(Про любовь. С цитатами из классики, думаю, очень уместными к данной истории)
История от Дежурного по ВВП:
Москва, 1986-й. Ласковый месяц май на золотом закате застоя.
Курсант высшего военного учебного заведения Андрей, отличник боевой и политической подготовки, воин-спортсмен, хорош собой и прочая, и прочая был отпущен в увольнение. Молодцеватый вид, гусарский ус. На брюках парадки стрелки так отутюжены, птичка сядет – лапки порежет. Ботинки начищены до зеркала, можно побриться в отражении. Борзометр слегка подшкаливает, но в пределах допустимого, чего уж там, через два месяца выпуск, производство в офицеры и на два года в командировку в Афганистан.
Далее повествование уже от моего первого лица.
И занесло меня в это увольнение в московский ЦУМ, как помню, хотел присмотреть подарки для родных. В те времена купить что-либо, чтобы было из столицы, на курсантское довольствие было затруднительно, а магнитов на холодильник тогда в продаже не водилось.
Ходил, высматривал, как вдруг меня кто-то хватает за руку:
- Проше пана!
Передо мной прекрасная молодая женщина, сразу видно, интуристка, одета по-заграничному в шикарный прикид, как с обложки импортного журнала мод. Красавица до невозможности, у меня аж скулы свело, или мне тогда так показалось по молодости.
«Царица! – вскрикнул Андрий, полный и сердечных, и душевных, и всяких избытков. – Что тебе нужно? чего ты хочешь? прикажи мне! Задай мне службу самую невозможную, какая только есть на свете, – я побегу исполнять ее! Скажи мне сделать то, чего не в силах сделать ни один человек, – я сделаю, я погублю себя. Погублю, погублю!»
(Н.В. Гоголь, Тарас Бульба)
- Проше пана…
Дальше на ломаном русском (наверное, в школе заставляли учить), что-то про помощь с выбором подарков. Сама из Польши, как оказалось. Дама вся из себя, просто конфетка! Как тут откажешь?
И мы с ней стали нарезать круги по ЦУМу, она покупала всякую всячину в виде каких-то декоративных тарелок, ювелирных украшений, платков и прочего, а я помогал таскать за ней пакеты и сумки с горделивым видом как настоящий джентльмен. Когда её шопинг-энтузиазм иссяк или деньги закончились, я кормил её мороженым… или она меня. Потом мы спустились в метро. Она смотрела на меня с таким томным видом и нежно держалась за лацкан курсантского кителя.
Приглашала меня настойчиво к ней в гостиницу, завтра, мол, улетаю, сегодня последняя ночь в Москве. Ну, я тогда даже будучи туповатым в понимании дамских намёков, сообразил, зачем меня туда зовут.
«Она потупила свои очи; прекрасными снежными полукружьями надвинулись на них веки, окраённые длинными, как стрелы, ресницами. Наклонилося все чудесное лицо ее, и тонкий румянец оттенил его снизу. Ничего не умел сказать на это Андрий. Он хотел бы выговорить все, что ни есть на душе, – выговорить его так же горячо, как оно было на душе, – и не мог.»
(Н.В. Гоголь, Тарас Бульба)
Короче, дело пахло не только волшебными ароматами любви, а моим отсутствием на вечернем построении и вечерней поверке в подразделении, которое живёт по уставу. А это было абсолютно невозможным. Если живой и даже, если почти живой, то должен стоять в строю перед отбоем и громко обозначать своё присутствие перед курсовым офицером: – Я! Нарушение данного священного ритуала в наших тогдашних реалиях обозначало воинское преступление, которое очень жёстко каралось без поблажек на заслуги или заступничество. Скорее всего, было бы отчисление. И что бы я сказал дома:
- Здравствуй, мама, меня выгнали, зато не поеду в Афган?
Эх, нет, не так, ЭХ! Не знаю, с пониманием ли она тогда она отнеслась к моему отказу. Имени её не помню. Помню, что была. А прошло 38 лет с тех пор, однако. Но женская красота – это точно страшная сила!
