Совершенно не собирался посвящать столько внимания разбору первого советского полета к Северному полюсу, «оно само так получилось». Теперь приходится делать выводы.
Я начал первую статью миницикла с того, что достижение полюса П. Головиным с самого начала являлось недостоверным, никаких объективных доказательств этого нет и быть не может, только слова действующих лиц. И никакие расследования и изучение материалов не смогут окончательно это ни доказать, ни опровергнуть, событие все равно останется сомнительным. Ни по каким правилам фиксации каких-либо рекордов засчитать его невозможно, даже если летчики над полюсом и побывали. И в любом случае останутся фанаты, убежденные в этом успехе советской авиации. Но что мог бы сделать беспристрастный анализ при условии полного доступа к документам, так это определить вероятность события, могло ли оно произойти, или не могло.
К сожалению, информация доступна в ограниченном объеме, собирать её приходится по крупицам. Что ж делать, располагаем тем, что есть. Однако и в этом случае можно попытаться оценить возможность или невозможность, хоть в ограниченных пределах. Именно этим мы и пытались заниматься в дувух предыдущих статьях, и большое спасибо всем, кто участвовал в обсуждении.
Теперь я выскажу свое мнение, что я про все это думаю, и предложу свою реконструкцию событий.
Мое главное потрясение от этого материала – насколько самолет АНТ-7 не годился к полету на полюс. Древняя по меркам 1937 года адская колесница, с открытыми кабинами и продуваемым корпусом, в которой летчики могли общаться друг с другом только записками. С очень ограниченной дальностью. И наспех переделанная из серийной военной машины. Её главное достоинство состояло в том, что она была «полностью советской», как открыто писали в прессе и книгах. Казалось бы, идёт баснословно дорогая по тем временам операция по высадке на полюс, для неё можно было купить любую современную импортную машину, или изготовить отечественную, на фоне общего бюджета это уже не играло роли. Но нет, выбрали древнюю колымагу, удивлять мир решили архаикой. Но это всё лирика. А рациональные соображения говорят о том, что первоначально отправлять на полюс её никто не собирался. И соответственно, к этому не готовил. Какова была реальная дальность конкретного этого самолета «Н-166» - мы можем только догадываться. Возможно, меня опровергнут историки авиации, но я предполагаю, что никаких ТТХ этого самолета не сохранилось, они были уничтожены/потеряны/не существовали. Возможно, изначально она могла летать 1680 км, допустим, при переделке поставили дополнительные баки. Как мне написали в комментариях, самолет потреблял 240 кг топлива в час – насколько смогли нарастить цистерны с топливом? На 12 часов полета требовалось 2 880 кг бензина, Бронтман пишет, что перед полетом влили 13 бочек, это со всеми округлениями в большую сторону не более 2860 литров, или 2145 кг, счет уже не сходится больше чем на полтонны. Но повторюсь, отправлять самолет на полюс никто не планировал.
Об этом однозначно свидетельствует последовательность событий. 21 апреля на совещании на острове Рудольфа Головин обещает долететь до 87 градуса - на 580 км, немногим больше половины расстояния до полюса, Шевелев строго говорит – не далее 86°. В дальнейшем это цифра неоднократно повторялась в разных источниках, - 86°, это и было установлено как задание на разведку. Затем что-то случилось в период с 21 апреля до 5 мая. Погода долго не позволяла вылететь, возможно руководство начало переживать, что ничего не происходит? Но официально планы никак не менялись, Бронтман про это ничего не знал.
Далее моя реконструкция – можно назвать это также безответственными фантазиями.
Время вылета 5 мая известно почти точно, несколько источников подтверждают его независимо друг от друга – самолет взлетел в промежуток между 11-23 и 11-30. Начальство сидит в радиорубке на побережье, следит за полетом, тут же находятся журналисты и собирают материал. Основная часть экспедиции на верхнем аэродроме готовится к вылету.
И вначале вся информация какого-либо свидетеля нормальным образом коррелируют с другими. Радиограммы, которые приводит Бронтман, совпадают с цитатами Виленского и материалами Волкова, с несущественным разбросом в несколько минут, объясняемых разным временем передачи и приема, погрешностью наручных часов и так далее. В обычном мире время у двух рассказчиков может совпадать точно, только если переписывается из одного документа, во всех остальных случаях оно будет плавать. Но в тот момент, когда Головин достигает первоначально планируемой точки в 86°, а именно в 14-20, что-то происходит. Бронтман прекращает все записи. А Виленский в своей книге пишет, что ему вдруг «стало жарко», и он вышел на улицу подышать-попереживать. Предполагаю, что журналистов в этот момент просто выгнали из радиорубки. И начальство приступило к плану «Б». И в показаниях «очевидцев» после этого наступает полный хаос. Масса книжек описывает, как Головин достиг полюса, как он шлет телеграммы Шмидту, как Шмидт отбивает обратно приветствия, и все они, ВСЕ не совпадают между собой, ни по времени, ни по тексту, ни по содержанию. Потому что все эти радиограммы выдуманы, все после 14-20. А из «очевидцев» в радиорубке не было никого, включая Водопьянова, издавшего массу книжек, потому что летчики находились на верхнем аэродроме рядом с самолетами в готовности к вылету. В рубке находились Шмидт, Шевелев, главштурман Спирин и радист Богданов. Никто из них никаких радиограмм не приводит. Бронтман – тоже, потому что их не видел. Таким образом, полет на полюс стал для всех сюрпризом, кроме, разумеется, его организаторов и исполнителей. А затеять его мог только главный руководитель Отто Юльевич Шмидт.
Хоть уважаемый Кирилл К убеждает меня в комментариях, что Головин способен самовольно рвануть к полюсу, я не менее уверенно отвечаю: «Не верю!». При всем своеволии и бесшабашности летчика, в 1937 году в той обстановке он не мог ослушаться Шмидта, это ведь все одно что товарища Сталина послать. Но это только одна часть уравнения. Вторая - начальство не стало бы безвольно смотреть три часа на его выкрутасы. И третье – после события от полетов его не отстранили, а наоборот, наградили. А запасных летчиков там хватало. Так что нет, Головин выполнял инструкции, и делал, что ему говорили. И полетел он к 87 широте, как обещал Шмидту на совещании. И может быть даже к 88°. Но дойдя до границы облачности, лететь дальше стало абсолютно бессмысленно. Даже если бы и хватило дальности, в чем я глубоко сомневаюсь. Зачем лететь над облаками, если льдов не видно, и место свое можно определить с огромной ошибкой?
Установить рекорд любой ценой? Да ведь про это мог никто и не узнать. Этой какой-нибудь дурной американец мог рвануть, из чистого форсу, а нашему-то зачем? А для Шмидта не нужен был рекорд сам по себе, ему важна возможность отчитаться. Ведь и «Челюскин» не одолел Северный морской путь, но Шмидт уверенно заявил, что прошел и "доказал возможность за одну навиганицию". Чем эта ситуация отличается? Зачем лететь на полюс, если можно имитировать?
Поэтому я думаю, что где-то рядом с 88° самолет развернулся и полетел обратно. Примерно так и было задумано. А данные Волкова фальсифицированы. Не зря же Спирин в радиорубке сидел? Вот он и считал координаты, опираясь на фактически правильные показатели начала маршрута, чтобы получилось похоже на правду. (Может не стоит вдаваться в лишние подробности, но уже в 14-20 можно увидеть следы завышения, Шевелев произносит: «86°06'», а Волков на следующий день показывает «86°20'», это всего 27 км, но в «нужную» сторону).
Вслух личному составу объявили, что покорение полюса состоялось, одновременно с отменой вылета основной эскадры. Самолет Головина провел в воздухе не 11 часов и не 12, возможно, около 10, а то и меньше. Но показать настоящее время – это поставить под сомнение достижение полюса, для всяких дотошных счетоводов, поэтому о времени прилета велели помалкивать, а рассказывать только о длительности, да и то все запутались. Оно, может, и к лучшему, так совсем ничего непонятно стало. Кстати, если летчики прилетели раньше 23-30, то повар мог в тот день и торт изготовить, как некоторые пишут. Все-таки между вечером и глубокой ночью есть разница.
Насчет разворота «ровно через пять часов» - комментатор Андрей Чупикин высказал предположение, что это было заранее определенное время, исходя из емкости баков. Возможно, и так. Но к коллизии «ровно пять часов» я еще вернусь. Возможно, они развернулись на своем предельном радиусе, возможно на 88°. Мне кажется, что 87° уже был близок к критической точке, не зря же Головин именно это предлагал, он же не сумасшедший. Рассказы про потерю ориентировки при возращении, поворот над островом Карла и посадку с сухими баками – они вполне могут быть правдой, такое трудно складно придумать. А когда все перенервничали, то и общее правдоподобие возросло.
Про Л. Бронтмана – я зря подозревал его в наивности, и что он доверчиво принимал всю информацию, которую ему скармливали. Лазарь Константинович производит впечатление очень умного человека. Мне кажется, что он-то как раз быстро понял, что к чему, может не в тот же день, но на следующий точно. Не зря же в «Правде» работал, ориентировался быстро, лучше любого штурмана. И лишнего в дневнике писать не стал, а время прилета убрал, оставил только минуты. А в целом представляется, что вообще все участники, бывшие на острове Рудольфа, про полет на полюс всё поняли, да и поговорили друг с другом, среди них и штурманы были неплохие, они же свой путь рассчитывали, да и пилоты кое-что в навигации и технике понимали. И начальство это тоже осознало. Поэтому, чтобы не было лишних разночтений, всем был предложен алгоритм, как следует рассказывать про рекорд – в любой рассказ обязательно включать нескольких опорных точек. Вот именно отсюда возникает феномен «разворот ровно через пять часов» - это одна из главных скрепочек. Это не живые воспоминания людей, а что-то вроде выученного стихотворения. Туда же относятся умолчания о времени прилета и общее время «около 12 часов». Отто Юльевич Шмидт тоже был чрезвычайно умным человеком. Созданный им алгоритм может выглядит криво, зато работает железно. А лишние вопросы кто станет в 1937 году задавать?
В мою реконструкцию можно не верить, но она представляется мне весьма стройной и непротиворечивой, в отличие он любых других версий. На ее правильность намекает и отсутствие необходимой информации. Её постарались убрать, чтобы никто не пробовал оценивать достоверность. Если не знать истинную дальность «Н-166», так и вопросов не появится. Останется только верить: «Были, были наши соколы на полюсе, не могли не быть».
На этом стоило закончить, но я добавлю несколько слов о репутации. Сомнительные достижения, основанные только на клятвах людей, можно принимать с кредитом доверия, только если есть уверенность в честности рассказчика. Если существует долгая история его правдивых свидетельств. Но в случае с О.Ю. Шмидтом совершенно точно известно, что он обманывал публику и до этого случая, и после. Почему мы должны верить именно в этот раз? Что это за странное исключение? Наоборот, логично каждое его действие оценивать критически, и принимать только в случае предъявления абсолютно железных доказательств.
Закончу тем же, чем и начал – «покорение» полюса 5 мая 1937 г. является совершенно недостоверным. А состоялось оно или нет – это уж кто как выберет по своей вере. Если же оставаться в рациональном поле, то это сторонникам полета следует доказать, что он состоялся, а не противникам опровергать.
На этом пора заканчивать разбор полета Павла Головина, и переходить дальше – к главным событиям – к высадке на полюс. Об этом в следующий раз.
Весь цикл статей о полетах на полюс в 1937-1938 гг находится здесь...
А ниже ссылка на мою книгу "В тени первых Героев. Белые пятна челюскинской эпопеи", опубликованную в издательстве Паулсен.
