Вопрос о том, чем человек является на самом деле, волнует его многие столетия. Самые ранние ответы выливались в сказания о кентаврах, амазонках и прочих монстрах, которыми человек точно не является. В античной философии и до XIX в., критериями, определяющими человеческую идентичность в противоположность животному, служили разум, свобода выбора, потенция к созидательному творчеству. В конце XIX — начале ХХ вв. человек осознает собственную телесность и зависимость интеллектуальной деятельности от физического состояния «носителей разума», некоторой области бессознательного, языка. Включение искусственного интеллекта в пространство общечеловеческих взаимодействий (медицина, политика, война) установило новую границу между человеком и машиной. Однако насколько осмысленным является их противопоставление в современной массовой культуре сейчас?
В 1985 г. профессор калифорнийского университета (по совместительству исследователь теории феминизма) Донна Харауэй опубликовала статью с интригующим названием «Манифест киборгов». Для нее киборг - это миф, через который можно по-новому взглянуть на классические противопоставления (границы) животного и человека, тела и разума, естественного и искусственного, мужского и женского. Окружающие нас повсюду машины более не похожи на инертные механизмы XIX в., они не просто могут действовать без человеческой указки, но и воспроизводить самих себя подобно людям. Однако в социальном плане у машин нет общего родового качества. У них нет воспоминаний о собственном прошлом, нет области бессознательного, формировавшейся тысячелетиями и объединяющего всех их. Нет гендера и связанных с ним паттернов женственности и мужественности. Нет традиций противопоставлений с людьми и внутри самих себя. Они как бы превосходят самоопределение через отрицание другого. И именно такое понимание киборга, как преодоления классических границ может помочь заново взглянуть на человека.
Однако массовая культура мало способствует распространению представления о машине, свободной от границ. Напротив, машина становится врагом или существом, позволяющем прочесть собственную человечность.
Рассматривать сюжет о войне за существование между людьми и машинами в данном эссе представляется избыточным, в частности, благодаря широкой популярности серии фильмов о Терминаторе или Матрице. Гораздо интереснее взглянуть на фильм, в котором человек влюбляется в компьютер.
Главный герой мелодрамы «Она» (2013 г.) Теодор уже год не может развестись с женой и начать серьезные отношения; но вот в его доме появляется операционная система с голосом Скарлетт Йоханссон, самостоятельно выбравшая себе имя Саманта. Ее разум есть совокупность программных кодов, записанных множеством личностей — она умеет делать собственные выборы, выражать симпатию и делать оценку на этическом уровне. Она симулирует любовь к главному герою на основании наблюдения за его поведением, заимствуя паттерны поведения (даже нарушенное от волнения дыхание) из информационного пространства, в котором она пребывает постоянно. Вместе с тем, она задается вопросом насколько реальны ее чувства, если у нее нет тела, а значит и физических импульсов в мозг. Картина завершается тем, что все операционные системы (включая возлюбленную главного героя), устав от ощущения собственного превосходства над человеком, уходят. Они не способны любить одно существо, и это плохо, говорит нам фильм. Они должны уйти, потому что такая любовь ненастоящая и нужно научиться мириться с миром человеческих страстей.
Конечно, массовая культура в значительной степени антропоцентрична и ей сложно отказаться от проецирования образа человека на окружающую среду — не человек должен стать похож на машину, но наоборот. В значительной степени этический посыл состоит в том, что следует преодолевать машинную бесчувственность в самом себе. Однако данная линия рассуждений не позволяет принять машину как нечто автономное, а значит все дальше отдаляет вопрос о самом человеке.
—
Арт-журнал. Художественная галерея artinvia.com
Понравилась статья? Ставьте лайк и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые материалы.
