ЭТО ПИСЬМО принёс в консульский отдел посольства СССР в Бонне гражданин ФРГ Гюнтер Струве, живущий в Бремене. Пожелтевший треугольник, сложенный из ученической тетради в линеечку с почтовым штемпелем села Петриковка Днепропетровской области. Письмо шло долго, почти 47 лет, но так, очевидно, и не попало по адресу.
— Опубликуйте письмо в газете, — попросил Гюнтер Струве, — может быть, отыщутся родственники.
Оговорюсь заранее: ничего необычного или чрезвычайного в этом письме нет. Обыкновенное послание, типичное для предвоенного времени. Именно такой обыкновенной, судя по всему, была и жизнь Дмитрия Максимовича Горбули и его семьи за несколько дней до нападения гитлеровских полчищ на Советский Союз.
14 июня 1941 года он отправил письмо сыну Поликарпу в часть, обозначенную полевой почтой № 704 1—1. Передал привет от матери, сестёр я братьев, коротко сообщил о выздоровлении младшего брата Николая. Раньше о нём не писал, не хотел волновать. Поведал о делах в колхозе, о заработанных трудоднях, попросил прислать справку о службе сына в рядах РККА для получения материального пособия. В письмо вложен образец такой справки с печатью сельисполкома. Вот, собственно, и всё. Несколько страниц, вырванных из довоенной жизни.
Сколько писем советских людей тогда, в июне 41-го, не попало по назначению! Мы помним, как падали на землю сбитые фашистами гражданские самолёты, сгорали под бомбёжками почтовые вагоны, оставались лежать на земле скошенные пулемётной очередью почтальоны. Бывало и по-другому: фашисты вытаскивали документы и письма из карманов убитых...
Так это или иначе, ясно одно — какой-то гитлеровский солдат или офицер присвоил письмо Д. М. Горбули и в качестве трофея возил с собой, пока не попал в плен... А после войны письмо оказалось в Америке! Долго ходило по рукам филателистов. Его покупали и перепродавали, не раскрывая. Ценились, наверное, малознакомые в ту пору на Западе советские почтовые марки: на одной — профиль лётчика на фоне пропеллера; на другой — здание Центрального телеграфа в Москве.
Потом письмо привезли в Федеративную Республику. За приличную сумму его и приобрёл бременский филателист Гюнтер Струве. Приобрёл и решил передать в наше посольство.
— Мне предложили его как нечто «необычайное», — сказал он. — Но я считаю это письмо достоянием вашей страны, поэтому не могу включить его в свою коллекцию. Хочу возвратить советским людям. Думаю, что поступаю правильно...
Г. Струве — не единственный из жителей ФРГ, соприкоснувшихся с судьбами советских людей. Многие граждане стали невольными хранителями чужих тайн и трагедий. Именно им, простым людям, обязаны мы тем, что они берегут оказавшиеся у них в руках старые документы, ухаживают за могилами советских военнопленных и наших соотечественников, угнанных на каторжные работы в Германию фашистами...
...Народная память и сохранившиеся свидетельства всё ещё возвращают нам имена и судьбы соотечественников из тех огненных лет. О них рассказывают то надписи на каменных надгробиях, то копии архивных документов, то личные письма... Вот как это письмо Дмитрия Максимовича Горбули своему сыну Поликарпу, служившему в одной из частей РККА...
Е. БОВКУН (1988)
* * *
УЗНАВ историю письма Дмитрия Максимовича Горбули, мы решили отыскать адресата. И это удалось... Разыскать Поликарпа Дмитриевича Горбулю оказалось настолько же просто, как проста была и есть жизнь украинского степняка.
Одного телефонного звонка в исполком Петриковского поселкового Совета оказалось достаточно, чтобы оттуда сообщили: жив-здоров бывший красноармеец, да, тот самый, которому отец направил письмо в июне 1941-го. И прописан поблизости от Петриковки — в соседнем селе Колгосповке, которое даже родившиеся тут именуют на русский лад — Колхозовкой.
На следующий день еду в село, нахожу дом Горбули... Застаю его дома, на летней кухне — вместе с хозяйкой они шелушили кукурузные початки. Поликарп Дмитриевич резво поднимается со стула, приглашает раздеваться. Среднего роста, худощавый...
Нет, о том, что в преддверии самой войны отец написал ему письмо, Поликарп Дмитриевич по сей день не ведал.
...В колхозе имени Ворошилова семья Дмитрия Максимовича Горбули была едва ли не самой бедной. Хатка в той части Петриковки, которую называли сельчане Лысянкой, чуть ли действительно не на курьих ножках... И душ в той хатке перед самой войной накопилось целых восемь.
Поликарп Дмитриевич то и дело обращает взгляд к супруге: подтверди, мол, Матрёна Марковна. И женщина согласно кивает головой: да, двое взрослых и шестеро ребят — все, как есть. Перебивались Горбули с хлеба на воду. По этой причине не смог пойти в школу старший их сын Поликарп. Надо было помогать отцу с матерью ставить на ноги младших. Пас скот, «ходил в бригаду» — там всегда была работа.
Он вспомнил, как 22 октября 1939 года его и земляков Антона Кайстрю, Ивана Мащенка призвали в Красную Армию. После «карантина» попал в город Сколе, а затем — под Дрогобыч. Кем был? Сначала в артиллерийском дивизионе, а затем в артиллерийском полку главной фигурой — старшим поваром.
...В тот самый момент, когда фашисты начали первую бомбёжку и первый артобстрел, Поликарп Горбуля готовил однополчанам воскресный завтрак. Полк срочно снялся с места и занял оборону. Её артиллеристы держали четверо суток. Потом, оказавшись отрезанным от своих, полк начал отходить с боями на восток. Дважды попадал в окружение и дважды вырывался из «мешков». А в третий раз не повезло: под Уманью оборванные, измотанные, с большим количеством раненых, без боеприпасов остатки полка оказались в фашистском плену.
...Плен. Концлагеря. Волею случая Поликарп Горбуля оказался на Винничине. Больной. Затем — концентрационный лагерь под Белой Церковью, удавшийся побег. Глубокой осенью старший сын, словно призрак — от голода ветром качало, — появился на пороге родительской мазанки. Добрых полгода был парень на грани жизни и смерти. Да молодость взяла верх.
Тогда и встретил 19-летнюю полусиротку Мотрю, которая стала его женой.
...Сколько раз пришлось прятаться Поликарпу то в степи, то в погребах, спасаясь от угона в фашистское рабство. Перед самым освобождением Петриковки от врага чуть было не ослеп, две недели просидев в наполненном водой подвале. Снова на военную службу уходил Поликарп уже без музыки. Некому играть было. Война — вот она. Утром Поликарп ушёл, а вечером и отец его стал солдатом, призвали. Дали Горбуле-младшему автомат, а вот формы — не было её в наличии в пехотном полку. Так он, красноармеец, и пошёл форсировать Днепр с казённым оружием и в домотканых портах.
...Осколок вражеского снаряда пробил Поликарпу Горбуле щеку, раздробил скулы и зубы. Попал солдат в эвакогоспиталь, что разместился недалеко от Петриковки, в посёлке Губинихе. А на шестой день после призыва доставили туда же и старшего Горбулю — Дмитрия Максимовича. Да, того самого, что в 1941-м писал сыну письмо в Красную Армию, писал о делах совершенно мирных.
Потом отправили быстро отвоевавшегося Поликарпа на берега Волги. Без малого год выхаживали его в саратовском госпитале, там и определили: инвалид пожизненный.
Вернулся домой, когда на западе ещё грохотала канонада. И отец уже был дома: тоже «подчистую списали» после ранения. Поликарпа назначили бригадиром в том хозяйстве, которое сегодня зовётся «Заповит Ильича».
— И у меня, как и у моего отца, шестеро детей, — говорит Поликарп Дмитриевич. — Только хлопцев и девчат поровну. Зина, первая моя, в колхозе трудится; Нина в областном центре — продавец гастронома; Мария — кондитер в Днепродзержинске; Николай заведует мастерской в совхозе «Степной» Криворожского района; Станислав — агроном-семеновод в колхозе «Дружба», а Григорий работает животноводом в нашем же хозяйстве.
Кроме детей у него десять внуков, подрастают уже и двое правнуков. В большой семье — три автомобиля: «Запорожец», «Москвич» и «Жигули»...
Вот такой рассказ пришлось услышать. Сейчас хоть и не работает в хозяйстве Поликарп Дмитриевич, а за дело общественное болеет — сдаёт молоко от собственной бурёнки. В 1987-м отвёз на заготовительный пункт три с половиной тонны. Колхоз за такую активность поросёнком его премировал. Был бы он, наверное, лучшим в селе, да вот дочь Зина обскакала батьку — четыре с лишним тонны продала государству молока.
Не одну сотню сыновей отправили на Великую Отечественную Петриковка и Колгосповка. Только в последнюю не вернулось с её фронтов более 300 односельчан. Сейчас в Колгосповке живут 83 участника войны. Из них — 28 инвалидов. Сухие цифры? Но за ними — такие разные и такие сложные людские судьбы.
С. ТРОЯН (1988)
