Таня вчера звонила, плачет. Это моя одноклассница, я вам про неё не так давно рассказывала.
Судьба у неё непростая. Родилась в семье, в которой по материнской линии наследовалось психическое заболевание.
Дядька её был неблагополучный, держал в страхе всю деревенскую родню. Потом в 17 лет за6олел родной брат. Высокий красивый парен, отличник, участник различных олимпиад и конкурсов по литературе. Играл на гитаре, пел романсы.
А школу закончил, получил аттестат, поставил его под стекло. Лёг на диван и потерял интерес к жизни.
Нет, он потом, конечно, выучился на филфаке, но приходилось брать академы, пока поправлял психическое здоровье.
Сейчас ему 51, и он большую часть жизни проводит вне дома.
Что касается Тани, психическое расстройство настигло её чуть позже, в 20 лет, после рождения ребёнка.
Случилось это на Дальнем востоке, куда она уехала с мужем-офицером.
Помню, пришло мне в 98ом году странное письмо, что-то там про веру в Христа и какую-то секту. Про злого мужа, который хочет отобрать ребёнка и отдать свекрови.
Тогда Таня ещё не понимала всей сложности ситуации.
Это сейчас она благодарна за такое решение.
Ребёнка муж забрал, привёз на воспитание матери. Григорьевна его вырастила, возила по разным реабилитация. У мальчика ранний детский аутизм. Заговорил в десять. В школе был на домашнем обучении.
Он старше Серафима на шесть лет. И мне, когда я узнала диагноз сына, хотелось с кем-нибудь поговорить, узнать побольше про это загадочное расстройство.
И я позвонила Тане. Она уже к тому времени вернулась в Томск, с мужем развелась, жила с родителями и братьями. Звонила мне время от времени, рассказывала про свою жизнь и про сына, которого видела только по выходным и то не каждую неделю.
И Таня мне ничего не могла рассказать. Она не знала ни про центры, ни про психологов и логопедов, которых посещал её сын. Дала мне номер свекрови, сказала: "Звони Григорьевне. Она занимается внуком."
А я так и не позвонила. Помешала природная скромность.
Но мальчика я видела раза три, приходил к нам в гости в возрасти десяти-двенадцати лет. Интересный парень.
Сразу спросил: "А где у вас гаджеты?" Узнал, что у нас только компьютеры и телефоны, расстроился.
С Серафимом общение не получилось. Во-первых, разница в возрасте, а во вторых, не было общих интересов.
Просто сидели, пили чай. А сейчас я его даже не узнаю, этого Пашу.
Таня говорит, он высокий и с бородой. Умный парнишка. В компьютерах хорошо разбирается.
Помогает бабушке по дому, ходит сам в магазин за продуктами. Передвигается на общественном транспорте. Умеет считать деньги.
И ему повезло, у него ещё есть отец, мачеха и два брата, шестнадцати и двенадцати лет. Есть с кем дружить, с кем общаться.
А маму он видит редко. Бабушка считает, что после таких встреч Паша плохо себя чувствует, приезжает нервный.
И поэтому Таня плачет. Увидела Серафима, что он со мной, говорит: "Он такой классный. А мой сын далеко и я не могу его даже обнять. По телефону можно звонить только раз или два в неделю, когда свекровь разрешит."
Поэтому Таня сейчас ждёт сигнал, чтобы 30го или 31го поехать к Паше с подарками. Много не привезёт. Пенсия у неё небольшая. Но хотя бы сына увидит. Последний раз встречалась с ним в конце ноября.
Собирается ехать с младшим братом, дядей Паши. У него тоже было не всё хорошо с психическим здоровьем. Но сумел выбраться, снялся с учёта, работает, получает приличную зарплату, ездит на дорогой машине.
Но его семья - это Таня и старший брат Сергей. Он хоть и живёт отдельно от них, но каждый день приезжает с проверкой, привозит продукты.
С женщинами общается, но сказал, что жениться не будет никогда и детей не хочет. Насмотрелся, сделал выводы.
И думаю я, это самое верное решение в сложившейся ситуации. Шансов, возможно, один на миллион, что дети родятся здоровыми.
Это мы с Таней не молодцы. На что-то надеялись, верили. Но в моей ситуации не было слишком явных психических отклонений у родственников. Было другое, о чём я уже рассказывала.
Сейчас Серафим меня пытает: "Скажи, почему я один. Почему ты не захотела, чтобы у меня был брат или сестра?"
И тут же сам отвечает: "Наверное, я был слишком сложным, и ты испугалась."
А как тут не испугаться, когда крик день и ночь. И не спишь, ходишь по квартире как зомби.
Ещё в такой ситуации не хватало младенца на руках.
Хотя вы знаете, я первые 10 лет не теряла надежды. Всё думала, сын подрастёт, поумнеет и успокоится.
А потом поняла, что второй ребёнок может быть ещё "интереснее" и перестала даже мечтать о детях.
И о внуках. Очень надеюсь, что Серафим это тоже понимает. Он знает, что он нездоров. Говорит: "Мне нельзя детей. Чему я смогу их научит? Только напугаю. А если будут такие, как я? Или ещё хуже. И что тогда?"
А тогда дело труба. Спасибо, такого "счастья" не надо.
Эх, мне бы тогда, двадцать с лишним лет назад такие мозги, как сейчас. Я бы...
Хотя, знаете, нет. Я бы точно так же надеялась, верила и любила.
И нисколько сейчас не жалею, что у меня есть сын, что он такой.
Но всё равно пишу, рассказываю, как бывает, предупреждаю тех, кто ещё в раздумьях.
А вы как считаете, прав Танин брат, который дожил до сорока с лишним лет и не завёл семью? Или права Таня (и ваш скромный автор), и нужно было попробовать, вдруг бы всё хорошо сложилось? Был же хотя бы один шанс на нормальную жизнь. Или его не было?
