Алена стала выкладывать на блюдо полученные трофеи: сердце, печень, легкое и желудок оборотня. Валек сразу слинял из кухни, он не любил такое, за ним следом ушел Митяй.
— Жрать охота, — облизнулся Чугайстер.
— Бери что нравится, — сказала Алена, кивнув на блюдо.
— Ты же знаешь, я такое не ем, — поморщился он.
— Я сердце заберу и желудок, — покидала в миску органы тетка Акулина. — Засушу, пригодятся. Чего селезенку не принесла?
— В нее девчонка ножом попала, испортила, — вздохнула Алена.
Она достала старенькую электрическую мясорубку и быстро все перемолола. В полученный фарш разбила свежее яйцо и добавила молока.
— Что-то меня в этот раз сильней корежит, чем обычно, — поморщилась она.
Полученную массу перемешала ложкой и принялась ее хлебать прямо из миски.
— Это, наверно, из-за девчонки, — отозвалась тетка Акулина. — Она вибрации создает, душу волнует.
— А она у тебя есть, душа-то? — с усмешкой спросила Алена.
- У всех есть, даже у Чугайстера, - ответила ведьма.
Она забрала миску и направилась к себе в комнату. Там ее уже ждал Митяй. Он сидел на кровати и почесывал затылок. Никак в его голове не укладывалось, как ему удалось вляпаться в такое. Когда-то он был обыкновенным охотником, днем преподавал физкультуру для оболтусов в колледже, а по вечерам и выходным он прочесывал окрестности в поиске разнообразной нечисти. После этого Митяй мог со спокойной душой хлопнуть рюмку-другую и лечь спать с чистой совестью.
Всю его идиллию испортила тетка Акулина, которая взялась незнамо откуда, то ли с Карпатских гор спустилась, то ли из Полесья пришла. Она оказалась какой-то его дальней родственницей, и, по его подсчетам, ей должно было быть не меньше ста пятидесяти лет. Хотя на первый взгляд ей больше пятидесяти нельзя было дать. Она приперла с собой Чугайстера, своего полюбовника, и плотно обосновалась в доме у Митяя. Он несколько раз пытался от нее избавиться, однако Акулина умела убеждать. Он так и не понял, чего им не сиделось в родных лесах и почему их понесло в каменные джунгли.
Приятелей-охотников он больше в дом не приглашал, сославшись на родственников, поселившихся у него. А потом с Митькой случилась Алена. Она усиленно притворялась обычной женщиной, пока ее не раскусила тетка Акулина. После этого они ушли от охотников и организовали свое сообщество по отловле всякой нечисти. Вскоре к ним присоединился Валек - сирота при живых родителях. Его выгнал из дома отчим и он прятался за матами в спортзале колледжа. Как-то парнишка нормально отнесся ко всем и особо ни о чем не спрашивал.
Акулина вошла в свою комнату и исподлобья глянула на Митьку.
— Иди спать, умаялся, поди, за целый день, — проворчала она.
— Меня волнует девчонка, чую, от нее будут сплошные неприятности, — посмотрел он на тетку.
— Будут, — кивнула тетка, — а теперь иди и Аленку закрой в погребе, пока она нам всю округу не перерезала. Не поможет в этот раз снадобье.
Он вздохнул и поплелся на кухню. Его возлюбленная уже утробно рычала, лакая из миски кровавое месиво.
— Алена, идем спать, — тихо сказал он.
Она вскинула на него свои желтые глаза и прижала к груди миску. Митяй открыл крышку подпола. Алена тяжело вздохнула, разом вылила в себя «коктейль» и прыгнула вниз. Он затянул лестницу наверх и закрыл подпол на замок.
Чугайстера в доме не было, видно, ушел на поиски пропитания. В целом, дед Митьке нравился. Он убирал всякую нечисть, с которой обычные охотники бороться не могли, но и нравом обладал суровым. Мавок и навок в городе не водилось, а вот неупокоенных мертвяков было предостаточно, так что еды ему хватало. Иногда Чугайстер убегал за пределы города и носился там по окрестным лесопосадкам, лесам и дачным массивам, пугая местный люд.
Митька постоял в коридоре, о чем-то подумал и полез по лестнице на чердак. Девчонка спала не раздеваясь на одной из железных кроватей, свернувшись клубком. Он снял один из полынных веников и пощекотал им лицо Клары. Он опасался к ней слишком близко подходить. Мало ли, что за чудовище скрывается за блеклой невзрачной внешностью.
— Чего тебе? — спросила она, приоткрыв глаза.
— Идем, — тихо сказал Митяй.
— Без собаки не уйду, — зевнула Клара. — Она вам все равно не нужна.
— Спускайся, — велел он.
Он направился в комнату к Валентину. Паренек тихонько посапывал, пес тоже спал. Митька взял Лорда на руки и вынес его в коридор. Там уже стояла Клара и пыталась натянуть на себя мокрую куртку.
— Забирай, — он положил к ее ногам пса.
— Как я его поволоку? — поинтересовалась она.
— Не мои проблемы, уходи, пока все спят, - велел Митька.
— Алена тебе голову оторвет.
— Ну и пусть, зато все остальные целые будут. Я не знаю кто ты, но от тебя точно будут неприятности.
Они вышли во двор. Клара поежилась.
— Простыну, — с тоской сказала она. - Куртка мокрая.
— Сама себя полечишь.
— Ты еще хирургу скажи, сам у себя аппендицит вырежешь.
— Могу дать телогрейку вместо куртки, - предложил Митька.
— Давай, — согласилась Клара.
Он в коридоре нашел старую драную телогрейку. Клара сняла куртку и натянула ее на себя. От одежды пахло пылью, старостью и затхлостью. Митька из сарая выкатил потрепанную пыльную детскую коляску, в которую уложил Лорда.
— Клинок вернешь? — спросила Клара.
— Обойдешься, — хмыкнул он.
Она распутала веревки на лапах собаки.
— Надеюсь, мы больше с тобой никогда не увидимся, — проговорил Митька.
— Ничего не обещаю, — фыркнула Клара.
Она повесила мокрую куртку на ручку коляски и покатила ее по разбитой дороге.
— Длительные прогулки полезны для организма, — передразнила она сама себя. — Очень полезны, и куртка мокрая, и шапка рваная, и собака опять в отключке. Надо найти этого Вову, пока я совсем не угробила Лорда.
Около забора покосившегося и убогого домика стоял огромный седой волк и с кем-то играл. Кто-то мычал и пытался от него уползти. Он хватал его лапами и возвращал на место. Клара пригляделась — мертвяк, синий, распухший, с мутными глазами и вывалившимся языком.
— Я его две недели караулю, помер от паленой водки. Всё домой пытается вернуться, — проворчал волк. — Жду, когда он побольше станет, повкусней.
— Приятного аппетита, — сказала Клара и потащила свою коляску дальше.
— Иди, иди, перевертыш, и лучше нам с тобой не пересекаться.
— Я и не против, — хмыкнула она.
Чугайстер продолжил дальше забавляться с покойником. Клара катила коляску по дороге и думала о своей судьбе.
— Мне тысячи лет, а я волоку старую коляску с обычной собакой, — усмехнулась она. — Куда катится мир?
Еще больше ее волновало, где в этом районе остановка и во сколько начинает ходить общественный транспорт. Где-то на горизонте алела полоска восхода. Она не переживала, что ее кто-то из местных аборигенов обидит. Наряд на Кларе был специфический, да и шапка драная в крови дополняла образ.
— Эх, хоть бы у Андрюхи был вызов в этот район, — подумала она и громко зевнула.
Мимо нее даже уличные собаки не пробегали. Народ спал в своих убогих домишках. Тишину нарушал только скрип старой советской коляски.
Автор Потапова Евгения
