Напомню, что в результате завоевательных походов 1236-1242 гг. в состав Монгольской империи были включены Булгария, Русь, Западный Дешт-и-Кипчак, Молдавия и Крым. Замечу, что к 1382 году ордынское владычество над Русью осуществлялось уже почти 150 лет.
После покорения Руси монголы оставили без изменений традиционную систему княжеской власти. Ранее созданная система власти, принятая в русских княжествах (государствах), была встроена в общую организацию управления всей Монгольской империей. Например, удельные русские князья подчинялись более старшим, а старшие князья —великому князю (правителю княжества), который, в свою очередь, считался улусником монгольского хана Улуса Джучи (Золотой Орды), для которого сюзереном также был свой каан (хан ханов), или верховный государь всей империи.
Так, согласно созданной пирамиде власти, административные полномочия правителей разных рангов доверялись и перепоручались с помощью специальных жалованных грамот –ярлыков.
Например, великому князю ярлык выдавался великим ханом Улуса, а большинству других князей –джучидским ханом правого крыла.
При таких условиях получения ярлыка и назначений княжеская власть на Руси обрела огромную значимость и вес. Вече или народные собрания после этого больше не созывались, в них не было необходимости.
Бояре и дружины превратились во двор и единоличное войско единственного законного (согласно выданного ярлыка) носителя государственной власти – князя.
А для осуществления контроля за ситуацией при назначенных князьях назначались монгольские наместники-даруги, или баскаки, во главе с великим баскаком при Великом князе.
При малейших признаках неповиновения со стороны покорённых земель в империю отправлялось сообщение, что грозило проведением карательной экспедиции из Улуса.
Стоить заметить, что когда темник Мамай, который не принадлежал к царскому имперскому роду чингизидов вторгся на Русь, то против него смело выступили русские князья, которые не считали его законным правителем Орды.
По этой же причине после поражения от русской армии на Куликовском поле, подчиненные Мамаю войска не стали сражаться за него, а присягнули законному правителю Золотой Орды чингизиду Тохтамышу.
Московский великий князь Дмитрий Иванович Донской после войны с Мамаем также признал власть Токтамыша, но по каким –то причинам платить Орде дань не стал.
От Тохтамыша в 1381 году в Москву прибыло посольство с напоминанием о долге, но оно уехало ни с чем. После чего Тохтамыш принял решение о военном карательном походе в Московское княжество.
Как это было принято в то время, к ордынцам в ставку приехали сыновья великого князя Дмитрия Константиновича Нижегородского –Суздальского Василий и Семен. А великий князь Олег Иванович Рязанский взялся лично провести войска ордынцев до Москвы.
О роли этих князей в разорении Москвы речь пойдет чуть позднее.
Получив весть о приближении войск орды, князь Дмитрий Иванович Донской спешно покинул Москву и укрылся в Костроме. В Москве начался мятеж. Посадские приняли решение из города никого не выпускать. Москву охватили волнения, «черные люди» стали громить боярские погреба, захватывать емкости с алкоголем (хмельным медом). После отъезда великого князя оборону города возглавил литовский князь Остей, внук Ольгерда. Из Москвы с трудом уезжают митрополит Киприан и великая княгиня.
24 августа 1382 года татарская армия начала осаду города. Со стен Кремля москвичи отвечали татарам выстрелами из самострелов, пушек и тюфяков - мелкоколиберных орудий. Именно тогда, при обороне Москвы, на Руси впервые в истории было применено огнестрельное оружие.
Суконнику Адаму удалось выстрелом из самострела с Фроловских ворот убить знатного ордынского князя, сына одного из приближенных к хану Тохтамышу.
Не сумев с ходу взять город, монголы пошли на хитрость. Свояки великого князя нижегородского князья Семен и Василий Дмитриевичи поклялись москвичам, что хан не причинит им вреда, если они откроют ворота.
Русские им поверили и с дарами вышли на встречу. Татары ворвались в город, убили князя Остея, собравшихся священников и стали рубить горожан. Город был разгромлен и сожжен, тысячи его жители перебиты и уведены в рабство.
Когда Дмитрий Донской вернулся в Москву, перед ним предстала страшная картина. Объятый пожарами город, разрушенные храмы, на улицах бесчисленное множество убиенных.
Князь отдал приказ похоронить мертвых, и за это платил могильшикам по рублю за погребение 80 трупов. Различные летописи по- разному описывают количество погибших из-за набега монголов. По одним данным, за погребение тел князь заплатил 150 рублей, в других летописях названа сумма в 300 рублей, что было эквивалентно количеству захороненных от 12 до 24 тысяч людей.
Уже в наше время, в ходе раскопок в Кремле были обнаружены места братских могил, в которых количество черепов не соответствовало количеству скелетов, что свидетельствовало о захоронении и целых и разрубленных на части человеческих тел.
После разграбления Москвы и ухода монгольских войск с 1383 года Русь снова стала выплачивать дань Тохтамышу.
Таким образом, поступок Дмитрия Донского, который покинул столицу перед нашествием Тохтамыша, и до наших дней привлекает внимание историков.
Многих одолевают вопросы, почему великий князь избрал «пораженческую» стратегию после триумфальной победы над полчищами «поганого» Мамая, а не сделал попытку и дальше стать защитником Руси, не продолжил славу героя Куликовской битвы. Какими мотивами руководствовался князь, когда отказался в срок выплатить дань орде, и почему так быстро уехал с поля будущего сражения, оставив все на усмотрение горожан.
Пытаясь найти ответы на эти вопросы сначала летописцы, а затем и историки чаще других приводили мнение, что такое поведение князя было вызвано тем, что «давшаяся тяжелой ценой и стоившая огромных потерь победа на Куликовом поле ослабила русские военные силы»…. что «Дмитрий Иванович выехал из столицы для сбора ратных сил»…. но русские князья, как об этом написано в «Повести о нашествии Тохтамыша«, «не хотяху пособляти друг другу и не изволиша помогати брат брату», великому князю Дмитрию, который с самого начала «хотя ити противу татар», и ему пришлось оставить Москву». Что попытавшись организовать сопротивление татарам, ему в силу каких-то обстоятельств это не удалось, и он «убоялся», после чего и уехал в далекую и безопасную Кострому.
Другой причиной, побудивший Дмитрия Донского покинуть Москву, стало якобы назревавшее «антифеодальное восстание» горожан. А в условиях внутренней смуты князь считал, что нельзя одолеть такого сильного и организованного врага, какими были монгольские войска.
И по третьей, главной версии, подкрепленной многочисленными упоминаниями летописцев, отказ великого князя от открытого столкновения с ордынским ханом был вызван с нежеланием вассала (Дмитрия) «биться» со своим сюзереном Тохтамышем. У него возникло убеждение в безвыходности ситуации. Да и в отличие от событий 1380 года, когда князю удалось собрать армию для борьбы против нелегитимного в Орде Мамая, в 1382 году нужно было сражаться с легитимным чингизидом, законным ханом, которому русские князья принесли вассальную присягу и моральным нормам тех времен обязаны были ее соблюдать.
Также в Троицкой, в Симеоновской летописях есть утверждение, что за двенадцать дней до взятия ханом Тохтамышем Москвы у Дмитрия Ивановича родился сын Андрей, и это событие поставило великого князя перед необходимостью сосредоточиться на организации защиты своей семьи.
В «Повести о нашествии Тохтамыша» автор воспевает князя Остея, описывает его не просто как главу защитников города, а как князя, сумевшего преодолеть городскую смуту, возникшую после отъезда Донского . В понимании автора литовский князь стал православным «пастырем», возглавил оборону города и погиб как библейский герой вместе москвичами.
По мнению автора «Повестей» именно такого поведения многие ждали от великого князя Дмитрия Ивановича, если б он действовал согласно христианскому эталону. Но Дмитрий Донской поступил иначе, что вызвало недопонимание, создало питательную среду для противоречивых суждений о нем, как о государственном деятеле Древней Руси.
Кстати, в защиту такого поведения князя можно отметить, что тема бегства или отъезда великих русских князей перед угрозой нашествия татар (или любых врагов страны) была актуальной для русского государства и до и после завершения земного правления Дмитрия Донского.
Такому поведению правителей Руси есть и другие многочисленные примеры. Например, когда тоже бегством (причем бегством в ту же Кострому) спасался и сын Дмитрия Донского Василий Дмитриевич во время нашествия Едигея в 1408 году.
Или когда пряталась на Белоозере великая княгиня и царица Софья Палеолог, при возникновении угрозы от нашествия на Русь хана Ахмата в 1571 году.
Или когда также спасался бегством царь «Всея Руси» Иван Грозный, оставив столицу на разграбление Девлет-Гирея.
Вот и получается, что одно дело продуцировать исторические версии, объясняющие мотивы и поведение государственных деятелей. А другое— самому искать решения при возникновении смертельной угрозы жизни правителя, которому нужно не только выжить самому, но и сделать все от него зависящее, чтобы не погибло то государство, за которое он несет ответственность.
А как бы вы оценили действия великого князя Дмитрия Ивановича Донского, он руководствовался «пораженческой» тактикой или, наоборот, реализовал стратегию «выживания».
