Предупреждаю сразу, это мистика и фэнтези, местами есть ужасы. Так что впечатлительным, беременным и малым детям лучше такое не читать. Это рабочее название, как назвать еще не придумала.
Он очнулся на лавке в осеннем парке. Было промозгло и холодно, дико замерзли руки и ноги. Ледяной ветер пронизывал насквозь. Он посмотрел вниз и тихо выругался — голые, почти синие ноги, туфли-лодочки. Поднес к глазам руки и стал рассматривать тонкие кисти и длинные пальцы.
— Твою же налево, — хрипло произнес он, — в какое же тело меня засунули? Это баба что ли или кто?
Вспомнил про свои способности и решил посмотреть на себя со стороны. На лавке сидела тщедушная девчонка в тонком летнем платьице. Волосы серого мышиного цвета были собраны в хвост. Нити белесых бровей, такие же ресницы, светло-серые водянистые глаза и синюшного цвета тонкие губы. Единственным достоинством девчушки была кожа — словно у фарфоровой статуэтки, матовая, нежная, гладкая.
- Вот мне подсунули это серое недоразумение. И как, по-вашему, я должен выживать? — хмыкнул он. — Я же погибну в этом тщедушном тельце. Энергии практически нет, я даже встать не смогу с этой скамейки, так и замерзну. Хорошо хоть рожа не рябая, а то бы еще прыщей на морду налепили.
Он попытался встать, но у него ничего не вышло — тело его не слушалось, да и сил не хватало. Он пошарился в чужих воспоминаниях, но там было пусто.
- Вот гады, специально под меня эту серую куклу создали. Хоть бы одели ее потеплей. Значит, у меня нет ни родных, ни дома, ничего, только вот это глупое платьице и туфельки, и непривлекательная внешность.
На улице практически никого не было. Народ в такую погоду не гулял, а старался быстрей попасть из одного теплого места в другое. В приговоре было сказано, что в новом теле он должен продержаться не меньше года. Если он не сможет его сохранить и погибнет раньше этого срока, то его сущность отправят за ворота Хаоса и спалят в адском пламене.
Раньше он сам мог выбирать или создавать себе тела. Обычно он не заморачивался с созданием, а вселялся в подходящее. В последний раз он был крепким здоровым молодым мужчиной. А наказали его за то, что он уничтожил целую деревню не ради пропитания, а ради забавы.
- Все равно там жили одни алкаши да древнее, никому не нужное старичье, — подумал он. — Нашли за что наказывать.
Если бы не эта старая ведьма, то никто бы и не прознал про его забавы. Это она молилась перед смертью так, что ее услышали те, кто за порядком на земле следит. Выдернули его на суд и наказали. Сколько он еще продержится в этом тщедушном теле? Через какое время оно начнет умирать? И сил нет, чтобы встать.
И прикоснуться он ни к кому не может, чтобы хоть как-то восстановить свои силы. Да и запрет на это наложили. Теперь энергия к нему придет от другого человека только тогда, когда до него будут дотрагиваться. По прошлым жизням он прекрасно помнил, что люди не особо любят трогать других. Если, конечно, ты не обладаешь какой-то харизматичной, яркой внешностью и манкостью, но это теперь не про него.
По аллее еле волокла ноги какая-то старуха. Она то шаркала, то прихрамывала, что-то бормотала себе под нос и мотала головой в разные стороны. Бабка подняла голову и уставилась на худенькую девочку, одетую в легкое летнее платье. Она плотоядно облизала губы, окинула девчушку внимательным взором, что-то там себе в уме прикинула и ринулась в ее сторону.
- Ого, а на ловца и зверь бежит, — подумал он. — Что-то я совсем забыл и про эту сторону земной жизни.
- Детка, а что ты тут делаешь? — прошамкала старуха.
- Меня мама, — проговорил он гроулом и закашлялся, настраивая связки тела. — Меня мама из дома выгнала, — сказал он тихим девичьим голосом.
- Детка, ты совсем замерзла, — старуха провела по девчачьей руке ладонью. — Совсем холодная. Идем ко мне, я тебя чаем напою, щами накормлю. Знаешь, какие щи у меня вкусные.
Бабка аж вся дрожала от нетерпения.
- Познакомлю тебя со своим сыночком. Он у меня хороший мальчик, ему совсем одному скучно, — прошамкала старуха.
Она снова дотронулась до руки девочки. Он аж зажмурился, стараясь как можно больше вытянуть сил из старухи за это короткое время.
- Идем, а то замерзнешь и простынешь, — продолжала звать старая, не замечая, как с нее понемногу забирают энергию.
Он смог подняться со скамейки и сделать несколько шагов. Голова кружилась, а ноги словно свинцом налились.
- Сколько же ты так просидела, бедное дитя? — с сочувствием спросила старуха.
- Не знаю, — помотал он головой.
- Я тебя под руку возьму и пошли, — бабка подцепила девочку под руку и поволокла куда-то в сторону пятиэтажек.
Они практически дошли до двора, когда старая его отпустила.
- Уф, что-то я умаялась, а ты не такая уж и легкая. Тебя как зовут?
- Карл, — ответила девочка.
Старуха посмотрела на него с удивлением.
- Как?
В прошлом теле его звали Карл, вот он и ответил на автомате.
- Карлова Клара, — поправила себя девчушка.
- Да, родители у тебя затейники, — усмехнулась бабка, — Но мы уже пришли, сейчас чуток передохнем и пойдем домой, а то что-то я совсем запыхалась.
- Ёще бы, — подумал он с улыбкой, — Зато у меня силы появились.
Сначала он хотел развернуться и уйти от этой старухи, а потом решил, что ему все равно нужно где-то жить, так почему бы не поселиться у нее.
Они вошли в чистый подъезд, подписанный котами, и поднялись на третий этаж. Старуха открыла дверь в квартиру и втолкнула туда девчушку.
- Сашенька, сынок, смотри кого я привела. Смотри какая чудная девочка, — крикнула бабка вглубь квартиры.
- Мама, я же просил не приводить домой никого, пока я с теми не наигрался.
Из комнаты вышел худосочный мужчина лет тридцати в растянутой майке и трениках. Волосы на голове были всклочены, а глаза горели каким-то ненормальным блеском.
- Хотя, — он подошел к девчушке и стал внимательно ее рассматривать, — Что-то она совсем какая-то бледная и глаза эти жуткие, как у покойника.
- Накрасишь и нарядишь, как тебе нравится, — усмехнулась бабка, проталкивая девочку в большую комнату.
- Сколько ей?
- Не знаю. Сам спроси.
- Сколько тебе лет? — поинтересовался мерзкий тип.
Карл взглянул на себя в зеркало.
- Может тринадцать, а может и семнадцать, груди толком нет, но фигура девичья, — подумал он, — Не известно кого предпочитает этот изв-ращенец. Пусть будет пятнадцать.
- Пятнадцать, — пролепетала Клара.
- Н-да, — хмыкнул Саша, — Пойдет, хотелось бы помладше, но и эта ничего. Не рыпайся и все будет хорошо.
Её втолкнули в комнату и закрыли за ней дверь. Карл уселся на диван и стал ждать.
- А жизнь-то налаживается, — подумал он. — Не такое уж и плохое тело мне выделили.
Автор Потапова Евгения