Вы умираете в тот самый момент, когда встречаете меня.
Мы, нарциссы, занимаемся массовой бойней. Ежедневная резня. Нам никто не мешает.
Эти убийства не являются буквальными смертями, я оставляю вас, веря, что возможно, вы на самом деле предпочитаете умереть, положив конец неослабевающей боли и страданиям, которые я вам причиню. Я убиваю, вашу уверенность, вашу самооценку и ваше чувство собственного достоинства. Я уничтожаю ваши финансы, уничтожаю вашу дружбу, разрушаю ваше здравомыслие и вонзаю леденящий кинжал в вашу душу. Видите ли, такие люди, как вы, гордятся своей честностью, порядочностью и пониманием, именно это делает вас на столько для меня привлекательными, и именно это делает убийство более наполненным.
Вы можете подумать, что я ужасный человек и наслаждаюсь последствиями своего поведения. Для некоторых из моего вида так и есть, а для других нет. Некоторые нарциссы не осознают, что они делают, считая свои действия банальной необходимостью. Другие же нарциссисты точно знают, что делают и для чего. Меня не волнует, как вы себя чувствуете. Меня совершенно не интересует ваша реакция на то, что я делаю. Все, на чем я сосредоточен, так это на том, что мне даёт ваша эмоциональная реакция.
Люди глупы. Им нужно, чтобы все было помечено и классифицировано. Им нужны большие мигающие неоновые вывески, рассказывающие, что такое люди, поскольку они идиоты или слишком ленивы, чтобы попытаться разобраться в этом самостоятельно. Видите мужчину в грязном плаще с растрепанными волосами, который завис на детской площадке? Он растлитель малолетних. Посмотрите на мужчину в полосатой рубашке и сумкой с надписью «Swag». Он грабитель. А как насчет дамы в грязной, запачканной мочой одежде, бормочущей про себя и пытающейся кормить голубей? Ох, она сумасшедшая. Это то, что люди ожидают увидеть. Попросите кого-нибудь нарисовать убийцу, и в девяноста девяти случаях из ста он нарисует мужчину сумасшедшего вида, одетого в черное, с ножом или пистолетом. Никто не будет рисовать своего супруга или родственника. Спросите человека, где чаще всего найдут насильника, и он ответит, что он будет прятаться за кустом возле метро, в готовности прыгнуть на какого-нибудь незнакомца. Чего никто не будет делать, так это указывать на своего парня, который сидит рядом с ним и смотрит телевизор.
И вот в чем проблема. Вы ожидаете, что сможете распознать тех, кто причинит вам вред, вам кажется это очевидным. Это не так, есть причина, по которой множество опасных людей способны причинять вам боль. Мы повсюду. Мы сидим рядом с вами в вашей машине. Мы стоим рядом с вами у кулера с водой или в лифте. Мы разговариваем с вами у ворот школы или угощают вас ежедневным кофе. Мы пронизываем всё общество. Именно это делает нас настолько эффективными. Умение сливаться с толпой и прятаться на виду. Сколько раз вы слышали, как сосед давал интервью об ужасном убийстве семьи отцом, говоря:
«Он всегда казался таким дружелюбным и счастливым», или «Он держал себя в руках»,
или «Он был тихим человеком. Я никогда не думал, что он на такое способен». Или мой любимый - «Вы не ожидаете, что такие вещи произойдут здесь, не так ли? Всегда думаешь, что здесь этого не может произойти».
Убийца кажется безобидным, обычным, вписывающимися в свое окружение. Он замаскировал то, что скрывается у него внутри. Некоторые торговцы наркотиками, убийцы и насильники вполне обычные люди, находятся на виду и не отличаются от других.
Вот что делает меня таким опасным. Я сознательно пытаюсь слиться с окружающими. Я оборотень. Я перенимаю характеристики своих жертв, отражая то, что они любят и чем наслаждаются. Я стану тем, кем вы хотите, чтобы я был. Вы всегда хотели встретиться с успешным владельцем бизнеса. Я - это он. А как насчет начитанного книжника, который любит театр и любительскую драму? Я тоже могу им быть. Вы обожаете людей, которые много путешествовали? Позвольте мне рассказать вам все о моем годовом мировом турне. Семьянин? Без проблем. Я трансформируюсь и превращаюсь в идеальных людей с коварной легкостью, затягивая вас в полный ужас моего мира.
Вы не можете видеть, как приближается опасность. Я прячусь за тысячей масок. Люди о которые вам видятся плохими, мы о них говорили вначале, не прилагают реальных усилий, чтобы пробраться в ваш мир. Они уже там. Они являются частью вашей повседневной жизни, вам не повезло если вы случайно оказались рядом с ними и они нанесли вам удар. Я совершенно другой. Я пришел за вами. Я отметил вас как свою добычу, готовясь нанести вам удар. Я прибегаю к массе уловок для достижения своих целей, чтобы иметь возможность с легкостью входить и выходить из жизни людей. Я появляюсь внезапно, возможно, какая-то связь с вами и существует, но это все часть подготовки. Когда же я на самом деле вхожу в вашу жизнь, я делаю это в восхитительном дезориентирующем вас сиянии, которое заставляет вас застыть на месте и задыхаться от желания большего, такова аддиктивная природа моего поведения.
Вся моя работа завершена ещё до того, как я вас получу. Вот почему ваше убийство произойдет в тот момент, когда мы встретимся. Все остальное, что последует за этим, — это просто ваши длительные предсмертные агонии, и поверьте, мне нравится их затягивать для достижения максимального эффекта. Я даже время от времени делаю вид, что пытаюсь вас реанимировать. Это всего лишь уловка, позволяющая мне высосать из вас еще больше жизни. Вы можете считать это извращением. Мне все равно. Пока я могу получать от вас ресурс, это все, что меня волнует. Я должен его получать. Каждую минуту я пытаюсь утолить ненасытный голод, бушующий внутри меня. Я думаю, что голод можно утолить, но почему-то этого не происходит.
Таким образом, мои убийства продолжаются и продолжаются. Жертва за жертвой, прелесть всего этого в том, что я просто надеваю еще одну маску, чтобы найти еще одного несчастного. Я ухожу, оставляя за собой хаос и разрушения, но никогда не оглядываюсь назад.
Стоит ли мне бояться? Абсолютно. К сожалению, вы не знаете, на что обращать внимание, потому что я не прихожу в вашу жизнь предупреждая вас о последствиях. Только когда я убью вас эмоционально , вы сможешь осознать опасность, но конечно, к этому моменту вам уже будет нанесен ущерб. Удивительно, но некоторые из вас возвращаются за добавкой. Невероятно, не так ли? Иногда ко мне, а иногда к другому нарциссу. Однако эффект тот же. Еще одна мучительная смерть.
Прелесть всего этого в том, что никто не может меня тронуть. Те, кто пытается привлечь меня к уголовной ответственности, обычно терпят неудачу. Они либо не сделают этого, потому что все еще меня любят, либо думают, что могут меня спасти, и скорее сделают это. Есть и другие, которые настолько сломлены, что винят себя, а не меня. Другие же настолько полностью уничтожены, что у них нет сил действовать. Те немногие, кто преодолевает оставленные мною препятствия, вскоре понимают, что мое врожденное обаяние, множество лжи и непреодолимая сила убеждения не позволят добиться применения ко мне уголовного закона, это практически невозможно. Это правильно. Законы предназначены не для меня.
Все это означает, что почти никто не узнает нарцисса, когда он впервые вас выбирает. На нас нет никаких маркировок или ярлыков, мы не похожи на какие то стереотипы, мы не похожи на насильников. Но как же тогда выглядят насильники? Они похожи на нас.
Этот мужчина сидел напротив вас в поезде в костюме и читал качественную газету. Директриса, которая занимается вязанием крючком круглосуточно и является преданной христианкой. Обидчик выглядит как рабочий-строитель, выпивающий галлон пива перед тем, как отправиться домой. Тихий сосед. Застенчивый подросток. Серьезный учитель музыки. Общительный дядя.
Вы не видите, когда мы приближаемся. У вас нет шансов. Общество долго не может определить, кто мы и как мы действуем. Оно преуменьшает то, что мы делаем, с помощью множества эвфемизмов и туманных описаний, так как люди не могут смириться с тем, что кто-то, кто им так приятен, может быть таким ужасным. Тем не менее, именно так мы и работаем. Вы бы доверились тому, кто ударил вас по лицу, когда впервые увидел вас? Конечно, нет. Вы бы доверились ему после трех лет брака, прежде чем был нанесен первый удар, не так ли?
Общество умаляет влияние того, что мы делаем и кем мы являемся. Вы можете подтвердить ужасающий ущерб наносимый нами, вы лучше, чем кто-либо другой, знаете, какое влияние мы оказываем, и все же вам приходится слушать людей, говорящих о том, что его «неправильно понимают», «он сделал это под давлением», «обычно он не такой». », «наверное, его спровоцировали». Эти благонамеренные люди причиняют огромный ущерб, будучи невежественными апологетами развязанной нами кровавой бойни.
Теперь вы знаете, кто мы, и можете легко нас узнать. Теперь вы можете вспомнить всех людей, с которыми вы общались, теперь вы видите нас так, как будто мы были измазаны ярко-красной краской. Ваш коллега на работе. «Трудный» клиент. Ваша мать. Ваш брат. Тот друг, который расстроил вас на прошлой неделе, а теперь заискивает перед вами. Любовник. Знаменитости. Политики. Вы идентифицируете нас все больше и больше, но мы все равно можем делать то, что хотим, и переходить к следующей, ничего не подозревающей жертве. Общество нас не идентифицирует. Общество не понимает, кто мы. Общество совершенно неэффективно в борьбе с нами. Наша численность растет, наше разрушительное влияние на жизни тех, кого мы опутываем (и это никогда не бывает только один человек), растет. Знают ли нас политики (за исключением случаев, когда они смотрят в зеркало)? Полицейские понимают, кто мы? Медсестры? Социальные работники? Судьи? Суд назначил психиатра? Соседи?Учителя? Местные чиновники? Все, кто мог бы что-то сделать для идентификации того, кем мы являемся, редко осознают, к чему мы приводим, к вашему большему разочарованию и к нашим дальнейшим действиям.
Нас никто не останавливает!
Что вы собираетесь с этим делать?
H G Tudor
