Брусникины рассказы

Ночь за окном! Туманная и снежная, Стирает грани мира акварель. Легла на землю шалью белоснежною И замолчала сонная метель. Лишь фонари, как призрачные свечи, Плывут в молочной, зыбкой пелене. И этот тихий, этот зимний вечер Рисует сказку на моём окне...

Опять стучится в дверь Декабрь, Вокруг все краски перепутав. Пришёл без снега, как ноябрь, Деревья в серое укутав. Округа — мокрая печаль, Асфальт блестит от слёз дождливых. И горизонта тонет даль В туманах стылых и ленивых...

— Ой, девочки, — начала как обычно свой разговор Маргарита, отпивая чай из своей любимой чашки с цветочками, — говорят, к нашему пропагандисту жена скоро приехать должна. Поглядим, что за мымра, живёт с таким козлом. Милочка, тихонько усмехнулась, поправляя выбившуюся прядь волос. — Ну почему с козлом? — спросила она, с любопытством глядя на Маргариту. — Потому что он моему Тушину прохода не даёт, — возмутилась Маргарита, её голос стал громче, — Придирается по-всякому поводу. Вот откуда он тут появился? Был Глазунов, было всё хорошо, ан нет, прислали это чудовище...

Аля исправно пила травяной настой, который дала ей баба Маша. На вкус он был горьким и терпким, но Аля терпеливо переносила все неприятные ощущения. Она верила, что это поможет ей осуществить её мечту. Константин, узнав о визите к знахарке, сначала отнесся к этому скептически, но, видя, как Аля надеется на её помощь, решил не мешать. Он понимал, что жена сильно хочет родить ещё одного ребёнка, и готов был поддержать её во всём. Отпуск подходил к концу, и наступало время возвращаться в часть. Полина ходила грустная, ей не хотелось расставаться с внучкой...

Летом Аля с мужем приехали в отпуск в Калиновку. За несколько месяцев, что дочка пробыла у бабушки с дедом, Оля сильно изменилась, подросла, окрепла. Увидев вошедших во двор отца и мать, бросилась к ним, и тут же потащила в хлев, показывать недавно окотившихся козлят. Запах сена и тепло парного молока встретил их у входа. Маленькие козлята смешно подпрыгивали в загоне, тыкались мордочками в вымя козы. Оля с гордостью объясняла кто из них самый игривый, кто самый голодный, а кто любит, когда его чешут за ушком...

Похороны прошли в тихой деревеньке, где прошло детство Михаила. Серое небо плакало вместе с немногочисленными родственниками и друзьями. Лида стояла, словно окаменевшая, не проронив ни слезинки. Только губы её беззвучно шептали что-то неразборчивое. Стылый, промозглый ветер трепал концы траурных лент на венках, когда гроб с Михаилом медленно опускали в сырую землю. Анна, её мать, женщина хрупкая, с тонкой паутинкой морщин вокруг глаз, и без того не отличалась крепким здоровьем, а новость о смерти зятя, подкосила её совсем...

Вы не нас оскорбляете, вы себя в грязь втаптываете. Дорогие читатели, те, кто считает своим долгом выплеснуть негатив в комментариях под постами авторов, которых вы, возможно, даже не знаете лично. Я обращаюсь к вам не с целью обвинить или осудить, а с призывом к осмыслению. Вы, как и все мы, являетесь частью этого огромного, многогранного мира информации. И добровольно выбираете, что читать, что смотреть, что слушать. Когда вы заходите на канал автора, вы становитесь его гостем. И как любой уважающий себя гость, должны вести себя соответственно...

В сентябре Аля пошла работать в библиотеку при части, потому что в местной школе, места учителя истории уже было занято. Её тут же привлекли к общественной работе, записав в члены женсовета. Жизнь в военном городке текла размеренно. Мужья служили, жёны работали в школе, детском саду, столовой, Але вот, досталось место в библиотеке. Она быстро освоилась на новом месте работы. Книг было не так уж и много, в основном классика, да современные романы. Женсовет, в котором она теперь состоял, занимался...

Завидовали мне, друзья, подруги: «Мол, ей даётся слишком всё легко. Какие, к чёрту, у неё заслуги? Взлетела, стерва, слишком высоко!» А я молчала, глядя им в глаза, Скрывая шрамы под вуалью смеха. Им невдомёк, какой ценою я, Платила, за короткий миг успеха. А за спиной — невидимые крылья, Что я себе из боли создала...

Мы там бываем в полуночных снах, На перекрёстках призрачных столетий, Где тени бродят в лунных зеркалах И ловят души в сотканные сети. Там шёпот древний вьётся над землёй, И тайный знак начертан на ладони...

Римма с Владимиром приехали всего на три дня. У них была путёвка в санаторий, поэтому погостить подольше не получилось. Они так же, как и Полина с Павлом, не спускали с рук Оленьку, нянчились с ней, восхищались. — Какая славная у нас внучка, правда Володя, — Римма, с глазами, сияющими от гордости, повернулась к мужу. Её пальцы нежно гладили рыжие волосики Оленьки. — Красавица, — отвечал он, — вся в маму, будет такая же умная и рассудительная. Римма, однако, не спешила соглашаться. —Девочке лучше быть на отца похожей, — задумчиво произнесла она...

Он залпом выпил стопку, почувствовав резкий, обжигающий вкус, который тут же сменился приятным теплом, разливающимся по телу. Морщинка на лбу разгладилась, когда он, поморщившись, схватил с тарелки хрустящий, соленый огурчик, и тут же почувствовал, как жизнь медленно возвращается в его тело. — Я сейчас пойду в правление, — сказал он, вытирая рот тыльной стороной ладони, — попробую договориться насчёт отпуска с Башкатовым. А ты сходи к Мархуте, поговори, попроси, а то вдруг не согласится. Его голос звучал еще немного хрипло, но уже уверенно...