал пить, и вскоре пьяным утонул в пруду.
На работе у Даши и Анны снова были комиссии, разбирательства. Их оштрафовали и влепили по строгому выговору.
— Нет Даш, вот где справедливость, — как всегда возмущалась Анна, — мы что, теперь должны со свечой у постели каждой прости господи стоять. Я год за ней следила, пока её с учёта не сняли. Так в чём нас обвинять? То Надька тогда нервы нам потрепала, теперь вот Плаксина эта. Одно только радует, что родительских прав на Егора её сразу лишили, хоть вас в покое оставит.
— Ань, ты Надю с Плаксиной не сравнивай. Тогда девочка просто парню своему доверилась. Они вон как теперь хорошо живут. Дом построили на загляденье всей деревне, троих деток поднимают. Надя и свекруху к себе забрала когда та заболела. Ухаживала, от постели не отходила, и в последний путь проводила как положено. А эта, её даже самкой язык назвать не поворачивается, потому что звери за своих детёнышей загрызут. Ладно, получили строгоча, значит за дело, работать лучше будем.
После этого случая, долго бурлил Берёзовый кут, наконец постепенно всё улеглось и жизнь пошла своим чередом.
_________________________________________________
Примечание
*пересмягло — пересохло.
