- От тебя не хочется уходить, – с улыбкой вздохнула Евгения Петровна. – Давно домой пора, а мне не хочется, – сидела бы и сидела. Так у тебя уютно… И чай – самый вкусный.
- Давай ещё варенья положу, – предложила мама подруге.
- И абрикосовое варенье у тебя, Поль, самое вкусное. Ни у кого такого не ела.
Ни у кого такого не ела!.. Надо же! Обязательно, – чтоб у кого-то есть? А сама сварить не пробовала?!
Саша старательно делала вид, что учит физику, даже уши прикрыла ладошками, но всё равно прислушивалась к разговору на кухне.
Ещё недавно, летом, Саша никому и ни за что бы не поверила, что так пренебрежительно-насмешливо будет думать о лучшей маминой подруге…
Евгения Петровна казалась Сашеньке самой красивой… и вообще, – самой лучшей из всех знакомых женщин. Саша радовалась, когда Евгения Петровна приходила к ним. Никогда такого не случалось, чтобы она – хотя бы два раза подряд – надевала одно и то же платье или юбку. И всякий раз Сашенька удивлялась: не было такого платья, юбки, блузочки или брюк, которые не шли бы ей.
Мама улыбалась:
- У тебя хорошо получается – показать Михаилу Анатольевичу, что он не даром работает.
Неуловимым движением красивой узкой ладони Евгения Петровна поправляла тёмные волосы, небрежно бросала:
- Я у него одна.
И стрижка у Евгении Петровны была самой модной. Сашенька тоже хотела сделать такую… Но отец сдвинул брови:
-Чтоб про физику с алгеброй забыть, – навсегда.
А мама скрыла улыбку, обняла Сашеньку:
- У тебя волосы другие. И такая стрижка тебе не подойдёт.
Саша подняла глаза:
- А тебе? Тогда ты сделай такую стрижку!
Сашенька не признавалась себе в неясной девчоночьей обиде – за маму: Евгения Петровна была красивее… и – как-то смелее, что ли… А мама не решалась изменить причёску, не решалась надеть такие модные брючки… и лак для ногтей выбирала один и тот же, – светло-розовый, неприметный какой-то…
Отец тогда быстро провёл рукой по лбу и вышел во двор – покурить. Мама объяснила Сашеньке:
- Мне удобнее, когда волосы собраны. И на работе, и дома: не убранные волосы ни к чему на кухне, над тестом или супом.
Мама работала в шахтной диспетчерской, и свои густые светло-русые волосы гладко причёсывала, собирала на затылке тяжёлым узлом…
Саше нравилось, когда мама угощала Евгению Петровну чаем с вареньем. Любила сидеть с ними на кухне. Будто и ни о чём особенном Евгения Петровна не рассказывала, но у неё как-то получалось говорить интересно обо всём. При этом мимоходом, незаметно перекалывала заколки на чуть волнистых Сашенькиных волосах, улыбалась:
- Так лучше!
А потом таинственно напоминала:
- Подлежащие со сказуемыми не заждались, Сашуля?..
Сашенька уже в восьмом, поэтому понимала, что у взрослых бывают свои разговоры. И не обижалась на Евгению Петровну, – уходила в свою комнату: и правда, уже вечер, а на завтра и геометрию надо сделать, и русский… ещё историю выучить.
А теперь, если мама и Евгения Петровна пили чай, Саша не выходила на кухню.
Мама удивленно заглядывала в Сашенькину комнату:
- Что ж ты не выйдешь… не поздороваешься с Евгенией Петровной?
Что бы ни случилось, мама всегда и всё безошибочно видит в Сашиных глазах. И сейчас Сашенька не поворачивалась, – чтобы мама ничего не заметила… С деланой озабоченностью отвечала:
- Завтра самостоятельная по алгебре. Мне готовиться надо.
Как вариант, – надо было готовиться к классному сочинению по «Капитанской дочке»… или выполнить задание в контурной карте по географии…
Саша просто не знала, как рассказать маме… А ещё ей казалось: если она расскажет маме, то сразу всё рухнет. Их дом, большой, красивый и уютный, не выдержит такой беды. И мама больше никогда не будет печь любимый папин пирог с вишнями…
В тот день ранней осенью в их 8-Б не было последнего урока. Мария Константиновна уехала на семинар, а завуч, Елена Васильевна, махнула рукой, – что-то там у неё с расписанием никак не складывалось:
-Марш по домам!
Скажите ещё, что счастья не бывает!
А день тихо сиял желтеющими кленовыми листьями. Никто из 8-го Б домой особо не спешил. Димка Батурин вспомнил про шалаш на берегу Белой:
- Айда, ребята, – посмотрим: селезнёвские – они любители до чужого добра. Небось, уже заселились, знаю я их!
Даша и Катя, сёстры-двойняшки, деловито засуетились:
- А у нас пирожки остались!
Димка, было, нахмурился: девчонок никто не собирался брать с собой. Но пирожки меняли дело. Димка заглянул в Дашину сумку, глубокомысленно заметил:
-Да с этими пирожками мы пир на весь мир устроим!
-А у меня ещё бутерброды! С колбасой! – радостно известил Толик Ерёмин. – Сеструха утром завернула. А я не успел съесть на переменке.
- Где ж тебе успеть, – посочувствовала Алёнка Егорова. – На первой перемене ты у меня алгебру скатывал, на большой – у Настюхи домашку по русскому… Потом – физику у Никиты. Сколько там тех перемен!
Пир и правда получился на славу: к пирожкам и бутербродам набрали воды в Сладкой кринице, а за шалашом, чуть дальше по берегу, – груша-дичка.
Когда вернулись в посёлок, Саша ещё издалека заметила, как от шахтоуправления отъехала отцовская машина. Там, где дорога выходила в степь, отец притормозил, и в машину впорхнула… Евгения Петровна?..
Конечно, – она… Модные брючки, светлый свитерок… и стрижка, – только у неё такая…
Дома мама выглянула из кухни:
- А я пораньше сегодня! Думаю, пока отец вернётся, успею и борщ на завтра, и к ужину – блинчики с творожком. Крёстная вашей любимой сметанки привезла.
Мама успела, – и борщ, и блины.
А отец не возвращался.
И Саше почему-то не хотелось ужинать, – хотя блинчики были такими румяно-золотистыми…
Мама несколько раз подогревала блинчики. Вообще-то, – ничего удивительного: отец – главный инженер. А у главного инженера на шахте столько дел, что к ужину далеко не всегда успеваешь…
Сашенька уже успела задремать, когда услышала отцовский голос:
-Спасибо, Поль. Ужинать не буду, – устал. С самого полудня сидели на совещании у Иванцова.
С полудня?..
Утром отец подвозил Сашеньку к школе.
На заднем сидении – губная помада. У мамы никогда такой не было…
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Навигация по каналу «Полевые цветы»
